Читать книгу "Созданные для любви - Барбара Делински"

«Можешь считать это моим подарком к моему собственному дню рождения, я дарю себе тишину и покой. Надеюсь, ты помнишь, что в июне мне исполняется семьдесят?»

Да, Кэролайн об этом помнила. Разница в возрасте между ней и матерью составляла ровно тридцать лет; это означало, что круглые даты они отмечали в один и тот же год. В некоторых семьях по такому случаю устроили бы общее торжество, но не в семье Сент-Клер. «Дом старый и нуждается в ремонте, но при нем есть отличный земельный участок и даже бассейн с морской водой. Дом обращен к океану, а участок простирается в глубь берега. На территории разбит великолепный парк, растут розы, примулы, пионы, ирисы… Впрочем, цветы не твоя стихия, я знаю. Я также понимаю, что ты очень занята, поэтому перехожу к делу.

Кэролайн, я хочу попросить тебя об одолжении. Разумеется. ты имеешь право отказаться, поскольку, вероятно, считаешь, что я была тебе не такой уж хорошей матерью. Поэтому в прошлом я намеренно старалась как можно реже к тебе с просьбами. Однако новый дом для меня очень важен, именно поэтому я и пишу. Если можно представить себе ситуацию, когда я бы хотела воззвать к твоей дочерней любви, как бы мала она ни была, то сейчас как раз такой случай».

Проницательность матери удивила Кэролайн, и она почувствовала слабый укол совести.

«Я бы хотела, чтобы ты помогла мне устроиться на новом месте. У тебя есть особое чутье, ты умеешь подбирать вещи друг к другу. Возможно, мои вкусы не так современны, как твои, но я восхищаюсь тем, как ты оформила свою квартиру».

Ах, мама, лесть ни к чему. Кэролайн читала дальше:

«Ты неплохо разбираешься в искусстве, ты очень удачно выбрала картины для своей квартиры, они придают интерьеру теплоту. Особенно мне запомнились полотна маслом, которые висят в гостиной. Кажется, их их написал твой друг».

Кэролайн посмотрела на одну из картин, о которых шла речь в письме, — большой холст, покрытый широкими мазками зеленого и голубого цветов с редкими всполохами золота. Бен писал эту вещь у нее на глазах, всего за один день, перенеся на полотно впечатления от луга, раскинувшегося неподалеку от его дома. Кэролайн нравились ее простота и — мать права — теплота; ей казалось, что в картине отразилась самая суть дарования Бена. Но картина была написана скорее в абстрактной манере, чем в реалистической, и явно не соответствовала вкусам Джинни.

«Ты прибегла к помощи живописи, чтобы смягчить острые линии современного декора. Между прочим, гористый пейзаж здесь, в Даунли, отличается такой же резкостью очертаний. Думаю, ты могла бы сотворить в Старз-Энд[1]— так называется поместье — чудо».

Кэролайн посмотрела на конверт, и у нее возникло какое-то смутное предчувствие. Письмо она держала в руках, но конверт по-прежнему выглядел пухлым.

«Я прилагаю к письму билеты на самолет в оба конца. Ты можешь вылететь из аэропорта О'Хара пятнадцатого июня и вернуться в конце месяца».

У Кэролайн отвисла челюсть.

«Да, я знаю, ты работаешь и две недели — долгий срок, потому пишу тебе заранее. Думаю, за два месяца тебе удастся спланировать свои дела так, чтобы выкроить эти две недели, а если нет, можешь сказать на работе, что тебе нужно улететь по срочному семейному делу. В каком-то смысле так оно и есть, я уже не молода, кто знает, сколько мне еще осталось жить».

—О Господи, — простонала Кэролайн. Письмо выпало у нее из рук на колени. Страшно представить, как скажется на работе ее двухнедельное отсутствие! Нет, она не может себе этого позволить, какие бы сантименты ни разводила Джинни. Нахальства ей не занимать, ничего не скажешь.

