Читать книгу "Корни - Алекс Хейли"

– Кожа да кости! – восклицала бабушка Яйса, прищелкивая языком каждый раз, когда видела Кунту.

Но и сама бабушка была такой же худой, как мальчик. Все кладовые Джуффуре почти опустели. Тех немногих коз, коров и кур, которых не съели и не принесли в жертву, нужно было беречь – и кормить! – чтобы в следующем году появились телята, козлята и цыплята. В пищу людей пошли грызуны, коренья и листья. Сборы начинались на восходе и заканчивались с закатом.

Мужчины отправлялись в леса за дичью, как часто делали в другое время года, но теперь им не хватало сил, чтобы дотащить добычу до деревни. Табу запрещало мандинго есть павианов, которые водились вокруг в изобилии. Не могли они касаться и птичьих яиц, и миллионов больших зеленых лягушек-быков, которые считались ядовитыми. Жители Джуффуре были правоверными мусульманами, и они лучше умерли бы, чем прикоснулись к плоти диких свиней, которые целыми стадами бродили прямо по деревне.

На верхних ветвях большого капока издавна селились журавли. Когда выводились птенцы, взрослые журавли сновали туда и сюда, принося им рыбу, пойманную в болонге. Выждав подходящий момент, старухи и дети бежали под дерево, начинали кричать и кидать вверх небольшие палки и камни. Из-за этого шума и суеты птенцы не успевали подхватить рыбу, и она падала прямо на землю. Дети дрались из-за добычи, и у какой-то семьи появлялся ужин. Если кто-то оказывался особо метким, то камень попадал прямо в неловкого, покрытого пухом молодого журавля, и тот замертво падал на землю вместе с рыбой. Тогда несколько семей могли вечером полакомиться журавлиным супом. Но такое случалось очень редко.

Поздним вечером семьи собирались в своих хижинах. Каждый приносил то, что удалось найти, – иногда попадался крот или горсть крупных личинок. Из всего этого готовили суп, щедро приправленный перцем и специями, чтобы улучшить вкус. Но подобная еда наполняла желудок, не принося ничего полезного. И тогда люди Джуффуре начали умирать.

Глава 5

Все чаще над деревней раздавался громкий женский вой. Счастливы были те, чьи дети были еще слишком малы, чтобы понимать. Даже Кунта уже понимал, что вой означает смерть кого-то из близких и любимых. Среди дня с полей стали привозить мужчин, отправлявшихся туда пропалывать посевы. Они лежали очень тихо и неподвижно.

Начались болезни. Ноги взрослых отекали и раздувались. У многих началась лихорадка – их то бросало в пот, то трясло от озноба. У детей на руках и ногах появлялись пятна. Пятна эти быстро увеличивались, раздувались и начинали мучительно ныть. Потом вздувшееся пятно лопалось, выпуская красноватую жидкость, которая сразу же превращалась в густой, желтый, вонючий гной, привлекавший мух.

Такая большая открытая язва появилась на ноге Кунты. Как-то раз он попытался побежать, но споткнулся и упал. Дети с изумленными криками подняли его. Лоб его заливала кровь. Поскольку Бинта и Оморо были в поле, дети притащили Кунту к бабушке Яйсе. Бабушка уже несколько дней не появлялась в детской хижине.

Она была очень слаба. Черное лицо ее пожелтело и отекло. Она лежала на бамбуковой лежанке, укрывшись воловьей шкурой, и обливалась потом. Но, увидев Кунту, она поднялась и стала вытирать его залитый кровью лоб. Бабушка крепко обняла мальчика и велела другим детям побежать и принести ей муравьев келелалу. Когда дети вернулись, бабушка Яйса свела вместе края раны и стала прижимать сопротивляющихся муравьев к ней одного за другим. Как только муравьи вцеплялись своими острыми жвалами в плоть, бабушка быстро отрывала им тельца, оставляя головы на месте, пока вся рана не была зашита.

