Читать книгу "Коп из захолустья - Борис Громов"

Угу, миллион… А чего ж тогда не два – как раз пополам на двоих раскидать проще будет.

– Точно, Хави, – сделав серьезное лицо, поддакиваю я. – А сверху на пачках бабла – два огромных мотка русской изоляционной ленты. Синей такой.

– Зачем? – явно не понял меня Бланка.

– Рожу тебе перетянуть, чтобы по шву не треснула! – хохочу в голос я.

Хавьер только собирается мне ответить, причем – явно что-то недоброе сказать хочет, по глазам вижу, но… Наш диалог прерывает сигнал вызова.

– Ноль четыре – два, ответьте Базе. Ноль четыре – два – Базе. Прием.

«Ноль четыре – два» – это мы… Все, спокойный субботний день закончился, началась трудная ночь. И сразу с чего-то серьезного. По мелочам, вроде художественных выкрутасов Стивена Ричардса, патрульным из Управления текстовые сообщения скидывают. А вот если голосовой вызов – значит, шутки кончились, толком не начавшись.

Цепляю на ухо клипсу гарнитуры мобильного коммуникатора.

– На связи ноль четыре – два. Прием.

– У нас «четыре – десять» за баром «У Мэгги». Как принял? – в голосе О’Хары слышны нотки сочувствия.

Ну, да, неопознанный труп с признаками насильственной смерти – просто отличное начало вечера, чего уж там!

Включаю проблесковый маяк и сирену: движение к вечеру уже довольно плотное, а у нас – служебная необходимость. Так что, дамы и господа, придется слегка посторониться…

Вот в такие моменты я дико жалею, что живем мы на теплом Булыжнике, а не на каком-нибудь Сером Фьорде, где среднегодовая температура едва дотягивает до плюс трех по Цельсию. У нас – не так, у нас климат ближе к субтропикам. Тепло и влажно. И из-за этого порой приходится видеть нечто подобное.

Тело лежит в проржавевшем до дыр коробе давно не работающего коллектора старого, времен освоения планетоида, атмосферного процессора. Давно лежит. Наверное, пару суток, не меньше. Точнее скажет коронер. Но по оттенку бледно-серой кожи и количеству трупных пятен, я и без него на глазок могу прикинуть. Благо, света занимающего чуть не две трети неба Камироса, газового гиганта, вокруг которого и нарезает круги наш Булыжник, вполне хватает даже для чтения не сильно мелкого газетного шрифта.

Откровенно криминальная причина смерти сомнений не вызывает: короткий, кислотно-желтый топ девушки буквально колом встал от пропитавшей его, а потом засохшей крови. Лицо убитой прикрыто какой-то рваной тряпкой. М-да, хорошо еще, что наш Булыжник – всего-навсего терраформированный, ранее безжизненный планетоид, крупная луна, одна из сотен, вращающихся вокруг газового супергиганта. Своей экосистемы тут никогда не было, а «заезжих» паразитов, вроде тараканов, мух, мышей и крыс, время от времени прибывающих к нам с других, менее везучих в этом отношении планет и лун, успешно изводит под ноль санитарная служба. И поэтому вид у тела относительно пристойный (насколько вообще может быть «пристойным» вид мертвого тела совсем еще молодой и, скорее всего, судя по фигуре, бывшей при жизни весьма миловидной, девушки). А были бы у нас тут вечно голодные и готовые жрать все подряд крысы и мухи с их личинками – все смотрелось бы еще непривлекательнее. Хотя, как я уже сказал, и без того выглядит чрезвычайно паршиво. И пахнет… Собственно, только из-за запаха тело и обнаружил привезший в забегаловку кеги с пивом экспедитор. Просто так, ради интереса лезть в узкий, грязный и пыльный короб коллектора атмосферника, заброшенного уже лет сорок как, никому бы и в голову не пришло.

– Ну, что, детектив Бланка, приступайте к составлению протокола первичного осмотра места происшествия, – сделал я приглашающий жест.

– И почему я? – Хави сейчас точно жалеет не только о добавочной порции шаурмы, но и об ужине в целом. Я же говорю – молодой он у нас еще, зеленый.

– А потому, господин детектив-стажер, что у меня в должности имеется слово «старший». И годами я постарше тебя буду. И костюм у меня куда дороже.

Да уж, встрял Хавьер. И деваться ему – некуда, dedovschina, равно как и колесо, вопреки утверждениям Влада, изобретены все же не только русскими. У нас ее, разве что называют слегка иначе. Но принцип тот же: самая грязная работа – на молодых.

Быстро и тихо бормоча себе под нос по-испански что-то весьма экспрессивное, и, судя по проскочившим словечкам puta и mierda[9] – явно не пожелания долгих и счастливых лет жизни, Хави пригнувшись, забирается в проржавевшее и заваленное разным мелким хламом нутро короба. В том, что он не напортачит и важных улик не затопчет, я уже убедился. Правда, в прошлый раз обошлось без трупа, потерпевший выжил, но на месте преступления работал Бланка, пусть и медленно (новичку простительно), зато аккуратно и обстоятельно. Похоже, оценка «В+» в графе «Основы криминалистики» его диплома – заслуженная.

– Эй, господин старший детектив, – прерывает мои мысли усиленный и слегка искаженный жестяными стенами коллектора голос Хавьера. – Будьте столь любезны, одолжите-ка младшему коллеге коллоид.

Времена, когда бедолаги-копы очерчивали контуры тела кусками мела – давно канули в Лету. Сейчас у нас для этих целей имеется специальный коллоид в баллончиках, напоминающих аэрозольный распылитель, только с коротким заостренным жалом-носиком. Хорошая штука, кстати. Ложится на любую твердую (ну, или относительно твердую) поверхность, не боится ни дождя, ни сырости, ни даже слабого открытого пламени, и удаляется только специальным реагентом.

– А свой куда дел?

– В другой куртке забыл, – смущенно гудит голосом Хавьера коллектор.

Понятно… Перехвалил я молодого. По мелочам все равно пока косячит.

Приняв у меня баллончик, Хавьер включает мощный фонарик и лезет вглубь короба.

– Вот же ж твою мать! – доносится до меня буквально через несколько секунд.

– Что такое, Хави?

– Нэйт, я ее знаю.

Кого именно «ее» уточнять смысла не имеет, в захламленном коробе сейчас только Хавьер и мертвое женское тело.

– Уверен? – на всякий случай уточняю я.

– Абсолютно. Ты, кстати, скорее всего, с ней тоже знаком. Это Мэнди.

– Твою ж мать! – повторяю я следом за молодым напарником.

Марию Уиллоу, симпатичную зеленоглазую хохотушку-блондинку, обожающую прическу в виде двух слегка дурашливых, но очень милых хвостиков, перетянутых тонкими красными ленточками, я знаю отлично. Двадцать три года, не привлекалась, род занятий – исполнительница экзотических танцев, сценический псевдоним – Мэнди, место работы – бар и мужской клуб «Золотые куколки»… Она была одной из танцовщиц в заведении Вики… И ее кто-то убил.

– С причиной смерти понятно что-нибудь?

– Нет, – глухо отзывается Хавьер, и я вспоминаю, что у них, вроде, намечалось что-то похожее на взаимную симпатию. – На открытых участках тела серьезных ран нет, только мелкие ссадины, похоже, от волочения.