Читать книгу "Дальше фронта - Василий Звягинцев"

О причине изменения планов дежурный капитан ничего не мог пояснить, просто продублировал сильно опоздавший приказ и от себя посоветовал сматываться побыстрее, указав квадраты, где, по данным разведки, берег Вислы повстанцами не контролировался.

И на том спасибо.

В зловонные канализационные каналы Уварову возвращаться страх как не хотелось, тем более что, по его расчетам, воздуха в баллонах изолирующих противогазов оставалось едва на полчаса. И если даже ребята и будут их ждать, вместе со спецкостюмами, внутри коллектора, большую часть пути придется дышать исключительно смесью аммиака с сероводородом. А вдобавок район, куда выводили сточные трубы, не значился в перечне безопасных. Если отряд в сорок штыков еще имел шанс прорваться с боем, то еще двоим, да еще по горячим следам товарищей, это вряд ли удастся. Как раз попадешь в самую заваруху.

Зато был другой вариант, при здравом размышлении и некотором везении – куда более простой и безопасный. Опыт же работы под польского повстанца у него имелся, знание языка – тоже, и попытка пробиться к своим поверху казалась вполне реализуемой.

Вдобавок она позволила бы принести самые свежие разведданные об обстановке, раз уж не случилось общей «Большой рекогносцировки».

Посоветовавшись с Ресовским, поручик принял решение. По старой армейской привычке – не оставлять врагу исправной боевой техники, они аккуратно вывели узел из строя. Не крушили все вокруг, а в самых неприметных и неудобных для работы местах перерубили телефонные и питающие кабели, срезали и привели в полный беспорядок жгуты разноцветных проводов внутри коммутационных коробок. Теперь тут даже специалистам по обслуживанию именно этого узла работы хватит надолго, а простому связисту без схем и соответствующего оборудования вообще не разобраться.

По одной из многочисленных боковых лестниц спустились на первый этаж в удаленном от недавнего поля боя крыле дворца. Легкость и относительная безопасность передвижения, безлюдье комнат и коридоров, по которым они шли, наводили на мысль, что при более тщательной подготовке к операции, правильном распределении сил и продуманной тактике, теми же силами, что были в его распоряжении, поручик свободно мог бы захватить и сколь угодно долго удерживать большую часть дворца практически без потерь.

Достаточно было еще до рассвета, по-тихому, в случае необходимости работая только ножами, просочиться сквозь пустынные коридоры и боковые лестницы до его обитаемой части. После чего, прикрыв свои опорные точки баррикадами из мебели, сейфов и прочих подручных средств, наносить внезапные точечные удары по скоплениям противника. Обходными путями, в том числе и через вентиляционные ходы, все время сжимая мешок.

Хорошо могло получиться, имей Уваров конкретный приказ и хотя бы сутки времени на подготовку. И тут же поручик себя одернул. Нечего тешиться беспочвенными мечтаниями. В таких делах спланировать наперед ничего нельзя по определению. Никто не может предвидеть, в какую сторону побегут и какие позиции станут занимать муравьи в разворошенном муравейнике. А не взорвал бы он совершенно случайно вражеский штаб, неизвестно, как развернулись бы события.

В том, что им с Ресовским до поры удается беспрепятственно тут маневрировать, нет ничего странного. Дворец столь обширен, что относительно небольшой постоянный гарнизон, вместе с только начавшими перебираться сюда органами «новой власти», просто не успел занять и освоить все его этажи с многими сотнями помещений. А сейчас тем более – до сих пор ни разбежавшимся, ни убитым и ни раненым мятежникам, за исключением самых отчаянных мародеров, нет никакого резона углубляться в лабиринт, где в любой момент можно схлопотать шальную или прицельную пулю.

Стрельба в центре здания давным-давно стихла, что означало – штурмовым группам удалось благополучно покинуть Бельведер. Через одно из выходящих во внутренний двор окон поручик рассмотрел, что крышка люка коллектора аккуратно задвинута.

Что ж, все правильно. Условленное время вышло, и ребята точно выполнили приказ. Конечно, если бы Уварову все же пришлось отходить прежним путем, тем более с боем, заминка перед закрытым люком могла бы дорого им с Ресовским обойтись. Зато теперь неприятель далеко не сразу сообразит, каким путем воспользовались российские штурмовики.

Способ обеспечения собственной амбаркации[3]подвернулся случайно, но очень вовремя.

Угловую ротонду одного из поперечных крыльев дворца, со следами пуль и гранатных осколков на стенах и мебели, не так давно занимал пост мятежников. Позиция здесь была хорошая, позволявшая держать под контролем как подходы к ограде дворцового сада со стороны площади, так и мостики через каскад прудов, уютный внутренний дворик с мраморными статуями и несколько ведущих к нему аллей.

В случае попытки штурма извне это направление преодолеть атакующим было бы непросто. Но позицию взяли с тыла. Причем, судя по всему, походя. Одна из групп «печенегов», продвигаясь своим маршрутом, выскочила на эту заставу, сориентировалась быстрее неприятеля, навскидку посекла мятежников точным автоматным огнем, забросала гранатами и пошла себе дальше.

На поле боя, вымощенном дорогим узорчатым паркетом, по которому полагается ходить, надев поверх обуви войлочные чуни, а сейчас закопченном и грязном, с выбитыми и расколотыми плашками, усыпанном гильзами, битым стеклом, забрызганном кровью, валялись в разных позах восемь человек, одетых разнообразно, но достаточно практично для городской партизанской войны.

Знаками отличия служили уже знакомые Уварову бело-красные нарукавные повязки, а в качестве новинки – крупные, заводским способом изготовленные кокарды с красными буквами «NSZ»[4]поперек груди белого орла.

У низких подоконников – два опрокинутых пулемета «МГ-34» на треногах, несколько круглых ребристых коробок с лентами, иное оружие и снаряжение. Не удалось парням пострелять по русским, те оказались проворнее.

Один из пулеметов на вид был в полном порядке, и Уваров решил усилить им свою огневую мощь, а также снять с убитых для дальнейшего использования кокарды и повязки. Здесь обнаружилось, что один из боевиков еще дышит, хотя и без сознания. Ран у него было две: пулевая – в правую сторону спины, пониже лопатки, и осколочное в бедро. Совсем хорошо. Не для него, а для мгновенно возникшего плана.

Раненого перевязали, ввели противошок, не из абстрактного гуманизма, а чтобы пожил подольше.

Из обоих пулеметов и кожаных курток мятежников соорудили носилки, продев стволы пулеметов в рукава, уложили на них боевика и смело, теперь уже ничего не опасаясь, понесли прямо к центральному входу.

Роль себе Уваров избрал прежнюю, добровольца из Канады, магистра-историка, что позволяло не беспокоиться об акценте. Ресовский же, не знавший польского, но практически свободно владевший английским, усвоенным во время многочисленных экспедиций в разные экзотические уголки Индии и обеих Америк, должен был изображать его приятеля, безыдейного искателя приключений.