Отпустив детей, бабушка велела Кунте лечь рядом с ней. Он лег и стал прислушиваться к ее тяжелому дыханию. Какое-то время бабушка молчала, а потом указала рукой на стопку книг на полке рядом с постелью. Медленно и тихо она стала рассказывать Кунте про его деда – эти книги когда-то принадлежали ему.

В родной Мавритании Каираба Кунта Кинте прожил тридцать пять дождей, прежде чем его учитель, великий марабут, дал ему благословение, которое и его сделало марабутом. Дед Кунты продолжил семейную традицию, которая уходила корнями за сотни дождей в Древнее Мали. Как мужчина четвертого кафо, он упросил старого марабута принять его в ученики и пятнадцать дождей странствовал вместе с ним, его женами, рабами, учениками, скотом и козами, переходя из деревни в деревню, служа Аллаху и его подданным. Под жарким солнцем и холодными дождями они брели по пыльным дорогам и грязным ручьям, зеленым долинам и равнинам, где гулял ветер. Они шли на юг от Мавритании.

Пройдя посвящение, Каираба Кунта Кинте много лун странствовал в одиночестве по всему Древнему Мали. Он побывал в Кейле, Джиле, Кангабе и Тимбукту. Он скромно простирался на земле перед великими святыми стариками и просил их благословения. И все благословляли его. А потом Аллах направил стопы молодого марабута на юг, в Гамбию, где он сначала остановился в деревне Пакали Н’Динг.

Очень скоро жители деревни поняли, что этого человека послал им сам Аллах – столь быстро молитвы его приносили плоды. Тамтамы разнесли известие по округе, и вскоре другие деревни попытались переманить его. К нему присылали гонцов с предложениями юных дев в жены, рабов, скота и коз. И вскоре он действительно ушел, тогда в деревню Джиффаронг – но лишь потому, что Аллах призвал его, так как жителям Джиффаронга было нечего ему предложить, кроме благодарности за молитвы. Там он узнал о деревне Джуффуре, где люди болели и умирали, потому что давно не было большого дождя. Тогда-то он и пришел в Джуффуре, где пять дней неустанно молился, пока Аллах не послал большой дождь, который спас деревню.

Узнав о великом деянии деда Кунты, сам царь Барра, который правил этой частью Гамбии, прислал молодому марабуту юную деву в первые жены. Звали ее Сиренг. От Сиренг у Каирабы Кунты Кинте было два сына, и назвал он их Джаннех и Салум.

Бабушка Яйса поднялась на своей бамбуковой лежанке.

– Вот тогда, – сказала она с сияющими глазами, – увидел он Яйсу, танцевавшую серубу! Мне было тогда пятнадцать дождей! – Яйса широко улыбнулась, продемонстрировав беззубый рот. – И ему не понадобился царь, чтобы выбрать другую жену! – Она посмотрела на Кунту: – Это мое чрево подарило ему твоего отца Оморо.

Тем вечером, вернувшись в хижину матери, Кунта долго не мог заснуть. Он думал о том, что рассказала ему бабушка Яйса. Он много раз слышал о своем святом деде, чьи молитвы спасли деревню. Потом Аллах забрал деда к себе. Но до сегодняшнего дня Кунта не понимал, что этот человек был отцом его отца, что Оморо знал его так же, как он сам знает Оморо, что бабушка Яйса была матерью Оморо – точно так же, как Бинта была его матерью. И когда-нибудь он тоже найдет себе женщину, как Бинта, и она родит ему сына. А этот сын…

Кунта повернулся, закрыл глаза и постепенно провалился в сон.

Глава 6

В следующие дни Бинта, вечером возвращаясь с рисового поля, отправляла Кунту к деревенскому колодцу за свежей водой. Вода нужна была для супа – Бинта варила его из того, что удавалось найти. А потом они с Кунтой несли суп через всю деревню бабушке Яйсе. Кунта заметил, что Бинта двигалась медленнее, чем обычно, а живот у нее стал очень большим и тяжелым.