Читать книгу "Большая книга ужасов 75 - Олег Кожин"

Из стоящих на холме шестерых детей только Лысик все еще относилась к разряду малышей. У нее даже собственного велосипеда не было. Именно потому она всю дорогу тряслась на раме Димкиного велика, тихонько ойкая всякий раз, когда тот неосторожно подпрыгивал на ухабах неровной дороги. Остальным заветная десятка уже стукнула, и транспорт у них был свой собственный.

Генке, самому старшему из шестерки, через месяц исполнялось двенадцать, и возраст автоматически делал его вожаком маленького велосипедного войска. У него был самый навороченный велик, сиди-плеер и кольцо-печатка в форме черепа, которое он неизменно надевал, выходя на улицу. В другое время он бы вряд ли стал возиться с мелюзгой, даже если она не считает себя таковой, но сейчас у него просто не было выбора. Летом родители стараются отослать детей подальше из хоть и провинциального и маленького, но тем не менее грязного, пыльного и очень загазованного городка. Чада разъезжаются по бабушкам и дедушкам, по тетям и дядям, по дачам, приусадебным хозяйствам и летним лагерям. Генке не повезло. Именно это лето его родители выбрали для того, чтобы раз и навсегда выяснить отношения — они разводились. И дела им не было до того, что все друзья сына объедаются фруктами, трескают бабушкины пирожки или ночами рисуют соседям по комнате усы из зубной пасты. Забыв обо всем, родители делили квартиру, имущество и единственного сына и предпочитали держать его на виду. Вместо веселого отпуска, наполненного обычными детскими приключениями, обрекая его на тоскливое лето в городе.

Впрочем, этим летом не повезло всем шестерым. «Велосипедное войско» сформировалось только по той причине, по которой обычно и появляются недолговечные детские сообщества с продолжительностью жизни чуть длиннее, чем у бабочек-капустниц — этим детям некуда было податься.

У Пузыря, которого на самом деле звали Сашкой, не было бабушек и дедушек, а доверить свое пухлощекое чадо незнакомым людям его мама и папа боялись.

Родители Стаса были слишком бедны, чтобы вывезти его куда-нибудь дальше пригорода, куда они периодически и выбирались всей семьей на так называемые пикники. Стас никому не говорил, но все ребята знали, что он держится вместе с ними и терпит подзатыльники и обидные прозвища, которыми награждает его Генка, только потому, что его уже тошнит от жареных сосисок и хлеба с кетчупом.

Димка же полгода назад потерял мать, и теперь его отец чаще вспоминал о бутылке, чем о родном сыне. Даже когда он подрался в школе и сломал себе палец, в травмпункт, а потом и в поликлинику его водила классная руководительница Зинаида Карповна. В последнее время в их доме часто стали появляться неприятные озлобленные тетки, похожие на давно не кормленных собак-ищеек. Вооружившиеся папками, в которые, роясь по дому, вечно что-то записывали, они громко отчитывали Димкиного отца и постоянно угрожали странными буквами К-Д-Н. Что это такое, не знали ни его новые приятели, ни сам Дима. Но в одном он был уверен твердо — ищейкоподобные тетки хотят забрать его у отца. Видимо, из-за сложной семейной ситуации Генка донимал его меньше остальных. У Димы даже не было обидного прозвища.

Хуже всех приходилось Лысику. Из всей компании, пожалуй, один лишь Димка знал, что ее зовут Рита. И то знал лишь потому, что жил с ней в одном дворе. Лысику вообще не везло по жизни. Из родни у нее была только старенькая бабушка — седая, сухонькая и почти слепая. Бабушка была предельно нищей — даже на одежду из секонд-хенда (а только ее она и могла позволить своей внучке) ей приходилось откладывать. Вот и сейчас на Лысике точно на вешалке болталось короткое серое платьице в белый горошек, которое едва доставало до вечно покрытых закоростеневшей кровью и разводами йода и зеленки коленок. Какой уж там велосипед! Она скромно сидела на самом краешке рамы и иногда оглядывалась на Диму, точно боялась, что тот передумает и заставит ее идти пешком. То и дело Лысик нервно поправляла синюю косынку, из-под которой торчали оттопыренные обезьяньи ушки. Рита была Лысиком именно потому, что была лысой. Тонкая синяя ткань скрывала ежик русых волос, коротких настолько, что не каждый мальчишка ее возраста отважился бы такой носить.

Виной всему была Ритина бабушка. Именно в ее начинающий сдавать под давлением возраста разум пришла гениальная идея профилактики педикулеза.

— Так надо! — сказала бабуля и старой металлической советской машинкой для стрижки волос обкорнала внучку «под ноль». А Рита терпеливо снесла экзекуцию и молча превратилась в Лысика. Прозвище появилось с легкой Генкиной руки. А вот своим местом в их маленьком временном союзе Рита была обязана Кате.

Как костюм итальянского модельера выделяется среди китайского ширпотреба, так и одиннадцатилетняя Катюша выделялась на фоне остальных ребят. Пятерка неудачников — так она их называла.

— Пятерка неудачников, и я — ваша королева! — улыбаясь, говорила она и заливалась искренним смехом, отсвечивая на солнце белозубой улыбкой.

И на нее никто не обижался. Любую, даже самую жестокую ее шутку мальчики принимали как игру, раболепно ожидая маленьких милостей своей повелительницы, а Лысик молчаливо терпела, как терпела все невзгоды, выпавшие на ее маленькую жизнь. Будучи неглупой девочкой, она прекрасно понимала, что нужна Катюше, только чтобы оттенять ее красоту в глазах мальчишек, но все равно послушно исполняла свою роль.

Сама Катюша якшалась с «неудачниками» именно из-за мальчишек. Ей нравилось это странное, пока еще не совсем понятное обожание в их глазах. Нравилось, как они стремительно глупели и превращались в послушных комнатных собачек, стоило лишь оказать им малейший знак внимания. Катя была маленькой женщиной. И, как и всякая настоящая женщина, она умело манипулировала своим мужским окружением. Как сейчас, например.

У Катюши был свой велосипед — красивый, новенький, безумно дорогой, того нежно-розового цвета, от которого млеют все девчонки в возрасте до пятнадцати лет. Среди грязных, украшенных драными наклейками, цепочками, птичьими косточками и трещотками из игральных карт великов мальчишек он смотрелся «Роллс-Ройсом» среди «Запорожцев». Для своей дочери Катины родители могли купить все самое лучшее. Но в последнее время девочка предпочитала кататься на раме у Генки, проверяя таким образом верность своего фаворита.

И Генка проверку выдерживал с честью! В тот же вечер, когда Катюша впервые попросила покатать ее, а потом пожаловалась на жесткую раму, он отыскал на свалке старое мотоциклетное сиденье и при помощи ножа и веревок соорудил мягкий и довольно удобный валик. От этого стало похоже, будто на раму надели глушитель, но Королева такой подход восприняла благосклонно, а это все окупало. С тех пор Катюша передвигалась только так. Вот и сейчас она облокотилась на широкий руль Генкиного «байка» и, щурясь, смотрела на цистерну.

— Это здесь? — болтая в воздухе ножкой, поинтересовалась она у своего водителя. Ветер, взявший разгон где-то у подножия резервуара, взлетел на холм и, подхватив ее золотистые волосы, швырнул их в Генкино лицо.

— Здесь… — голос его вдруг стал хриплым и сухим, будто горло покрылось глубокими трещинами и слова застревали, терялись в них. До боли в животе ему хотелось уткнуться носом в эти мягкие душистые локоны. Так захотелось, что задрожали крепко сжимающие руль пальцы.