Читать книгу "Короткие интервью с подонками - Дэвид Фостер Уоллес"

Вопрос.

«Победа Силам Демократической Свободы!» Только намного громче. Как бы реально кричу. Непроизвольно. Я об этом даже не думаю, пока сам не слышу. «Победа Силам Демократической Свободы!» Только громче: «ПОБЕДА…»

Вопрос.

Ну, психуют, а вы как думаете? А я просто умираю от стыда. Даже не знаю, что сказать. Что сказать, если крикнул: «Победа Силам Демократической Свободы!», когда кончил?

Вопрос.

Мне было бы не так стыдно, если бы не было так охрененно странно. Если бы я сам был в курсе, что это значит. Понимаете?

Вопрос...

Боже, мне теперь адски стыдно.

Вопрос.

Да в том-то и дело, что нет никакого второго раза. Я же говорю, мне это стоило всего. Я вижу, как они психуют, и мне стыдно, и я больше им не звоню. Даже если пытаюсь объяснить. Но есть и те, кто ведет себя так, будто им все равно, и ничего страшного, и они всё понимают, и с ними мне совсем стыдно, ведь это же так охрененно странно – кричать «Победа Силам Демократической Свободы!», когда отстреливаешься, – и я вижу, что на самом деле они психуют и просто снисходят до меня, и притворяются, что понимают, и именно такие в итоге чуть ли не бесят, и мне даже не стыдно больше им не звонить или избегать, – тех, которые говорят: «По-моему, я полюблю тебя и таким».

КИ № 15 08/96

БРИДЖУОТЕРСКОЕ ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ,

ОТДЕЛЕНИЕ НАБЛЮДЕНИЯ И ОЦЕНКИ,

БРИДЖУОТЕР, МАССАЧУСЕТС

Это склонность, и, если принять во внимание минимальное принуждение и безвредность, она, по сути, доброкачественная – думаю, вы согласитесь. И в целом, к вашему сведению, на удивление редкие случаи требуют какого-либо принуждения.

Вопрос.

С психологической точки зрения истоки этой склонности кажутся очевидными. Надо добавить, все психологи сходятся во мнениях на этот счет как здесь, так и там, снаружи. Так что все чистенько.

Вопрос.

Ну, мой отец, можно сказать, по естественной склонности не был хорошим человеком, но тем не менее усердно старался хорошим человеком быть. Сдержанным и тому подобное.

Вопрос.

Вы поймите, я же их не пытаю, не жгу.

Вопрос.

Склонность моего отца к гневу, особенно [неразборчиво или искажено] в очередной раз в травмпункте, и боялся собственной несдержанности и склонности к бытовому насилию, это какое-то время накапливалось, и наконец он прибегнул – не сразу, после долгого периода безуспешных психотерапевтических консультаций, – к практике сковывать собственные запястья наручниками за спиной, когда не мог сдерживаться. Дома. В быту. Знаете, такие вроде бы незначительные бытовые инциденты, которые действуют на нервы. Через какое-то время это самоограничение начало прогрессировать, и чем больше он злился, тем больше принуждал нас его ограничивать. Часто все оканчивалось тем, что бедняга лежал на полу гостиной, связанный по рукам и ногам, и орал от ярости, приказывал нам засунуть этот ебаный кляп прямо ему в пасть. Уж не знаю, представляет ли эта деталь хоть какой-то интерес для тех, кому не выпала честь увидеть все собственными глазами. Мы пытались засунуть кляп и не лишиться пальцев. Зато теперь мы можем объяснить мои склонности, проследить их истоки и увязать концы с концами, все славно и чистенько, правда же.

