Читать книгу "Дурная кровь - Джон Каррейру"

Шанук отнесся к Элизабет и ее идее более спокойно. Он вырос в Чикаго в семье индийских иммигрантов, не был заражен бешеным энтузиазмом Кремниевой долины и считал себя очень уравновешенным и прагматичным человеком. С точки зрения практической реализации, патент Элизабет казался ему не готовым к воплощению. Но в итоге уверенность Робертсона и идея о создании стартапа захватили и его. Пока Элизабет оформляла бумаги на юридическое лицо, Шанук заканчивал работу для получения ученой степени. В мае 2004-го он стал первым сотрудником новой фирмы и получил миноритарную долю в бизнесе. Робертсон же вошел в совет директоров как консультант.

Для начала Элизабет и Шанук несколько месяцев снимали крошечный офис в Берлингейме прим., затем переехали в помещение побольше. Но и оно было далеко не самым престижным. Формально офис имел адрес в Менло-Парк прим., но в реальности был расположен в старой промзоне восточного Пало-Альто, где еще нередко случались гангстерские перестрелки. Как-то раз Элизабет приехала на работу с осколками стекла в волосах — кто-то прострелил боковое стекло ее машины, пуля просвистела в нескольких сантиметрах от головы.

Элизабет зарегистрировала компанию Real-Time Cures, которая из-за опечатки на первых платежных ведомостях превратилась в Real-Time Curses прим.. Позже название было изменено на «Теранос» — от сочетания слов «терапия» и «диагноз» прим.. Чтобы получить первые деньги на запуск и развитие, были использованы семейные связи: Элизабет убедила Тима Дрейпера, который был отцом ее соседа и друга детства Джесса Дрейпера, вложить миллион долларов. Дед Тима Дрейпера основал первый венчурный фонд в Кремниевой долине в конце пятидесятых, да и собственная инвестиционная компания Тима — DFJ — была известна успешными вложениями в технологические стартапы, например в сервис Hotmail. Имя Дрейпера имело определенный вес, и его наличие в списке акционеров вызывало доверие других потенциальных инвесторов.

Другой друг семьи, а точнее, старый друг отца Элизабет, кризисный менеджер на пенсии Виктор Палмиери, также вложил значительную сумму. С Крисом Холмсом он познакомился в семидесятых, когда тот работал в Государственном департаменте, а Палмиери занимался вопросами беженцев в администрации Картера прим.. Элизабет очаровала Дрейпера и Палмиери своей кипучей энергией и мечтой применить принципы микро- и нанотехнологий к диагностике человеческих заболеваний. В своей двадцатишестистраничной брошюре для привлечения инвесторов Элизабет описывала небольшое устройство, больше всего похожее на пластырь, которое будет приклеиваться на тело и забирать образцы крови прямо сквозь кожу с помощью микроигл. TeraPatch, так устройство называлось в брошюре, будет содержать микропроцессорную систему, которая проанализирует полученный образец и на основании результатов примет решение, сколько лекарства нужно ввести. Кроме того, результат анализа будет отправлен лечащему врачу через беспроводной интерфейс. В брошюре был красочный рисунок «умного пластыря» с подписанными компонентами.

Но были и те, кого презентация не впечатлила. Однажды июльским утром 2004-го Элизабет отправилась на встречу с представителями MedVenture Associates, венчурной компании, чьей специализацией были вложения в медицинские стартапы. Сидя напротив пяти партнеров-основателей, Элизабет широкими мазками рисовала эпичную картину того, как ее технология перевернет медицинский мир и изменит отношение человечества к лечению. Но когда один из представителей MedVenture попросил перейти к непосредственным деталям и рассказать, как именно микропроцессорная система Элизабет будет работать и чем она будет отличаться от аналогичной системы компании Abaksis, уже выведенной на рынок, молодая предпринимательница заметно смутилась, и атмосфера внезапно стала значительно более напряженной. Не ответив ни на один из конкретных технических вопросов, последовавших в изобилии в следующие полчаса, Элизабет вскочила и вышла с оскорбленным видом.

MedVenture была не единственной компанией, не принявшей всерьез планы девятнадцатилетней девушки, бросившей университет. Но это не помешало Элизабет набрать в сумме шесть миллионов долларов от нескольких инвесторов, которые ей все-таки поверили. Кроме Дрейпера и Палмиери среди них были пожилой венчурный капиталист Джон Брайан и Стивен Л. Файнберг, инвестор, специализировавшийся на недвижимости и ценных бумагах, входивший в совет директоров Онкологического центра им. М.Д. Андерсона в Хьюстоне. Кроме того, Элизабет убедила вложиться в ее начинание своего сокурсника по Стэнфорду Майкла Чанга, чья семья владела тайваньской многомиллиардной компанией-дистрибьютором высокотехнологичного оборудования. Некоторые члены большого семейства Холмсов, в частности Элизабет Дитц, тетка новоиспеченной предпринимательницы по материнской линии, также сделали вложения.

По мере запуска исследований, как только стали поступать средства, Шанук начал понимать, что первоначальный проект микропроцессорного пластыря, который будет делать все то, что хотела Элизабет, — скорее из разряда научной фантастики. Теоретически его создание было осуществимо, но в той же мере, в которой осуществим пилотируемый полет к Марсу. А для его реального воплощения нужно было решить массу технологических задач. Чтобы сделать всю систему хоть как-то работоспособной, от идеи выбора и введения лекарств отказались, оставив только задачи диагностики. Но и в этом случае создать хотя бы работающий прототип было невероятно трудно.

В конце концов от идеи повязки-пластыря отказались полностью, превратив его в небольшое устройство, напоминающее карманный глюкометр прим.. Элизабет хотела, чтобы прибор в буквальном смысле умещался в кармане, но при этом измерял не только уровень глюкозы в крови, но и многие другие параметры. Требование расширить количество измерений приводило к увеличению размера прибора, поэтому компромиссом стало использование отдельного картриджа для сбора крови и ридера в составе единой системы, которая будет работать на основе принципов микрогидродинамики и биохимии. Все, что нужно будет сделать пациенту, — уколоть палец и выдавить капельку крови, а затем поместить ее в картридж размером с кредитку. Кровь пройдет через систему специальных капилляров внутри картриджа, где жидкая часть — плазма — будет отделена от клеток крови и попадет в миниатюрные отсеки, стенки которых покрыты специальными белками-антителами. При контакте плазмы с антителами возникнет химическая реакция, которую ридер сможет определить и проанализировать.