Читать книгу "Пробуждение - Рэна Фишер"

О боже, поверь мне, я так надеялся, что мы сможем стать счастливой семьей!

Но твоя мать была поглощена ненавистью и паранойей.

Мои пальцы вцепились в простыню подо мной. Правое предплечье болит. Фарран и Каллахан держали меня вдвоем, и все же школьному психологу понадобилось две попытки, прежде чем сделать укол.

* * *

– Эмц.

Кто-то касается моей щеки, и я открываю глаза. Даже зимой на ее лице появляются нахальные веснушки, а красные кудри длинные, как будто никогда раньше не видели стрижку ежиком.

– Фай! – шепчу я. Она наклоняется ко мне и обнимает, словно ничего не случилось и я никогда не покидала воронов.

Фай вернулась. Наконец-то! Фарран эвакуировал учеников еще до Нового года. Все учащиеся провели это время в безопасном месте, все ждали атаки соколов. Только нескольким, готовым к бою, разрешили остаться.

– Привет, – говорит Фай, выкапывая меня из одеял. – Ты всех перепугала.

Она сидит на краю кровати, и только теперь я понимаю, что нахожусь в своей комнате. Что ей рассказали? Зеленые глаза смотрят на меня так же любопытно, как когда мы впервые встретились.

– Сколько сейчас времени? – уклончиво спрашиваю я.

– Десять, – она усмехается, – из-за тебя я пропускаю математику, это грустно.

Я улыбаюсь, пока не понимая смысла ее слов. Когда я разговаривала с Фарраном и Каллаханом, было одиннадцать часов. Что бы там ни было в шприце миссис О’Коннелл, оно вырубило меня почти на сутки, и сегодня первый день занятий после нападения соколов.

– Ты хочешь поговорить?

Я глубоко вздыхаю. Помимо Лиц, Фай – единственная подруга, которой я доверяю. С другой стороны, в последнее время нельзя полагаться на это чувство.

– Все в порядке, не нужно, если не хочешь.

Она выглядит разочарованной. Где-то поблизости хлопает дверь, и я слышу голоса и быстрые шаги в коридоре. Снова тихо.

– Фарран был у тебя, когда я вошла! – она внезапно срывается.

– Что, прости?

– Выглядел очень уставшим. Как будто дежурил у твоей кровати всю ночь. В любом случае я заметила утреннюю щетину. Я чуть не захлопнула дверь. Но он помахал мне и спросил, не хочу ли я остаться с тобой и пропустить уроки. – Она заправляет прядь волос за ухо и закатывает глаза. – Кто откажется от такого?

Фарран заботился обо мне после приступа?

Мое сердце внезапно так сильно забилось в груди, что стало больно.

Слова из маминого письма кружатся, как тонкие огни, перед моими закрытыми глазами. Я влюбилась в Монтгомери так же сильно, как и она. Может быть, он действительно ценил мою маму. Но это не помешало ему использовать ее для реализации своего плана, чтобы привлечь как можно больше высокопоставленных воронов.

– Фай, – рыдаю я, и ее лицо расплывается перед моими слезящимися глазами, – я столько всего испортила, и понятия не имею, как это исправить. Но, по крайней мере, теперь знаю, на чьей я стороне.

Угрозы

Недоверие обжигает кожу, и я задыхаюсь в тишине невысказанных слов.

Независимо от того, какую речь Фион произнес перед учениками в первый день в школе, он не мог просто заставить всех забыть, что после моего вынужденного возвращения пропал Эйдан, более 20 воронов получили ранения и пять погибли, включая отца, Джареда и Дина. Я вспоминаю первые дни в школе в качестве претендентки. Но в этот раз все по-другому.

Совсем по-другому.

Словно я иду по замерзшему озеру. Надо мной фиолетово-голубое небо, а у ног лучи солнца безжалостно высушивают капли воды на тонкой пластине льда.

Какими бы маленькими и осторожными ни были мои шаги, как остро бы я ни прислушивалась к возможному треску, а мои глаза ни искали бы разломы, лед проваливается.

* * *

31 января в этом году выпадает на понедельник. На выходных было бы проще. Я бы просто провела день в кровати. Надеюсь, Фай забыла про мой день рождения. На мгновение стало интересно, могу ли я «приболеть». Но Фарран ненавидит слабость. Он сразу заметит. Резко встаю и иду в ванную. Я все еще одна в этой комнате. Время, которое Фарран дал мне на отдых, прошло. Большая часть школьного здания еще ремонтируется, но никто не хочет жить со мной добровольно. Четыре человека скорее предпочли бы втиснуться в двухместный номер. Чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Времена, когда все искали общения со мной, прошли.

Я выныриваю из ночной рубашки, залезаю в душ и закрываю глаза. Делаю воду все горячее и горячее, пока моя кожа не становится ярко-красной и ванная комната не наполняется молочно-белым паром. Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Я забыла закрыться?

– Фай?

Кто захочет прийти ко мне добровольно? Я выглядываю из душевой кабины. Никого. Комната пуста. Медленно мой взгляд фокусируется на раковине. Я смотрю чуть выше зеркала и начинаю кричать. Пар медленно рассеивается, и три только что написанных кем-то слова быстро исчезают. Но их все еще можно прочесть:

Предатели должны умереть

* * *

Сара Паркер морщит лоб, когда я опаздываю на урок экономики на пять минут. Мне пришлось пропустить завтрак, но там не осталось бы ни кусочка в любом случае. Я ожидаю, что миссис Паркер будет ругаться, но после моего прошамканного извинения она молча поворачивается к доске и продолжает разговор. Ненавистные взгляды и шепот сопровождают меня на пути к Фай.

– Где ты пропадала? – тихо бормочет она.

Дружески машу рукой и вытаскиваю тетрадь с пеналом. Теперь Фай, вероятно, думает, что я проспала. Пульс громко стучит в ушах, когда я наблюдаю за учениками вокруг меня. Это был один из них? Мне нельзя погружаться в их эмоции. Вдруг кто-нибудь заметит и расскажет Паркер? Нам запрещено использовать способности на одноклассниках, и я действительно не могу больше допускать ошибки.

Лин сидит передо мной через пару рядов. Одна из причин, почему я не хотела выбирать этот курс. Но прежде чем начнется моя стажировка в Хаддингтон, Фарран попросил заняться экономикой. Когда думаю о практике, лицо Эйдана резко вспыхивает в голове, и я отгоняю этот образ так быстро, как будто только воспоминания о нем могут сжечь меня.

Рука Лин поднимается.

– Мисс Макэнгус, я только что спросила, какое влияние на внутреннюю экономику окажет увеличение экспорта.

Должны ли мы были читать об этом на рождественских каникулах? Но я была с Ричардом Монтгомери, мои способности соображать улучшились.

– Хм, прибыль увеличится? Я думаю.

Рука Лин не может тянуться выше. Паркер спрашивает ее.

Когда она поворачивается, я ожидаю увидеть хотя бы триумфальную улыбку. Но ее лицо неподвижно, как у фарфоровой куклы. Она смотрит на меня, бледная, с прищуренными темными глазами. Затем снова отворачивается, не произнеся ни слова. У меня икота. Я научилась справляться с издевательствами. Но это было жутко. Рука мерзнет и дрожит так сильно, что я едва удерживаю ручку.