КИ № 11 06/96

ВЕНА, ВИРДЖИНИЯ

Ладно, я, так, да, но погоди секунду, да? Я хочу, чтобы ты попыталась меня понять. Да? Слушай. Я знаю, что я мрачный. Знаю, что иногда замыкаюсь в себе. Знаю, что тогда со мной сложно, да? Ладно? Но каждый раз, когда я мрачнею или замыкаюсь в себе, ты думаешь, будто я ухожу или готовлюсь тебя бросить, – вот это меня бесит. Вот это, что ты все время боишься. Это изматывает. От этого кажется, что мне надо как бы скрывать свое настроение, а то ты тут же решишь, что дело в тебе, и я готовлюсь тебя бросить и уйти. Ты мне не веришь. Не веришь. Я не говорю, будто, учитывая нашу историю, я заслуживаю особого доверия вот так с потолка. Но ты ведь совсем мне не веришь. Как бы у меня нет права на ошибку, что бы я ни делал. Да? Я же сказал – обещаю, что не уйду, и ты ответила, будто веришь, что теперь-то я с тобой надолго, но на самом деле не веришь. Да? Просто признай, ладно? Ты мне не веришь. Я все время как на минном поле. Понимаешь? Не могу же я постоянно тебя успокаивать.

Вопрос.

Нет, я не говорю, что это успокаивает. Сейчас я хочу, чтобы ты поняла – так, слушай, бывают приливы и отливы, да? Иногда люди увлечены больше, иногда меньше. Просто такова жизнь. Но нельзя все время быть на приливе. Тогда кажется, что никакого прилива нет. И знаю, что я в чем-то виноват, да? Знаю, что из-за прошлых случаев ты не чувствуешь себя в безопасности. И я уже ничего не могу с этим поделать, да? Но сейчас мы живем в настоящем. И сейчас мне кажется, что стоит мне не захотеть разговаривать с тобой, или чуток помрачнеть, или замкнуться, как ты сразу думаешь, будто я планирую тебя бросить. А это мне всю душу переворачивает. Понимаешь? Просто душу переворачивает. Может, если бы я любил тебя меньше или относился хуже, я бы пережил. Но я не могу. Так что да, вот зачем сумки. Я ухожу.

Вопрос.

И я – вот именно такой реакции я и боялся. Так и знал, что ты подумаешь, будто правильно все это время боялась и не чувствовала себя в безопасности, и не верила. Знал, что начнется: «Видишь, ты обещал, что не уйдешь, а сам уходишь». Так и знал, но все равно попытаюсь все объяснить, да? И знаю, это ты тоже вряд ли поймешь, но – подожди – просто послушай и, не знаю, попытайся вникнуть, хорошо? Готова? То, что я ухожу, не подтверждение твоих страхов. Нет. Я ухожу из-за них. Да? Можешь ты понять? Твой страх – вот чего я не выношу. Твои недоверие и страх – вот с чем мне приходится бороться. И я больше не могу. Выдохся. Если бы я любил тебя меньше, может, я бы пережил. Но на меня это давит, это постоянное чувство, что я тебя все время пугаю и ты никогда не чувствуешь себя в безопасности. Можешь ты понять?

Вопрос.

С твоей точки зрения, это иронично, я понимаю. Да. И понимаю, что теперь ты меня ненавидишь. И я долго готовился к твоей ненависти и этому выражению на лице, что все страхи и подозрения полностью подтвердились, – ты бы сама видела, да? Клянусь, если бы ты сейчас видела свое лицо, любой бы понял, почему я ухожу.

Вопрос.

Прости. Я не хотел все это так вываливать. Прости. Дело не в тебе, да? В смысле, значит, это со мной что-то не так, раз ты не можешь мне доверять после стольких недель или жить с нормальными приливами и отливами, не думая постоянно, что я готовлюсь уйти. Не знаю, что, но, значит, что-то не так. Ладно, и я знаю, у нас с тобой и в прошлом все было не очень, но клянусь, я говорю абсолютно серьезно, и выкладывался я на сто и больше процентов. Богом клянусь, выкладывался. Прости, пожалуйста. Я бы все отдал, лишь бы не делать тебе больно. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Надеюсь, ты мне веришь, но сам я уже тебя убеждать не могу. Только, прошу, поверь, что я выкладывался. И не думай, что это из-за тебя. Не мучай себя. Из-за нас, я ухожу из-за нас, да? Можешь ты понять? Что это не то, чего ты так все время боялась? Да? Можешь ты понять? Можешь просто понять, что, может, была неправа, хотя бы в теории? Хотя бы в этом можешь уступить, как думаешь? Потому что мне-то сейчас тоже не очень весело, да? Так уходить, видеть такое твое лицо, которое навсегда останется у меня в памяти. Можешь ты понять, что я тоже сильно переживаю? Можешь? Что ты не одна такая?