Читать книгу "Точка Зеро - Татьяна Рябинина"

Призраки… видения, сны, мысли, чувства… Мечты!!!

— ТониШ — заорала я так, что он должен был услышать меня, даже если бы спал мертвецким сном где-нибудь в Больё или даже в Каоре.

Секунды, минуты… Наконец я услышала откуда-то снизу крик:

— Света! Ты где?

Я мгновенно перенеслась на галерею. Тони стоял и озирался, как будто мог меня увидеть. Его рубаха выбилась из-под пояса, небрежно заплетенная коса растрепалась. В руке он держал надкусанный ломоть хлеба.

— Я здесь, — сказала я.

— Что случилось? — недовольно спросил Тони. — Могу я поесть спокойно или нет?

— Кажется, я поняла, что она имела в виду.

— Кто? Старуха? Ты о чем вообще?

— О том, что мы убили будущее. Помнишь, я рассказывала тебе, как говорила с Биллом о мечтах? Ну, то есть Мартин с ним говорил. По дороге в Лондон.

— Билл — это который его слуга? Из Стзмфорда? Кстати, был один момент, когда мне показалось, что я слышу твой голос. В смысле, Мартина. Как будто он говорит с кем-то — действительно о мечтах. И еще видел какую-то женщину в платье с вырезом до пупа.

— Это была Китти, проститутка. Я тоже иногда слышала что-то, связанное с Маргарет. Один раз голос Роджера, очень отчетливо. Да, так вот, Мартин спросил Билла, о чем тот мечтает. И Билл ответил, что хотел бы стать лекарем, но какой смысл мечтать о том, чего никогда не случится. И Мартин ответил, что мечтать обязательно надо, потому что даже самые безумные мечты иногда сбываются. А потом лекарь из Лондона взял Билла к себе в помощники. Билл поехал в Стэмфорд, чтобы проводить Мартина и забрать в Лондон свою сестру. Он сначала ухаживал за Мартином в Лондоне, потом нашел его раненого на улице и, думаю, выходил еще раз. Наверняка Мартин его щедро отблагодарил.

— Слушай, а как его фамилия, Билла этого?

— Фитцпатрик, а что?

— Ничего себе! — изумленно ахнул Тони. — Да это же предок нашего Фица. Семейного врача Питера. Фитцпатрики лечили Скайвортов где-то с середины XVII века, если не ошибаюсь. Наш Фиц… Между прочим, он приезжал в Скайхилл на праздник, когда ты там была. Не помнишь? Рыжий, с лохматой бородой, лет пятидесяти.

— Нет, не помню. И что он?

— Он говорил, что его предок как раз при Тюдорах ухаживал за каким-то иностранным аристократом, и тот в благодарность отвалил столько денег, что предок этот выучился на костоправа. А два его сына уже учились в университете и стали настоящими врачами. Но я тебя перебил, продолжай.

Кажется, наша ссора уже была забыта. Хотя вид у Тони по-прежнему был раздраженный и надутый.

— Я тогда вспомнила тебя — что ты тоже всегда говорил: какой смысл мечтать о том, что нереально. А я наоборот всегда любила мечтать о том, что, казалось бы, никогда не может произойти. Например, о том, чтобы свободно говорить на нескольких иностранных языках. Или путешествовать по всему миру. Или…

— Света, давай ближе к делу, хорошо?

— Хорошо. Я тогда поняла, что не мечтала ни о чем уже очень давно. И ло времени это совпадает с…

— С тем моментом, когда мы уничтожили кольцо, так? Ты хочешь сказать, что мечты

— это и есть будущее? Да ну, какая-то ерунда!

— Смотри! Помнишь, ты как-то по дороге сюда сказал, что должен быть источник света или энергии, чтобы настоящее отражалось на чем-то? Отражается и записывается только материальное. Действия, речь. Физические ощущения тела — как реакция на внешние раздражители. А все мысли, ощущения, эмоции — это душа, ее нет здесь. Это то, что живет в настоящем, переносится из одного мгновения в другое. А потом уходит куда-то совсем в другое место. Или измерение, неважно. Но мечты — это другое. Это то, что направлено в будущее.

— Света, но не все же люди мечтают, как ты, — поморщился Тони. — Многие просто думают о будущем, строят планы, прикидывают, как будет лучше, делают какой-то выбор из нескольких вариантов. А некоторые вообще живут, как живется. Что захотелось — то и сделали. Нет никакого будущего, никакой судьбы, я в этом уверен. Есть просто масса возможных вариантов. Все зыбко, все неопределенно.

— Да, все так, — согласилась я. — Именно вся эта масса вариантов и есть будущее. Зыбкое, неопределенное будущее. Оно и сейчас есть, никуда не делось. Но именно мечты делают его сияющим, дают ему свет. To есть давали. Видимо, эта связь двусторонняя: мечты рождают сияние, а сияние дает людям возможность мечтать. А кольцо Маргарет они называют кольцом Сияния.

— Кто они? — не понял Тони.

— Она. Алиенора. И все хранительницы колец, наверно.

— Сестра Констанс не называла. Ни разу не слышал.

— Сестра Констанс… Слушай, Тони, тебе не показалось, что она… мать Алиенора что-то знает о ней? Что-то в ее голосе было странное, когда она сказала: «Мать Констанс, аббатиса Баклэнда». Хотя ладно, неважно.

Я попыталась описать Тони ту картинку с шагающим по черточкам человечком, которую — я была уверена в этом! — мне словно нарисовал кто-то, не сама она возникла в моем воображении. Выслушав меня, он уже открыл рот, явно собираясь возразить, и вдруг замер.

— Света… — сказал он тихо. — Если это действительно так, то все гораздо хуже.

— Что может быть хуже? — не поняла я. — Мы не вернемся обратно, хуже уже трудно придумать.

— Смотри. Допустим, кольцо действительно было связано с будущим и поддерживало желание людей, пусть даже и не всех, мечтать самым сумасшедшим образом, а потом концентрировало мечты и передавало… не знаю, куда. Туда, где варится этот суп из возможных вариантов будущего. To есть это какой-то трансформатор мысленной энергии. Есть кольцо — все бурлит, переливается и сияет. Нет кольца — лежит просто такой набор Лего.

— Такую-то мать… — ахнула я. — Нет Сияния — нет Отражения! Выходит, мы не только будущее, но и прошлое убили. Но где же мы тогда находимся?

— Мы находимся в Отражении, Света. Что произошло — то отразилось и никуда уже не денется. Но все это было, только пока существовало кольцо. И я знаю, ты думала о том, что мы потихоньку доживем здесь призраками до отражения нашего времени, увидим, все, что уже произошло с нами и еще произойдет. Забудь. Последнего года нашей жизни здесь не существует. И от всего того, что еще произойдет, тоже не останется ни следа.

3. Квест в параллельном мире

— Интересно, как они тут заправляются? — проворчал Джонсон.

— Видимо, так же, как и мы. Вон там написано: «Сначала заправляйся, потом плати». Пистолет висит. На вид такой же, как у нас. Попробуйте.

Продолжая бурчать себе под нос, Джонсон вылез из машины. Питер вытащил из кармана аккуратно свернутые трубочкой банкноты и в который уже раз почувствовал себя мародером.

Десять стофунтовых бумажек они нашли в сигаретной пачке, спрятанной в ящике письменного стола под кипами счетов и прочих бумаг. Может, это был неприкосновенный семейный запас, а может, личная заначка Ирвина. Забирая деньги, Питер чувствовал себя отвратительно, но деваться было некуда.