Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская"

Конечно, я не успела управиться до Сережиного прихода и встретила его в черт знает в каком виде, вся расстроенная и зареванная. То-то он обрадовался.

Из беседы с Таиской я вынесла одни отрицательные эмоции. Таиска клялась и божилась, что Верочку не видела и не слышала уже месяц как, поскольку, занявши у нее сто рублей три месяца назад никак не могла их отдать. Печально, но от Верочки я слышала то же самое и даже злорадствовала: вот она твоя Таиска, чего от нее ждать. И эта версия, хоть и не из приятных, отпадала.

А если всё же Верочкино исчезновение как-то связано с Таиской, то дело совсем худо. Или Таиска не знает ничего, или очень много, так много, что вынуждена скрывать, а это — наихудшая из версий. Мне же, однако, не нужны ни истины, ни версии, мне нужна живая и по возможности здоровая Верочка. Сашеньке и тете Ане тоже. Возможно, что и Виктору.

Но с каждым днем надежда увидеть Верку живой и здоровой остановилась все призрачнее. Ситуация настаивалась как чай и начинала приобретать черты необратимости.

Сергей застал меня в тот вечер в слезах и соплях; я, вопреки сложившимся у нас традициям уткнулась ему в воображаемую жилетку и стала плакаться и просить совета. Все-таки, хоть ненадолго, а мужчина в доме, даже не совсем чужой.

Однако довольно скоро мой порыв увял, я поняла, что помощи или сострадания ждать не приходится. Сергей привык, что проблемы и его, и мои остаются за дверью квартиры, а мы встречаемся исключительно для взаимной радости.

(Мы встретились с Сережей в компании два года назад, сначала я общалась с Региной, его женой, приятной, дьявольски умной женщиной, частенько бывала у них дома, у нас завелись общие тряпичные интересы и источники, а дом у них был открытый. Через некоторое время, где-то спустя полгода, ненастным мартовским вечером Сергей великодушно вызвался отвезти гостью домой на личной тачке. Сказал, что у него есть еще дела в моих краях, предупредил жену, что, наверное, там задержится.

Однако, проводив меня до квартиры, Сережа заметил, что дела подождут и пригласился на чашку кофе. Бразильский кофе за 6 рэ. взбодрил Сергея настолько, что он признался мало того, что в обмане — никаких дел не существовало, но и в смелом намерении остаться у меня до утра. Другая бы стала скрывать, но одинокой холостой женщине сие не обязательно, поэтому я тоже признаюсь, что довольно быстро согласилась. Таким образом, роман наш тянется уже третий год, причем теплые отношения с Региной сохранились.

А насчет Сергея — я бы не хотела каждый день лицезреть в своем доме этого веселого мужественного сорокалетнего красавца. Сергей, как и Верочкин муж Виктор — явление чисто декоративное. И непригоден для тех минут, когда требуется плечо друга или жилетка, чтобы поплакаться. Мужество у них, боюсь, тоже декоративное, или исключительно для собственного употребления, в крайнем случае для внутрисемейного.

Ладно, довольно ненужных эмоций и воспоминаний, лучше я продолжу печальную повесть.

Так вот, обыденная благополучная жизнь коварно обтекала меня со всех сторон: и любимая работа, и первоклассный друг сердца. Не то, что с каждым днем, с каждой минутой ленивая душа спешила вернуться в привычное равновесие, успокоиться любой мелочью, которая упорно притворялась необычайно важной в каждое из мгновений.

Я с ужасом начинала понимать, что скоро смогу, по ядовитому определению Ларошфуко, мужественно перенести чужое несчастье. Держала меня одна лишь мысль более чем бредовая — если я сдамся, то надежды уже не будет, Верочка не вернется никогда.

В своем даром потраченном эмоциональном порыве я даже попыталась это соображение высказать Сергею, но он резона в подобной метафизике не нашел. Однако, кое-на-какие мысли Сережа меня натолкнул.

Не надо думать о нем слишком плохо, Серёжа с готовностью вник в ситуацию, проявил должное сочувствие, более того, давал житейски-грамотные советы. Он всего-навсего не пожелал осложнить свою жизнь ненужными проблемами.

Именно в тот момент, когда я его позицию уразумела, в голове мелькнула идея достаточно безумная, чтобы на нее посмотреть серьезно. А одновременно с идеей моментально возник план.

Я поняла, что мне нужен помощник, это раз, и тут же сообразила, к кому обратиться, имя и образ всплыли из памяти мгновенно, будто лежали там наготове и ждали нужного момента.

Сергей нежно попрощался, и не успела за ним захлопнуться дверь, как личные мыслительные способности, так долго дремавшие, всколыхнулись.

Отчетливо сформулировалось следующее: «Если кто и сможет помочь, так это Валька, Валентин. Не задаром, конечно, не из одних ностальгических воспоминаний о прошедшей юности, а за определенную сумму дензнаков, для начала в районе сотни.»

И тут же я начала прикидывать, когда и как к Валентину попасть. Сережа с тачкой безусловно отпадал, значит надо было дожидаться выходного и пилить в Хлебниково на электричке, далее на рейсовом автобусе, желательно по правильному маршруту, от остановки километра два своим ходом.

Причем необходимо учесть, что в последний раз я там была незнамо когда, помню, что еще не развелась и страшно шокировала Леонида (бывшего супруга) заявлением, что была в Хлебникове у старого приятеля.

Если бы мой бывший благоверный знал, что это был за приятель, то он развелся бы со мной на месте, тут же, не отходя от кассы.

У каждого живущего имеется свой демон сомнения, во всяком случае, хоть раз встречался на путях земного странствия. Демон не потому, что делал зло, это было бы слишком просто, скорее он вводил в искушения и переворачивал привычные представления наизнанку.

Таким вот образом в моей прекрасной юности однажды возник Валька Рыжий, так непочтительно именовался в нашей компании старший приятель. Он явился, как падший ангел местного масштаба, демон зла и сомнения в радиусе общения двух десятков юнцов и юниц, связанных воедино не дружбой, а незаконченным, по большей мере гуманитарным образованием.

Юнцы и их девушки давно выросли и, надо думать, теперь чрезвычайно благодарны судьбе, что в свое время нашелся некто, способный пробудить сомнения, заставить шевелить единственной извилиной, дабы в его демонском обществе не казаться полным кретином. Лично я чувствую нежную признательность и с годами все выше оцениваю влияние Рыжего Валентина в своем прошедшем времени. Тем более что в его демонизме не было ничего вульгарного или низкопробного, за единственным исключением — пристрастия к виртуозной матерщине, но это сходило за гусарство.

Если учесть, что домашним образованием Валя давал фору нам всем вместе взятым, то его общество следовало счесть полезным, потому что взирая на его кривую скептическую усмешку, мы начинали догадываться о бездне невежества, на дне которой барахтались, о чудовищной тривиальности наших мыслей и представлений.

В настоящее время в отличие от всех нас, бодро шагающих по проторенным дорожкам личного процветания (об этом позже, а может быть и никогда, поскольку процветание оказалось весьма относительным), Валентин жил в окрестностях поселка Хлебниково, в невообразимом строении на берегу полузаросшего озера, по ночам сторожил вместе с овчарками неуказанный объект, а днями читал старинные, оставшиеся от предковской библиотеки разрозненные тома и регулярно пил отвратительный портвейн.