Читать книгу "Драконий оборотень - Евгения Витушко"

Словно угадав мои мысли, мама ободряюще потрепала меня по руке.

— Не обращай внимания, — повторила она. — В конце концов, твой отец всего лишь человек. Со временем все наладится.

От сидения в неудобной позе спина затекла немилосердно. Я даже и не заметила, когда мои ноги снова приняли свой нормальный вид.

— Ну да, — хмуро пробормотала я, вылезая, в конце концов, из своего убежища. — Он-то человек… А я кто?

Как оказалось впоследствии, это была лишь первая веха в череде превращений, которые теперь то и дело происходили со мной. Теперь я старалась как можно больше времени проводить в одиночестве, чтобы случайно не попасться никому на глаза в один из таких периодов. Однако это не помогало. После той, самой первой, ночи я стала замечать вещи, на которые раньше, видимо, просто не обращала внимания. Теперь я поняла, что означали настороженные, а порой, и испуганные взгляды челяди. Пару раз, случайно оглянувшись, замечала, как служанки за моей спиной истово творят охранные знаки. В замке резко возросло количество носимых серебряных украшений. Несмотря на все меры предосторожности, принятые нашей матерью, слух об «умертвие» расползался по замку, словно чернильное пятно по воде.

Был, правда, среди всех этих перемен всего один, но положительный момент. Солар, раньше без конца цеплявшаяся ко мне по поводу и без, теперь вдруг успокоилась и даже была со мной довольно вежлива, я бы даже сказала, сочувственна. Похоже, ее саму не так уж пугали все те перемены, которые со мной происходили. Может, мы даже могли бы стать с ней друзьями теперь, если бы не устоявшаяся годами привычка обходить друг друга стороной.

А вот отец совершенно перестал обращать на меня внимание. Если мы с ним случайно сталкивались в коридоре, он только сухо кивал мне. Он упорно игнорировал меня за обеденным столом. А когда был уверен, что я не вижу, я ловила на себе его хмурый, задумчивый взгляд.

Единственными, чье отношение ко мне не изменилось никоим образом, были наша мать и Лиона. И за это я была им бесконечно благодарна.

* * *

Какое-то время я еще ездила с матерью по окрестным деревням, продолжая осваивать сложное искусство целительства. Это был, пожалуй, единственный раздел магии, который на протяжении всех предыдущих лет обучения вызывал у меня настоящий интерес, и мама его всячески поддерживала. Помимо приготовления зелий, она сначала поручала мне всякую мелочь: вправить вывих, заговорить больной зуб, призвать к порядку желудочные колики. Потом с ее помощью я лечила переломы, залечивала язвы. Мать одобрительно улыбалась, видя мои успехи. А в последнее время она все чаще предоставляла мне самостоятельно управляться с хворями, оставляя за собой роль наблюдателя. Местные жители, привыкшие к нашим наездам, не спешили обзаводиться собственными знахарями, с обычной крестьянской хозяйственностью, сиречь прижимистостью, прикинув, что услуги добровольной целительницы-недоучки обойдутся им всяко дешевле содержания приезжего эскулапа, и охотно обращались к нам за помощью.

В тот день мы с матерью отправились в очередной рейд по селениям. На этот раз было решено навестить Альбин, живописную деревушку верстах в семи от подножия холма, на котором расположился замок. Месяц траводар в том году выдался необычайно жарким. Мы спустились вниз по склону, покрытому первой весенней травой. Тут и там, на холмах виднелись небольшие зеленые рощицы, издали похожие на пучки кудрявой петрушки. С задумчивым видом расхаживали по лужайкам отощавшие с зимы козы, бдительно охраняемые серьезными малолетними пастухами. Едва мы въехали на площадь, как подбежал запыхавшийся подросток лет пятнадцати, который сообщил, что его невестка вот-вот родит, и поинтересовался, не изволит ли госпожа целительница на нее взглянуть. Госпожа изволила, предварительно оставив меня на пороге аккуратного домика и не впустив внутрь. В том, что касалось акушерства, мать была непреклонна. На мои робкие протесты она коротко бросила:

— Успеешь еще, какие твои годы.

И так всегда.

Впрочем, я особо и не настаивала. Стараясь особо не вслушиваться в душераздирающие крики, доносящиеся из окна, я уселась на крыльце и принялась перебирать в сумке мешочки с травяными сборами — так, на всякий случай. Оторвавшись на секунду от своего занятия, я обратила внимание, что сапожник, проходивший чуть дальше по улице, как-то странно на меня покосился. Я украдкой оглядела себя. Мало ли, может, платье наизнанку надела? Не найдя ничего крамольного, я решила, что под влиянием общей нервозной обстановки мне это просто почудилось, и вернулась к своим травкам. К сожалению, мне пришлось проторчать во дворе еще часа полтора. За это время я поймала на себе еще несколько настороженных взглядов, что, естественно, совершенно не прибавило мне хорошего настроения. Наконец, к моему облегчению, пронзительные вопли роженицы сменились не менее пронзительным писком новорожденного, и вскоре на пороге показалась моя мать — немного усталая, но довольная.

— Мальчик, — сообщила она, вытирая мокрые руки и подходя к лошадям. — Люблю наблюдать за появлением на свет новорожденных.

— Что ж тогда мне не разрешаешь? — скептически поинтересовалась я.

В ответ мама только рассмеялась и потрепала меня по волосам.

Следующим пунктом программы был местный староста с больным зубом. Когда мы вошли в избу, он сидел у стола посреди избы и скорбно подпирал щеку куском льда с ледника, завернутым в льняную тряпицу. При виде моей матери он было просиял, но тут же снова скривился, ухватившись за щеку пятерней. Мама лишь мельком взглянула на причину его страданий и сразу отошла, на ходу кивнув мне:

— Ну, давай.

Староста, невысокий лысеющий мужичонка, неожиданно смутился, замялся и неуверенно проблеял:

— А может, эта, ваша светлость… вы сами… того, а? — он умоляюще уставился на мою мать.

— Что такое? — мама недоуменно вскинула брови.

Староста ничего не ответил, однако явственно покрылся багровыми пятнами. Мама истолковала его нервозность по-своему.

— Не волнуйтесь, любезный, — она ободряюще улыбнулась больному. — У моей дочери обширнейший опыт лечения больных зубов.

— Приступай, — повторила она мне, присаживаясь по другую сторону стола и приготовившись, по обыкновению, наблюдать за моими действиями.

Староста еще немного поколебался, но смирился с неизбежным и с обреченным видом широко раззявил рот.

Я заглянула внутрь.

— Тут дупло. Большое, — сообщила я. — Болит, наверное?

Староста утвердительно замычал.

— Ну, так обезболь его, — распорядилась мать.

Я сосредоточилась, вспоминая формулу обезболивания, но вдруг остановилась. Нет, я, пожалуй, сделаю лучше. Сначала обезболю, потом заращу дупло. На ходу меняя плетение заклинания — а точнее, вплетая одно в другое — я чуть прикрыла глаза и мысленно коснулась больного зуба. Староста вздрогнул. Я завершила формулу и посмотрела на результат. Потом бросила на мать растерянный взгляд и снова посмотрела.