Читать книгу "Как я нечаянно написала книгу - Аннет Хёйзинг"

8

Нет, папа не упал с лестницы и сумел разыскать Диркье в толчее на пароме. Она с радостью согласилась поехать с нами. На утрехтский поезд можно ведь пересесть и в Хилверсюме.

Так что потом мы – Диркье, Калле и я – стояли со своими сумками среди других семей у паромной пристани в Харлингене, дожидаясь, пока папа подгонит машину с автостоянки. Правда-правда.

Почему его не было так долго, я поняла, только когда села в машину. Он вычистил ее от мусора. Мы бросаем бутылки, пакеты, соломинки, бумажные платки, кульки от бутербродов, изжеванную жвачку (правда, в бумажке), банановую кожуру и яблочные огрызки прямо на пол рядом с водительским сиденьем. Это наш мусорный ящик. Там ведь никто не сидит.

На сей раз я решила не спать, но не помню даже овечьего пруда на выезде из Харлингена. Проснулась я, когда машина уже остановилась и я услышала щелчок – закрылся багажник. Это явно был не хилверсюмский вокзал, а дом с палисадником на тенистой улице. Они вместе шагали к крыльцу, Диркье впереди. Папа шел следом, повесив на плечо ее рюкзак. Потом она его поцеловала (в щеку) и отперла дверь. Папа направился к машине. Рюкзак, подумала я. Ее рюкзак по-прежнему у тебя на плече.

– Мой рюкзак! – крикнула Диркье.

Папа опять поспешил к ней. Громкий смех. Еще один поцелуй. До свидания. Пока-пока.

Н-да, бывает.

– Проснулась? – прошептал папа. Калле еще спал.

– Где мы?

– В Утрехте, я довез ее до дома.

– Я пересяду вперед?

Вообще-то так нельзя, папа считает, что переднее сиденье – самое опасное для детей место в машине.

Я перелезла вперед. Сиденье Диркье было еще теплое. Я почуяла запах ее духов. Папа включил радио, тихонько. Когда мы снова ехали по скоростному шоссе, на пыльное лобовое стекло падали крупные капли. Дворник с моей стороны оставлял полосы, в нем застрял листочек.

Папа сидел с такой широкой улыбкой, что я спросила себя, следит ли он за указателями. И стала следить сама. Иначе бы мы наверняка прозевали съезд на Хилверсюм.

– А не надо описать, как папа выглядит? Во что он одет, какого роста, кем работает и какое у него хобби? – спросила я у Лидвин.

– Нет, разве только если ты хочешь сочинить для него объявление о знакомстве, но просто для чтения не надо. – Она громко рассмеялась собственной шутке.

– Но ведь читателям нужно увидеть его?

– Читатели знакомятся с твоим папой через его поступки, через его слова, через манеру вести разговор. Все сразу выкладывать не стоит. Интереснее, когда ты пробуждаешь персонажей к жизни мало-помалу и незаметно одеваешь их подробностями. Ну а кое-что можно, конечно, предоставить и воображению.

«Одевать подробностями», – записала я на айфон.

– Возьми-ка маркер, – сказала Лидвин, – и отметь пассажи, где речь идет о твоем папе. А потом попробуй добавить немного подробностей. То же самое проделай со всеми главными персонажами. И пусть другие персонажи что-нибудь скажут о твоем папе. Например, что он безалаберный.

Безалаберный, да, пожалуй, так и есть.

9

Впервые папа не остался посмотреть соревнования, на которые привез меня в Утрехт.

– Мне надо кое-что купить, – сказал он.

Врать папа не умеет.

– Ладно, – сказала я. Соревнования не очень-то важные. К тому же мне казалось, быть на них одной гораздо круче.

Когда в четыре он заехал за мной, никаких покупок я в машине не заметила. Зато заметила у него под носом пятнышко губной помады.

– С покупками все успешно? – спросила я.

– Да нет, того, что нужно, у них не нашлось.

Конечно, я бы могла продолжить расспросы. Чего у них не нашлось? И где именно не нашлось? И почему ты так задержался, если не нашлось?

Но я сказала:

– Я заняла второе место.

– Здорово, очень здорово. – Он не спросил, в какой дисциплине.

Когда мы сидели в машине, я все-таки поинтересовалась:

– У Диркье было весело?

Он взглянул на меня в зеркальце, открыл рот и снова закрыл. Потом по его лицу расплылась улыбка.

– Скоро она заедет к нам на обед, – сказал он. – Если вы не против. Ей очень хочется повидать вас еще разок.

Калле подпрыгнет до потолка. Ведь он сможет снова сыграть в ясс. А я? Н-да, подумала я, вот так и бывает. Сперва им хочется повидать нас. Немного погодя это входит в привычку, и тогда им хочется провести уик-энд с папой вдвоем.

– Замечательно, папа, – сказала я. Причем совершенно искренне.

Сначала этот отрывок был вдвое длиннее. Нет, втрое длиннее.

Лидвин дала мне задание: вычеркнуть десять предложений. Затем внимательно прочитать отрывок и проверить, все ли будет понятно читателю. В случае чего можно приписать словечко-другое.

Я сбегала домой за ноутом.

Пока Лидвин с Нероном на коленях читала книгу, я удалила десять предложений и соединила оставшийся текст. Потом дала Лидвин прочитать на экране, что получилось.

– Отлично, – сказала она.

По-моему, она толком не читала.

– Теперь повтори эту процедуру еще раз.

– Значит, плохо вышло? – спросила я.

– Ты сообщаешь слишком много, – ответила она. – Будет увлекательнее, если рассказывать не все.

– Увлекательнее?

– Надо рассказывать ровно столько, чтобы вызвать у читателей любопытство. Чтобы они спросили себя: почему Катинкин папа врет? Как на его лицо попала помада и что они делали?

Я поперхнулась чаем.

– Как автор ты обдумываешь не только то, что собираешься описать, но прежде всего то, что опускаешь, – сказала Лидвин.

10

Раз в три месяца к нам заходит тетя Адди.

«Чтобы подправить воспитание», – всегда говорит папа.

Она его старшая сестра, и ее дети уже живут отдельно. На первых порах после смерти мамы она очень нам помогала. Покупала нам (и папе тоже) новую одежду, ходила со мной и Калле в парикмахерскую, присматривала за нами. Поэтому ей до сих пор можно время от времени заходить к нам и вникать в наши дела. Так она считает.

«Ничего не поделаешь, – говорит папа, – она же моя сестра».

Представить себе не могу, чтобы я позднее вот так же говорила про Калле.

Тетя позвонила заранее, чтобы согласовать время. Трубку сняла я. Она хотела прийти в пятницу.

– Днем в пятницу меня не будет, – сказала я.

– Почему? – спросила тетя. Вот такая она.