Читать книгу "Где болит? Что интерн делал дальше - Макс Пембертон"

– Ну да, я знаю, кто вам нужен.

С этими словами он покатил вперед, петляя между прохожими. Я последовал за ним вокруг здания, потом по аллее и в конце нее наткнулся на трех мужчин, замерших в неподвижности, уставившись на Талькота и на меня.

– Привет, парни, это новый доктор. Он тут разыскивает кое-кого.

Выпалив это, безногий метнулся прочь.

Я сразу почувствовал себя как-то неуютно. Хоть и не был уверен, чем они там за станцией занимались, вряд ли эти трое обменивались схемами вязальных узоров. Они подозрительно буравили меня глазами.

– Вы же не имеете отношения к полиции, правда? – спросил один из мужчин.

– Нет, – ответил я как можно жизнерадостней и даже постарался презрительно фыркнуть, но звук получился больше похожим на всхлип. – Меня послала Линн. Я пытаюсь кое-кого отыскать, – объяснил я, протягивая им свой листок.

– Ах Линн!

Они заметно расслабились. Один опустил из-за спины руку с обрывком фольги. «Ага! – подумал я, – конечно, я же смотрел “На игле”. Вы колете наркоту!» От того, чтобы сказать это вслух, я все-таки воздержался.

– Линн сказала, Барри может помочь, – снова вступил я.

– Это да, но я его что-то давненько не видел. Он держится от нас подальше, когда мы ударяем по белому. Но мы и сами тебе подскажем. Я знаю парня, которого ты ищешь.

Я обратил внимание, что слышу про «белый» уже не в первый раз. Определенно это слово имело отношение к наркотикам.

– Я его видел сегодня утром. Да, дела у него плохи, док.

Он подвел меня к углу улицы и указал на дом.

– Он вон там вон сидел. Думаю, с его ногой далеко не уйдешь.

Я улыбнулся и поблагодарил его, а он в ответ кивнул головой. По крайней мере, они не зарезали меня и не отняли кошелек.

Естественно, через пару минут я прямо на мостовой наткнулся на того, кого искал.

– Здравствуйте! – обратился я к бездомному, – меня зовут Макс, я доктор с Проекта. Мне сказали, у вас плохо с ногой.

– Отвали, – последовал ответ.

Похоже, вечер обещал быть долгим. Я присел с мужчиной рядом. Какая-то дама из офиса на первом этаже вышла на улицу и вынесла ему стакан с супом. Потом посмотрела на меня.

– Я врач, – сказал я, и она еще раз окинула меня подозрительным взглядом с головы до ног.

– Ну, если так, то вы очень кстати. Он тут весь день пролежал.

Она вернулась внутрь.

Вот так я оказался на тротуаре и получил тот самый плевок.

– Мне в выходные здорово досталось, – рассказывал мужчина, пока я пытался смириться с позором от того, что меня приняли за бродягу.

– Они часто так делают. Я же не могу сопротивляться, из-за ноги.

Технически нога до колена была мертвой и уже начала гнить. Вот откуда, решил я, и шел запах.

– Иногда плюют, иногда просто орут на тебя. А то и наброситься могут, – продолжал он, отхлебывая из стакана суп. Закатав рукав, он показал мне ссадины и синяки, оставшиеся после недавнего нападения.

Такие вещи легко списать на разных придурков и хулиганье, на трудных подростков, но мужчина, который в меня плюнул, был одет в дорогой костюм. Лишнее подтверждение тому, что нельзя судить книгу по обложке: он принял меня за бездомного, потому что я сидел на тротуаре, а я, по его костюму, решил, что он приличный человек.

Мужчина, сидевший со мной рядом, Сэмюэл, согласился поехать в больницу, так что мне надо было его как-то поднять. Напротив нас, на другой стороне улицы, стоял какой-то мальчишка; через пару минут моих мучений он направился через проезжую часть к нам. На мальчишке была бейсболка, поверх нее – капюшон просторной куртки. Мне не хотелось никаких дополнительных неприятностей. Но парень, приблизившись, спросил:

– Помочь?

Вместе мы подняли бездомного на ноги и усадили в подъехавшую карету скорой помощи.

Глава 2

– Знаете, как молодежь ее называет? – спросила меня пациентка Молли, усмехаясь.

Я покачал головой.

– Клюка, хотя в лицо ей этого никто сказать не осмелится. Ну если только не хочет до конца жизни питаться через соломинку.

Я и сам уже понял за сегодняшнее утро, что с сестрой Штейн (это ее настоящее имя) ссориться не стоит.

– Она сюда приехала еще подростком, бежала от нацистов. Хотя тут угроза была скорее для них, не для нее, – продолжала Молли. – Знаете, она основала это место 40 лет назад. Давным-давно должна была выйти на пенсию, но ходят слухи, если она уйдет, здание сразу обвалится.

Молли облизала зубы и поудобней устроилась в кресле, словно ярмарочная прорицательница.

– Надо отдать ей должное, характер у нее тяжелый, но в целом – дамочка годная.

Я уже прикидывал, что если и дальше так пойдет, то к концу своего контракта я сам буду годным – к отправке в психбольницу.

Сегодня с утра я приступил к работе в клинике по борьбе с наркотической зависимостью и познакомился с пресловутой сестрой «Клюкой» Штейн. Технически клиника находилась в том же здании, что и «Проект Феникс», но вход располагался за углом. Перед ним красовались тяжелые кованые ворота. Они громко заскрипели, когда я их распахнул, и показалось, что навстречу сейчас выйдет кто-нибудь из семейки Адамс. Однако за воротами оказались лишь невысокая лестница и железная дверь наверху.

Я нажал на кнопку звонка, и на пороге появилась крошечная женщина с решительным выражением лица.

– Вы опоздали! – заявила она, после чего развернулась ко мне спиной, поковыляла к следующей двери и дальше по коридору, волоча за собой по полу костыль, словно упирающегося ребенка.

Я посмотрел на часы: подумаешь, каких-то 5 минут.

– Я сестра Штейн, – говорила она, пока я торопливо шагал за ней следом, – заведующая отделением лечения зависимостей.

Легкий немецкий акцент, непроницаемое лицо и крошечный рост придавали ей сходство с Далеком.

– Я вам тут все покажу, но сейчас вас ждет пациентка.

Относительно сестры Штейн мне в глаза сразу бросились две вещи. Во-первых, она была старая, далеко за семьдесят. Во-вторых, – и, похоже, не без связи с первым пунктом, – она сама себя называла сестрой Штейн, и все обращались к ней так же. При нынешней моде на «близость к пациенту» в медицине и не только, когда все превращаются в «приятелей» и «дорогуш», а к врачам обращаются по имени, это стало для меня некоторым шоком. Никогда еще я не встречался с медсестрой, которая требовала называть ее по фамилии, да еще и с профессиональной приставкой «сестра». Складывалось ощущение, что я попал в одну из серий «Дневника доктора Финли», в старые добрые времена, когда врачи носили белые халаты и выясняли отношения с медсестрами в бельевых (и бельевые, и халаты ныне запрещены в целях борьбы с инфекциями). Должность старшей сестры, то есть официальный пост сестры Штейн, теперь переименована в «матрону», что придает ей больше официальности.