Читать книгу "Механическая птица - Себастьян де Кастелл"

— Как ни странно — нет. По крайней мере, не в том смысле, к которому мы привыкли.

— Тогда что…

— Наш Бог милосерден даже к неверным, — проговорил мужчина. — И потому я должен предложить вам шанс выжить.

Он говорил на дароменском наречии, но с сильным акцентом. Мы с Фериус были одеты как жители приграничья и более всего походили на дароменских пастухов.

— Пусть он дарует вам покой и любовь, пребывайте в мире, — ответила Фериус с необычным официозом в голосе. Она так делает порой. По большей части Фериус изъясняется как пьяная картежница, но иногда ее красноречию и витиеватым фразам может позавидовать и придворный дипломат.

— И вам мир, — ответил мужчина с ноткой удивления в голосе. — В самом деле, мир может высоко цениться. — Он указал на землю. — Вы должны опуститься на колени и склонить головы, дабы Бог узрел, что вы почитаете его и пришли не затем, чтобы вмешаться в его промысел.

Фериус пожала плечами, словно бы извиняясь.

— Прости, глубокоуважаемый, но, когда я склоняю голову, мои глаза не видят путь впереди, а если я стою на коленях, то не могу идти туда, куда указывает сердце.

Эти слова, казалось, изумили двух берабесков, но лишь на миг.

— Аргоси, — сказала женщина. Скорее, выплюнула это слово.

Фериус ухмыльнулась.

— Самая обычная и ожидаемая реакция, правоверная.

Мужчина начал проявлять признаки нетерпения.

— Задавай свой вопрос, странница. Мы не ищем ссор с аргоси.

Фериус сделала шаг вперед и демонстративно огляделась по сторонам.

— Вы далеко ушли от своих храмов, глубокоуважаемые. Ближе к границе Гитабрии, чем к святым местам. Какое преступление совершил этот маг, что вам пришлось устроить столь долгую охоту?

— Ересь, — ответили в унисон двое правоверных.

— Для этих ребят все — ересь, — прошептала мне Фериус.

Потом она снова обратила взгляд на барабесков.

— На свете есть семьсот и семьдесят семь ересей, глубокоуважаемые. Не могли бы вы сказать поточнее?

Это, как казалось, впечатлило мужчину.

— Ты сведуща в нашей жизни, поэтому я отвечу тебе. Он обвиняется в колдовстве.

Прежде чем Фериус успела ответить, он поднял руку. Металлические наконечники накладок на пальцах тускло поблескивали в свете неяркого дня, затененного бурей.

— И прежде чем ты спросишь: из восемнадцати форм бесовства он совершил наихудшее. Это — колдун-изгой.

— Проклятие! — прошипела Фериус сквозь зубы.

— Так плохо? — спросил я. — То есть хуже, чем остальные семьсот семьдесят шесть ересей?

— Берабески ненавидят магов. Но чаще всего не рискуют спровоцировать войну просто ради удовольствия укокошить одного из них. Однако мага-изгоя можно казнить безбоязненно, не опасаясь карательных мер.

— Ну, тогда ясно, почему никто не рвется спасать этого парня, — раздраженно сказал Рейчис. — Это ж каким надо быть мерзавцем, чтобы от тебя отрекся собственный народ? И чтобы они натравили на тебя своих врагов?

Он глянул на меня со странным выражением на морде. Я расценил его как легкое смущение.

— Ну, твой случай, конечно, особый, — прибавил белкокот.

Фериус встретилась взглядом с правоверным.

— Вы идете темной тропой, глубокоуважаемые, проводя ритуал обречения без суда. Какие у вас есть доказательства, что этот маг…

Женщина начала было возражать, но ее спутник снова поднял руку.

— Успокой свою совесть, аргоси. Этот еретик был глуп. В городе, в трех днях езды отсюда, он называл свое имя каждому, кто желал слушать. — Он бесстрастно кивнул себе за спину — туда, куда его товарищи утащили мага. — Человек, которого мы казним сегодня, не кто иной, как печально известный изгнанник джен-теп. Келлен из дома Ке.

Глава 5

ИЗГНАННИК

— Ладно, признаю, — сказал Рейчис, когда мы стояли в боевой стойке напротив двух правоверных берабесков, — такого я не ожидал.

— Вы совершили ошибку, глубокоуважаемые, — сказала Фериус тем же спокойным, почти веселым тоном, как и прежде.

На берабесков это не произвело особого впечатления. Женщина с мечом что-то сказала спутнику на своем языке. Я понятия не имел, о чем она толкует, но, по сути, это было что-то вроде: «Эй, давай уже прикончим этих неверных, казним пленника, а потом можно будет спокойно распивать чаи и мило беседовать с их отрезанными головами».

— Преклоните колени, просите прощения, и тогда мы сможем сохранить вам жизнь, — сказал мужчина, приближаясь к нам. — Наша миссия — казнить Келлена из джен-теп, а не убивать заблудившихся путников.

— Эх! — сказал Рейчис, припав к земле в преддверии атаки. — Это все было бы забавно, если б нам не грозила неминуемая смерть.

Женщина взмахнула изогнутым мечом — так, словно он ничего не весил. Лезвие прорезало воздух со свистом, слышимым даже сквозь рев бури.

— Человек из народа этого колдуна — тоже маг — пришел к нам на переговоры. Он уверял, что мы должны избавить мир от этого богохульника.

— Что за маг? — спросил я. — Кто вас нанял, чтобы…

— Это сейчас не важно, малыш, — шепнула мне Фериус.

— Бог велит вам склонить головы, — сказала женщина. Ее меч выделывал в воздухе все более угрожающие узоры. — Ему не будет никакого дела, если мы вырвем вам руки из плеч.

Фериус это не испугало.

— Простите меня, глубокоуважаемая, но, возможно, это вам сейчас придется взглянуть на ситуацию с другого бока.

Миг спустя она покосилась на меня, и вид у нее был слегка разочарованный.

— Это был намек, малыш.

— Что? О, точно!

Я сунул руки в мешочки и вынул по щепотке порошков — не так много, чтобы правоверных разорвало на куски, но достаточно, чтобы произвести впечатление. Правда, ветер дул не в ту сторону. Если он кинет порошки мне в лицо, аккурат когда они взорвутся, возникнет проблема.

— В любой момент, — пробормотала Фериус.

Я дождался порыва ветра, дунувшего в нужном направлении, и бросил порошки в воздух. За миг до того, как порошки соединились, я сотворил обеими руками магические жесты. Указательный и средний пальцы направлены на врагов; безымянный и мизинец прижаты к ладони для сдерживания энергии, а большой палец поднят в небо… Когда-нибудь все-таки надо выяснить, что означает эта последняя часть жеста…

— Караф! — произнес я, когда появились первые сполохи красного и черного пламени, — и заклинание заработало.

Два огня вспыхнули в воздухе, в нескольких дюймах от голов противников, оставив после себя запах серы и крови.