Читать книгу "Горизонт в огне - Пьер Леметр"

Как вы уже поняли, большим умом он не обладал, но был известным хитрецом, что в определенных случаях позволяло ему найти в своих закромах неожиданную уловку и также позволяло его брату Марселю вовремя вытащить его из беды.

Промокая глаза платком, он встал на цыпочки и, пока катафалк покрывали синим занавесом, заново раскладывали венки, мальчики-хористы вновь занимали свои места, а музыканты, чтобы сгладить общее замешательство, заиграли медленный марш, Шарль освободился из цепких рук Жубера и подбежал к мужчине, которого неожиданно взял под локоть. Так, вопреки протоколу, Адриен Флокар, второй советник министра градостроительных работ, оказался во главе процессии вместе с братом усопшего, его женой Ортанс и дочерями Жасинтой и Розой.

Шарль был на тринадцать лет моложе Марселя, и этим все сказано. До брата ему всегда недоставало какой-нибудь малости. Он был младшим, не такой умный, не такой усидчивый, а поэтому не такой богатый, в 1906 году он стал депутатом благодаря деньгам старшего брата. «Потому что избраться стоит кучу денег, – комментировал он с обескураживающей наивностью. – Ужас сколько надо дать избирателям, журналистам, коллегам, конкурентам…»

«Если ты в это ввязываешься, – предупреждал его Марсель, – то проиграть не имеешь права. Не хочу, чтобы Перикура обошел какой-нибудь мутный радикал-социалист!»

Выборы прошли хорошо. Должность сразу давала ему многочисленные преимущества, Республика была девочкой послушной, неприжимистой и даже щедрой в отношении таких пройдох, как он.

Многие депутаты думали о своих избирательных округах, а Шарль – только о своем переизбрании. Благодаря талантливому и щедро оплаченному специалисту по генеалогии он явил миру древние и очень смутные корни в департаменте Сена и Уаза, которые представил как столетние, и всерьез заявлял, что происходит оттуда. У него категорически отсутствовали достоинства политика, миссия его заключалась исключительно в том, чтобы нравиться избирателям. Следуя скорее интуиции, нежели разуму, он в качестве поля деятельности избрал область более чем популярную, способную объединить не только его соратников, удовлетворить и богатых, и бедных, и консерваторов, и либералов, – борьбу с налогами. Плодородную почву. С 1906 года он яростно выступал против проекта Кайо[6] о подоходном налоге, подчеркивая, что он пугает «тех, кто имеет собственность, тех, кто экономит, тех, кто работает». Он был работящим и каждую неделю ездил по всему избирательному округу, жал руки, громко возмущался «невыносимой налоговой инквизицией», председательствовал на вручениях премий, областных сельскохозяйственных выставках, спортивных турнирах и не пропускал ни одного религиозного праздника. Он постоянно обновлял разноцветные карточки, на которых скрупулезно записывал все, что могло иметь значение для его переизбрания, – имена местных деятелей, амбиции, сексуальные привычки тех или иных людей, доходы, долги и грешки своих оппонентов, сплетни, слухи и вообще все, чем он мог в нужный момент воспользоваться. В интересах своих подопечных он письменно формулировал вопросы министрам, и два раза в год ему удавалось подняться на несколько минут на трибуну в Ассамблее и затронуть проблему, интересующую его округ. Эти выступления, скрупулезно отмечаемые в «Официальной газете»[7], позволяли ему прямо смотреть в глаза избирателям, доказывая, что ради них он в лепешку расшибся и что никто не справился бы лучше.

Его кипучая деятельность не принесла бы ничего без денег. Они были нужны на объявления о кампании, на собрания, а еще – на весь срок его мандата – на то, чтобы платить избирательным агентам, которые поставляли ему информацию, нескольким хозяевам кафе и чтобы показать всем, что голосование за брата банкира предоставляло несравнимые достоинства, поскольку он мог давать деньги на спортивные клубы, выделять суммы на различные премии, на покупку лотов для лотерей, на знамена ветеранам и медали и ордена разной степени всем без разбора, ну или почти всем.

Покойному Марселю Перикуру пришлось раскошелиться в 1906, 1910 и 1914 годах. В 1919-м он смог сделать исключение, потому что Шарль в то время был мобилизован в интендантскую службу недалеко от Шалона-на-Соне и без особого труда, на огромной волне «голубого горизонта»[8], попал в и так переполненную палату ветеранов.

В последний раз, в 1924 году, чтобы обеспечить переизбрание брата, Марселю пришлось потратить на него намного больше, чем до этого, потому что Картель левых[9] расправил паруса и продвинуть депутата от правых с довольно хилым результатом оказалось значительно труднее, чем в предыдущий раз.

Так что Марсель всегда поддерживал и самого Шарля, и его карьеру. И даже после своей смерти, если все пойдет так, как надеялся Шарль, брат опять вызволит его из довольно катастрофической ситуации.

Именно об этом Шарль хотел не откладывая поговорить с Адриеном Флокаром.

Процессия только что тронулась. Он шумно высморкался.

– Архитекторы такие чревоугодники… – начал он.

Второй советник (чиновник до мозга костей, взращенный на Гражданском кодексе, который и на смертном одре прочел бы наизусть закон Мариуса Рустана[10]), так вот, второй советник нахмурился. Катафалк двигался с торжественной медлительностью. Все еще были под впечатлением от падения Поля из окна, но Шарль ничего не чувствовал, поскольку ничего не видел, а еще потому, что в данный момент его личные проблемы были важнее, чем смерть брата и возможная смерть юного племянника.

Поскольку Флокар не оправдывал его ожиданий, Шарль, сильно раздосадованный как своими мыслями, так и отсутствием реакции министерского чиновника, добавил:

– Откровенно говоря, они пользуются ситуацией, вы не находите?

В раздражении он отстал от гроба и теперь должен был поспешить, чтобы догнать своего собеседника. Он уже начал задыхаться, ходить пешком он не привык. Он покачивал головой… «Если так будет продолжаться, – думал он, – к ночи в Париже не останется ни одного Перикура!»

Возмущаться было ему свойственно – он считал, что по отношению к нему жизнь всегда была несправедлива, устройство мира никогда его не удовлетворяло. И случай с социальным жильем – лишь еще одно подтверждение этому.