Читать книгу "Двоепапство - Владимир Поляков"

Одно дело слышать про установленные виселицы, помосты для сожжения на костре и прочие инквизиторские радости и совсем другое наблюдать это самолично. И не просто видеть, но ещё и обонять запахи уже даже не горелой, а скорее разлагающейся плоти. Не то чтобы раньше этот запах был мне незнаком, вовсе нет, но в таких декорациях… Ведь ублюдки не просто убивали, но делали это с предельной затейливостью, принося максимальные мучения своим жертвам. Да и жертвы то были не чужаки из земель далёких, не маньяки-преступники, а схваченные по доносам или просто за недостаточное усердие в вере. Схваченные и запытанные знакомые, соседи, просто не раз виденные на городских улицах. Жесть как она есть!

Звуки рвоты. Герцога Медичи тупо выворачивало наизнанку, да и не только его.Даже некоторые из многое прошедших ветеранов не могли сдержать естественного порыва организма, расставаясь кто с недавно съеденным, а кто просто с порцией желудочного сока. И будь я проклят, если упрекну за это! Бьянка побледнела, сравнявшись цветом лица с мелом. Николо Макиавелли и тот скривился в идущей от ядра души гримасе, укоризненно качая головой. В жестокости он понимал толк, считал её разумным средством, но увиденное было за пределами любой необходимости. С точки зрения разумного человека, а не религиозного фанатика, разумеется. Да и религия должна была быть… особенной, вроде ветвей авраамизма или напрочь сдвинутых верований инков, ацтеков и прочих майя.

- Синьоры и синьорина, клянусь всем тем, что мне дорого, а такие клятвы грех не исполнить, - я давил обертоны гнева и откровенной ненависти в своём голосе, но получалось отнюдь не идеально. – Все те ублюдки, что творили вот это всё… Они будут сожжены, разорваны четвёркой лошадей или медленно повешены здесь же, на этой самой проклятой площади. На виду у всех, да так, чтоб вести об этом дошли до всех уродов, под крестом и рясой скрывающими нутро бешеных животных. И если Орден святого Доминика и прочие в месячный… ладно, двухмесячный срок не выдадут к нам, в Рим всех, кто был замечен в таких «деяниях веры»… Если ещё через месяц члены этого Ордена и сочувствующих ему не приползут к ближайшему тамплиеру на коленях, посыпав голову пеплом…

- Уничтожение, Чезаре?

- Для тех, кто провёл хоть один допрос с пристрастием над «ведьмой» или «колдуном» - именно оно, Бьянка. Для подписавших приговор и для исполнителей оного. Остальным, которые просто смотрели и не подали голос против творящегося безумия – не меньше десятка лет в подземной келье, а то и больше. Таково мое слово как короля Италии и Великого Магистра тамплиеров.

Пьеро Медичи, уже успевший и прополоскать рот вином, и глотнуть оное для восстановления душевного равновесия, аж вздрогнул. Заявление то было реально серьёзное. Макиавелли лишь хмыкнул, кивнув в подтверждение каких-то собственных мыслей. Что там у него в извилинах творится – гадать не берусь и другим не советую, мышление крайне своеобразное но жутко эффективное. Чем дольше его знаю, тем сильнее в том убеждаюсь. Бяьнка… этой всё трын-трава, да и мою крайнюю неприязнь к инквизиторской публике она полностью поддерживает. Про солдат охраны и говорить не приходится – они верны о степени, близкой к абсолюту, равно как и офицеры. Поднятые из наёмников и мелкого масштаба ловцов удачи чуть ли не к вершинам, ставшие опорой трона созданной Италии – эти готовы лично разорвать на куски кого угодно. Разорвав же, ещё и кровь оттирать от рук и одежд не станут, дабы иметь зримую возможность похвастаться совершённым. Знаем, начитаны и много.

Ну а пока… Пришла пора окончательно подавить сопротивление в Ливорно. Более того, сделать это не повредив женщинам и детям, которыми ублюдки наверняка попробуют прикрываться. Фанатичная вера авраамитов этому ой как способствует, это даже до моего родного времени дотянулось. Ну что ж, продолжим, не помолясь, но матерясь, да многоэтажным манером.