Пока Кэролайн росла, Джинни была ей не очень-то хорошей матерью, куда больше заботясь о собственных делах, нежели о делах дочери; даже бывая рядом с ней, она мыслями уносилась куда-то еще. Джинни не настолько переживала за Кэролайн, чтобы как-то помочь или поддержать, когда та порвала со своим первым мальчиком или когда дочь не включили в список лучших студентов колледжа. Когда Кэролайн вручали диплом, мать болела гриппом. Конечно, она все равно вызвалась прийти на торжественную церемонию, но явно не слишком рвалась, и Кэролай не стала ее уговаривать.

Она ничего не должна Джинни. Совсем ничего.

Но с другой стороны, семьдесят лет — это семьдесят лет. И Джинни все-таки ей мать. Кэролайн была бы совершенно бесчувственным человеком, если бы не испытывала никакой боли при мысли о смерти Джинни. Из родителей у Кэролайн осталась только мать.

Испытывая досаду, совсем не похожую на ту, что возникла у нее на душе после проигранного процесса, Кэролайн стала читать дальше. Сама Джинни и ее экономка, так же как и мебель, должны прибыть всего за день до приезда Кэролайн, а это означало, что ей придется помогать матери распаковывать вещи. Ловко придумано. Джинни, как всегда, эгоистична и самонадеянна. Ясно, что она ставит свои интересы выше, чем работу дочери.

Кэролайн вздохнула. Может, мать и права, если вспомнить сегодняшний процесс. Кроме того, неудача в суде доказывает, что ей пора отдохнуть. Мысль провести две недели на океанском побережье, вдали от офиса, в доме, где есть экономка, вдруг показалась Кэролайн привлекательной. А что до вещей, которые придется распаковывать, так ведь ей вряд ли придется таскать их на себе, скорее показывать, что куда поставить.

И компаньонам придется смириться с тем, что у нее возникло срочное дело. С тех пор как поступила в фирму, она ни разу не взяла больше трех дней отпуска кряду. С такими темпами, как сейчас, к середине июня она выйдет в лидеры по количеству оплаченных часов; если же старшие компаньоны не будут довольны и этим, тогда вообще не понятно, чем им можно угодить. Кроме того, в конце июня они сами уйдут в отпуска, разъедутся по своим огромным загородным поместьям на озере. Стало быть, как бы она ни возмущалась матерью, посягнувшей на две драгоценные недели ее времени, мысль устроить себе отпуск была весьма заманчива. Кроме всего прочего, пусть Кэролайн и не хотелось в этом признаваться, сама мысль о том, что мать восхищается ее вкусом, тешила ее гордость. Джинни не обратилась за помощью к Анетт или к Лиа, она обратилась к ней.

Кэролайн дошла до заключительных строк письма.

«Мы с тобой не были особенно близки, и, если возможно, я хотела бы наверстать упущенное. Нам представляется хорошая возможность спокойно поговорить, как ты считаешь?»

Кэролайн считала, что Джинни — хитрая лиса, она попросила у дочери единственное, в чем та не могла ей отказать. Это несправедливо, неправильно, Джинни заслуживала, чтобы ее оттолкнули. Кэролайн почти не сомневалась, что, если бы они поменялись местами, если бы она сама приглашала Джинни, та бы нашла благовидный предлог отказаться. Но она не Джинни. Она не может так поступить. Наверное, потому, что, сколько себя помнит, ей всегда не хватало материнского тепла, и вместе с тем она всеми силами стремилась не походить на Джинни. И сейчас не собиралась меняться.

Глава 2

Анетт Сент-Клер не походила на свою мать ни внешне, ни характером. Вирджиния была миниатюрной, Анетт — высокой, Вирджиния была блондинкой, Анетт — брюнеткой, Вирджиния была холодной, Анетт — сердечной. Внешне Анетт более всего походила на старшую сестру, Кэролайн, и это обстоятельство она кляла многие годы. Кэролайн всегда и во всем была первой — лидером класса, отличницей, — и для Анетт было сущей пыткой иметь такой пример перед глазами. Сама она была сильна не столько умом и школьными достижениями, сколько душой и характером, В классе она была всеобщей любимицей, подруги шли к ней за поддержкой и утешением. Она умела выслушать, помочь советом.