Читать книгу "Белый Пилигрим - Антон Краснов"

Напоследок доктор наук напутствовал своего опрохвостившегося сыночка фразой:

— Надеюсь, впредь ты избавишь меня от необходимости выслушивать новости о том, что мой сын был изгнан из альма-матер, опозорился, нанявшись в грузчики, да и оттуда был уволен за несоответствие. Подумай, и крепко подумай!

После этой лекции сын был выставлен из дома: восстанавливайся в университете, а папа тебе не помощник из принципа! В таком скорбном настроении Макарка пожаловал ко мне. Он вообще любил являться ко мне со стенаниями и сетованиями. Вот и сейчас…

— Ви-и-инни! — жалобно проблеял Телятников, вваливаясь в прихожку и приспуская на переносицу раздолбанные очки.

— Только не вздумай жаловаться, — предупредил я, и вид у меня при этом был самый страдальческий. Одну из причин моей немилосердной утомленности жизнью Макар узрел тотчас же: из-за моей спины вылетела неугомонная Нинка и закричала:

— О, толстый Макарка пришел! Макарка-бумбурбарка! Ты куда телят гонял? Те-лят, те-лят! — подпрыгивая, запела она, сопровождая немудреную свою песенку пинками. Пинки следовали точно в трясущиеся пухлые коленки Макарки. Телятников вздрагивал и пятился назад к входной двери.

— Так, — сказал я, — Нина, немедленно перестань колотить Макара.

— Он похож на покемона Пикачу! — громогласно заявила Нинка. Не знаю, кто такой этот покемон, но, по всей видимости, сходство с ним Макара давало моей племяннице право гвоздить беднягу Телятникова почем зря. С трудом ее удалось оттащить от Телятникова, и без того траченного жизнью, и увести в спальню, уложить спать. Хорошо еще, что Нинка не потребовала обедать. Ничего, это мучение мне еще предстояло: капризная девчонка ни за что не соглашалась принимать пищу без того, чтобы не устроить форменный торг. По принципу: «А что мне будет, если я съем эту противную кашу?» или «А ты мне купишь „киндер-сюрприз“ и мороженое, если я проглочу этот гадкий кисель?» На мою беду, развитая Нинка недавно сама прочитала «Приключения Незнайки и его друзей», и ей особенно запомнился тот момент, где лежавший в больнице и совершенно обнаглевший охотник Пулька, окончательно потеряв совесть, требовал от обессилевшего медперсонала: а) суп из конфет и кашу из мармелада; б) котлеты из земляники с грибным соусом…

…и тому подобные глупости, которые моя бойкая племянница запоминала с удивительной быстротой и точностью.

Перекрестившись (слава Иисусу, утихомирилась хотя бы часа на два!), я уволок Макарку на кухню, тщательно прикрыл дверь, чтобы никакие звуки не просочились и, упаси боже, не разбудили девчонку!.. Спросил:

— Ну?

Макарка вытащил из-за пазухи сакраментальную «полторашку» (полуторалитровую бутылку пива в пластике) и молча поставил на стол. Разлили. Я сказал с мятой гримасой:

— Я тут опять отличился, Макарка. В общем, с Леной в кафешке посидел, ну и так далее…

— А у меня папа…

Нещадно обменявшись дурными новостями, мы переглянулись и дружно пришли к выводу, что с нами требуется что-то делать. Жизнь пуста и бессмысленна, когда не является продвижением к какой-то четко обозначенной цели. Обнародовав этот постулат, дурно попахивающий семинарскими занятиями по философии, мы стали пить пиво. В конце концов, какие наши годы, а пиво является спасительным, хотя и кратковременным, уходом от действительности. Гм… Макарка долго вертел головой по сторонам и шмыгал носом, видно готовя какую-то неприглядную фразу. Выражение моего лица, верно, не внушало ему оптимизма, но он все-таки сказал:

— Тут вот что. Гм… меня дома сожрут. Я хотел было у тебя пожить пару недель, но тут… этот твой чертенок…

— Это не чертенок, — строго сказал я, с исчезновением похмельного синдрома ощутив в себе прилив семейственности, — это, между прочим, дочь моей старшей сестры. Так что выбирай выражения, толстый. Чертенок}… А пожить у меня… живи, конечно. Но только не жалуйся. Я же до возвращения сестры с моря никуда Нинку деть не могу. И посиделок у меня пока что устраивать не будем. Настроения к тому же нет совсем.

— У меня тоже, — пробурчал Телятников, — нужно писать заявление в деканат, чтобы, значит, восстановили на следующий год. Допустили к защите диплома. Хотел продолжить работу над дипломной работой у тебя…

— Потому и пиво приволок?

— А ты прямо так отказывался! К тому же я у тебя все равно диплом теперь писать не буду: Нинка уже одну главу на самолетики переделала, когда, помнишь, поджигала и в окно пускала…

— Да уж конечно помню, — отозвался я. — Я эту ее выходку еще не скоро забуду. Чуть соседей под нами не спалила. За ней вообще глаз да глаз нужен, а тут еще ты, да у меня самого проблемы… Ленка вот замуж за кого-то собралась, так и не сказала.

— Замуж собралась?.. — поднял голову Макарка. — Это… я уж тебе не хотел говорить… но раз ты сам поднял эту тему…

Я свирепо раздул ноздри и выговорил:

— Только не вздумай мне ляпнуть, что она ЗА ТЕБЯ замуж собралась!

— Да где уж нам… — уныло продолжал самобичевание Телятников, разливая остатки пива. — Я… это самое… как к тебе шел, видел… она, значит, идет, и… с ней…

— Что видел?! — почти заорал я, вскакивая с табуретки и с грохотом опрокидывая ее на пол, совершенно пренебрегая возможностью разбудить Нинку, еще недавно казавшейся дамокловым мечом, зависшим над нашими буйными головушками. — С кем ты ее видел?!

— Она шла с каким-то парнем, лет под тридцать ему, наверно, — сказал Макарка, и его круглое лицо поплыло у меня перед глазами в каких-то длинных, тоскливых серых полосах с мутно-молочным отливом; чахлыми льдинками растаяли очки. — Здоровый такой парень, в костюме строгом… Сели в машину, черная, кажется, «бэшка» пятой модели, что ли… Уехали. Ленка такая счастливая. Смеется.

Я молча допил пиво. Смеется. Смеется она… А чего ж ей не смеяться? Что, все морально-этические константы должны предписывать ей пост, воздержание и скорбь? Что ж ей, говоря нормальным языком, впадать в депресняк из-за какого-то долговязого оболтуса, который метнулся из подъезда, как заяц, завидев приближение грозного арьергарда — Лениной матушки?.. В конце концов, у того парня, с которым она сейчас… с которым она сейчас шла, — у него, конечно, устоявшаяся жизнь, прочная работа, достаток, хорошая квартира, перспективы на будущее. Он может предложить Елене многое. Да она, верно, и достойна спокойной жизни. А я? Покой нам только снится, как говорил Александр Александрович[1], тоже не самый уравновешенный и благополучный в быту человек! Неопределенная ситуация с образованием, с универом, неустроенность быта, да и деньги, черти б их!.. А скоро, наверняка, ко всему этому прибавится и расшатанная нервная система.

Стоять! Спокойно, гладиатор пивных бутылок! Такими темпами, конечно, прибавится. Если буду ныть и причитать на манер древнерусских плакальщиц, — сезонная депрессия и общая подавленность обеспечены. Я стиснул зубы. Наверно, стоит ожесточиться, нет?.. Или просто пожелать девчонке счастья, заочно, не доставая звонками, заведомо обреченными на короткие гудки в трубке?