Глава 1

Глава 1

Русское царство, Москва, июль 1496 года

Москву лихорадило вот уже вторую неделю подряд. И было из-за чего! Вскрывшийся заговор Софьи Палеолог, супруги царя Ивана III Рюриковича, имел серьёзные последствия. Собственно самой Софьи, равно как и её старшего сына, Василия, это уже не касалось. Отнюдь не потому. что Иван III был милостив и склонен прощать даже такие тяжелые грехи. Скорее совсем наоборот, царь русский, с детства росший в обстановке интриг вокруг трона и грызни всех против всех, безжалостно карал за любые попытки покуситься на его власть. Только чтобы покарать, требовалось иметь под рукой тех самых караемых. Они же успели покинуть Москву, да и вообще наверняка стремились в сторону Великого Княжества Литовского. Именно туда, в Литву, бежала большая часть тех, кто стремился покинуть Русское царство и при этом придерживался христианской веры, к тому же православного обряда.

Как так получилось? Об этом лучше многих мог рассказать посол Италии, Франческо Галсеран де Льорис и де Борха. Мог, но не стал бы по давней причине держать язык за зубами в тех случаях, когда неоднозначные речи мог услышать кто-либо из числа тех, кому слышать этого не стоило. Зато доволен был Франческо Борджиа так, что даже не пытался скрывать очевидное. Улыбался, шутил, одаривал посольских и особенно тех красавиц, с которыми забавлялся в своих покоях. Щедро одаривал, поскольку знал, что после выполненных пожеланий Его Величества Чезаре I воздаяние последует пусть и не стократное, но вполне достойное содеянному. Скупостью король Италии сроду не отличался.

Что произошло, к чему именно он сумел приложить руку? О, тут была интрига, достойная не этого удалённого от Вечного Города государства, пусть и стремительно набирающего силу, а тех мест, где он вырос. Сплести воедино случившееся в прошлом, добавить намерения, озвученные в настоящем, а потом перекинуть мостик к будущему и показать получившуюся картину в должном свете тому, кто обладал тут властью. Так показать, чтобы раздуть из постоянно теплящихся в душах коронованных особ углей опасений за собственную безопасность настоящий пожар. Пожар, пламя которого способно быстро и без остатка поглотить тех, кто осмелился покуситься на главное – власть. Дальний родственник итальянского короля благодарил небеса, что в сплетённой им паутинной ловушке лжи почти не было. Материалом стала правда, пусть показанная «правильным» и наиболее впечатляющим образом. А ещё поддержка тех, кто имел вес при дворе Ивана III и был жизненно заинтересован в успехе его, Франческо, затеи.

А началось всё с того, что ища возможность «утопить « влияние Софьи Палеолог и, соответственно, её детей как будущих наследников, Франческо Борджиа вспомнил о главной потере Ивана III – смерти его сына, Ивана Молодого. Пусть она и случилась более пяти лет тому назад, но в таких делах срок особого значения не играет. Особенно в тех случаях, когда смерть ни разу не естественная, а последовавшая от яда. В том случае яд был дан вместе с лекарством, но яд грубый, довольно примитивный, действие которого никак нельзя было выдать за естественное развитие болезни. Потому исполнитель – лечащий врач наследника московского престола, некий венецианец Леон – был пойман, попал к местным палачам и молчать оказался не в состоянии, рассказав всё, что только знал. Правда знал он немногое – лишь то, что некто неизвестный дал ему много, очень много денег, да к тому же обещал отвести подозрения, а если они всё же случатся, так помочь скрыться. Подозрения возникли, скрыться же ему никто помогать и не думал. Понятно, ведь нужен был козёл отпущения… Вот его, этого «венецианского козла» и казнили за неимением настоящих виновников. Исполнитель был мёртв, но память у Ивана III осталась, и он очень хотел добраться до убийц его старшего и любимого ребёнка.