Читать книгу "Королева-дракон - Диана Хант"

— Это нечестно, — согласилась с ней вторая. — Ты итак обещана принцу Эми.

— И ни для кого не секрет, что принц неравнодушен к тебе.

Щеки Джун вспыхнули, как маков цвет.

— Ты еще скажи, что видела дракона из Ледяного Клана, который увезет тебя на парящую гору.

— Нет, — покачала головой Джун.

В ее голосе слышались недоумение и страх… и вместе с этим какой-то интерес.

— Это точно не был кто-то из Ледяных. Это был черный дракон.

В следующий миг одна из девчонок взвизгнула, указав на распахнутое окно.

Проследив направление руки крохи, я ахнула. На подоконнике расселась знакомая мне птица, точь-в-точь альбатрос, только полностью белая и с хохолком. В клюве птицы покачивается зеленая веточка.

— Священная птица Рух! — вырвалось у кого-то из девчонок.

Посмотрев внимательно глазками-бусинками (я готова была поспорить, на меня!), птица Рух аккуратно положила ветку на подоконник.

Затем снова уставилась на меня.

— Крак! — сказала птица и, взмахнув крыльями, улетела.

— Это благословение? — спросила одна из младшеньких.

— Скорее, известие, — побелевшими губами произнесла Джун.

Дверь в комнатку распахнулась.

Внутрь величественно вошла женщина в длинном сером балахоне, отделанном золотом.

Лицо у женщины тоже какое-то знакомое, миловидное, и очень, очень торжественное. А от меня не укрылось, что от этой торжественности сердце у Джун забилось, как сумасшедшее.

— Радуйся, дочь моя! — обращаясь к Джун, сказала женщина, которая оказалась моей бабушкой. — За тобой прислал дракон.

Восторженный вопль потряс комнатку, вот только Джун прикусила губу до крови и беспомощно оглянулась на зеркало. Заглянув в ее мысли, я поняла, она очень хотела снова увидеть там отражение. Фиолетового дракона. Но бесстрастное стекло отразило лишь ее лицо. Бледное. Напуганное.

— Принц Эми? — раздался голосок сзади.

— Нет, — ответила бабушка, не скрывая гордости. — За Джун прислал сам верховный предводитель нашего дракарата, великий воин Мичио Кинриу.

Глава 2

— Таша, ты почти ничего не ешь!

Для вящей убедительности Хоккайда подцепила фаршированный биточек с моей тарелки. Я вздрогнула, и, вздохнув, подвинула блюдо поближе к лисе.

— Ни разу не видела госпожу Мэну такой довольной, — сказала Ликерия, отхлебывая ароматный отвар. — Ты сидела в трансе дольше всех! Госпожа Мэну сказала, что у тебя был самый мощный поток! Как же здорово, Таша!

Я пожала плечами.

— Оно как-то само-собой получилось, девочки, — пробормотала я.

— На тебе лица нет, — не унималась кицунэ. — Давай, колись, где побывала? Наверняка узнала что-то новое про своего блондина!

— Таша — не ты! — фыркнула Ликерия, окинув кицунэ презрительным взглядом. — Это тебе лишь бы хвостом крутить, а она, к счастью, куда серьезнее. Я вообще не понимаю, как ты учиться-то надумала.

— В Идзумо скучно, — с самым бесхитростным видом призналась лиса. — Даже охотники разбежались. Кто куда… Как, например, кое-кто, кто решил в боевого мага переквалифицироваться…

— Я — буду охранять границы человеческих поселений, — гордо возвестила Ликерия. — Чтобы ни одна нечисть больше не просочилась!

— Это ты о том, который вас заставил за нами охотиться? — захлопала ресницами Хоккайда и быстрым движением отправила в рот еще один биточек.

Ликерия нахмурила брови. Она не любила, когда лиса напоминала о том недоразумении. По словам охотницы, все тогда происходило, как в тумане.

Воспользовавшись тем, что подруги оседлали любимого конька, я осторожно выскользнула из-за стола.

— Приятного аппетита, девочки, — сказала я им. А когда ради меня прервали спор, добавила: — Мне сегодня нужно еще в Хранилище знаний заглянуть.

Лица, что у одной, что у другой, поскучнели. Даже серьезной Ликерии не хотелось вечером топать в Хранилище. Поэтому на сегодняшний вечер я осталась одна. И насчет Хранилища беззастенчиво соврала. Просто мамина история не шла из головы… И то, что занятие по пророчеству закончилось так быстро, надо сказать, сильно меня расстроило.

Выскользнув из корпуса, я огляделась, и, убедившись, что особо пронырливые меня благополучно проморгали, припустила к общежитию. Интересно, если я попробую заклинание не в присутствии госпожи Мэну, а когда останусь одна, получится, или нет?

Сверху спикировал Скирон. Дух ветра принялся нарезать вокруг круги, нещадно разрушая прическу: соскучился за день. Скирон менял форму налету, превращаясь то в воздушного дракона, то в огромного мохнатого щенка, то в котенка (или в каких-то похожих зверушек). Мне стало жалко малыша: ведь сейчас запрусь в комнате и усядусь в медитацию. А в закрытом помещении духу ветра скучно. Кроме того, его там нахождение чревато для порядка в этом самом помещении.

— Хорошо, — сдалась я, кивая Скирону. — Но только ненадолго.

Обогнув общежитие, я устремилась в цветущий, благоухающий сад.

Не успела сделать и ста шагов, как оказалась прижатой к стволу дерева.

Пока разум воевал с бушующими гормонами, пытался заставить перестать слабеть коленки, а руки держать при себе, они быстренько обвили шею блондинистого дракона. Губы с жаром ответили на его поцелуй, а из груди вырвался довольный полувздох-полустон.

Не знаю, сколько продолжалось это безумие, что-то случилось со временем, как и с пространством. Все съежилось до размеров настоящего момента, до горячих ладоней дракона, что скользят по моему телу, до его жадных, настойчивых губ, до биения сердца… Мир привычно мог лететь в Тартарары, а я теряла волю, рассудок, таяла от прикосновений, ласк, поцелуев.

— Исам, — прошептала я, когда дракон чуть отстранился.

Прежде, чем прильнуть к нему в новом поцелуе, открыла глаза и часто заморгала. Таким ледяным огнем полыхнуло из глаз блондина.

— Нам давно следовало поговорить, Саша, — сказал Исам, тяжело дыша. — О том, что ты сделала.

— Извини, кузен, — раздался насмешливый голос Рио. — Я, как куратор адептки Кинриу, не могу оставить вас наедине.

Краснея, я отпрянула от дракона. То есть, как отпрянула. Попыталась. С тем же успехом я могла попытаться сдвинуть с места чугунную тумбу. Покосившись вниз, смущенно закусила губу. Хорошо, что отстраниться не удалось. Кузена Исама я не видела. Что радовало — он меня тоже. А значит, и состояние, в котором пребывала форма адептки Альма-матер, тоже не узрел. Непослушными пальцами, я привела себя в относительно божеский вид.