Читать книгу "Рыжая Соня и ловцы душ - Энтони Варенберг"

Часть третья

Когда Соня поведала ковенту о своей последней беседе с Ёно Раном, тот на удивление спокойно воспринял известие о том, что утратил свои магические способности.

— Мне они никогда не были нужны, я даже рад тому, что стал обычным человеком,— сказал он.— Жаль только, что Учитель покинул меня так неожиданно.

Теперь Гинмар, кажется, мог говорить только об одном: как подготовить стратегический план решающей, как ему представлялось, битвы с гирканцами.

Он был возбужден предстоящим сражением и не сразу заметил, что Соня почти все время отмалчивается и как будто отнюдь не горит желанием обсуждать с ним этот вопрос.

— Что такое? — наконец не выдержал он.— Соня! Разве тебя это не касается?

— Касается больше, чем ты можешь себе представить,— проговорила она тихо.

— Вот увидишь, я одержу победу над Кейн-кортом! — горячо воскликнул ковент.— Его труп склюют вороны на главной площади Ианты!

У Сони оборвалось сердце. Такого с нею еще не бывало: две правды, словно два ярко пылающих факела, и она — между ними, не в силах определить, на чьей она стороне, кому желает успеха. Одно она знала точно: для нее самой в этой битве победы быть не может.

— Гинмар...— Рано или поздно ей все равно пришлось бы ему об этом сказать.— Я гирканка по отцу.

Ну вот и все. Слово было произнесено и, как она и предполагала, прозвучало подобно удару грома. Ковент замер, будто утратив дар речи, не в силах переварить услышанное. Девушка вновь замолчала и отвернулась к окну.

— И это... очень много для тебя значит? — донесся до нее его голос.

— Много. Больше, чем ты можешь вообразить.

— Тогда... если так, Соня, то на чьей же ты стороне? — Гинмар был в смятении.— С кем ты?

Она покачала головой. Этот вопрос — и этот выбор — был слишком мучительным.

— Я не хочу видеть Ианту лежащей в руинах,— сказала Соня.— И знаю, что Кейнкорта не остановить. Но я не хочу, не могу желать ему смерти. А тебе тем более.

— Представляю, как тебе должно быть сейчас тяжело.—Гинмар подошел к девушке сзади и обнял ее за плечи.

И она не отстранилась, не вскинулась, сбрасывая его руки, как могла бы сделать прежде. Она, никогда не позволявшая мужчинам быть нежными с нею, сейчас слишком отчаянно нуждалась именно в таком жесте сочувствия и понимания.

«Да, когда твой друг и твой брат оказываются непримиримыми врагами, это действительно тяжело»,—с мукой подумала Соня. Да, брат!.. Ибо, несмотря на чужое, незнакомое имя, она уже каким-то шестым чувством поняла, кто такой Кейнкорт.

— Но, рыженькая...— Гинмар тоже сейчас боролся с собой; пусть Соня окажется трижды гирканкой, она никак не может быть ему врагом! И он старался не причинять ей лишних мучений, его голос звучал очень мягко.— Ты пойми, золотая моя девочка, тут ведь одно из двух. Он — или я. Ианта — или Гиркания. Третьего не дано.

— Нет! — Соня повернулась к нему так резко, что Гинмар вздрогнул.— Я много об этом думала с тех самых пор, как ты впервые заговорил о том, что Орда приближается к Офиру. И я знаю, что выбор есть. Ты только меня выслушай. Ты сможешь понять, я знаю. Ты ведь сам как-то сказал, что в мире не только два цвета, белый и черный, правда?

— Да. Но война — дело другое. Здесь не может быть третьего пути.

— Да. Да. Я знаю. И все-таки...— Она подняла руку и провела пальцами по его скуле, разбитой на турнире Тизаром. Она словно благодарила Гинмара за то, что он, услышав ее признание, вместо вспышки вполне оправданного негодования нашел в себе достаточно душевных сил, чтобы немедля не отвергнуть ее. По крайней мере он готов был слушать...— У тебя есть карта?

— Разумеется. Но зачем...

— Пожалуйста, дай ее мне. Разверни.

Он пожал плечами, но выполнил просьбу Сони.

— Смотри,— сказала девушка, склоняясь над картой.— Вот Гиркания, так? Вот земли, которые уже покорены Ордой, то есть как бы ставшие ее частью. А вот здесь — пикты.

— Но это мне и так отлично известно.

— Конечно. Теперь смотри. Вот — Офир. Надо же быть слепым, чтобы не понять: Офир, хочешь ты того или нет, рано или поздно окажется на границе интересов этих двух сил, гирканцев и Пиктов, в равной степени лакомым куском для тех и других! Гинмар, ты же умный человек! Даже если вооружить поголовно все население Офира, от грудных младенцев до глубоких стариков, сдержать такой натиск невозможно, это самое настоящее самоубийство. Сколько лун сможем мы выстоять? До тех пор, пока страна не падет, разорванная на части, тонущая в крови?.. Это полное безумие. Да хоть ты десять раз умри за Ианту, в конечном счете судьба ее предрешена.

— Ты что, стараешься меня запугать? — В голосе Гинмара зазвенел металл.— Заставить нас почувствовать себя обреченными и сдаться без боя? К чему ты клонишь?

— Я взываю к твоему разуму, ковент. К тому, чтобы ты признал очевидные вещи. Ну хорошо, ты поведешь свое войско. Лучшие из лучших будут выбиты сразу. Их хватит на двое-трое суток отчаянного сражения, но никак не на то, чтобы отбросить гирканцев назад за Вилайет. А потом?..

— Потом за нами придут другие.

— Я об этом и говорю. Полная бессмыслица. Кто придет? Дети и старики? Ты этого хочешь? Да ведь Кейнкорт только и ждет чего-то подобного. Отбрасывать войска Офира волну за волной, пока защищать город станет попросту некому, и тогда он войдет сюда полноправным властелином. Гинмар, быть смелым — этого мало. Куда важнее быть мудрым.

— Что, в таком случае, мудрость, Соня?

— Мудрость в том, что все решит вовсе не меч. Нам нужен договор.

— С гирканцами? Договор?! Отлично. О чем можно договориться с ними после того) что Орда сделала с той же Заморой?! Они хуже зверей!

— Но не хуже пиктов, Гинмар. Да, можно пойти к Кейнкорту и выдвинуть свои условия, сделать Офир форпостом Гирканской империи против пиктов, сохранить его и сберечь десятки тысяч жизней... с обеих сторон.

— На кабальных условиях. Встав добровольно на колени.

— Нет. Если это предложение будет исходить от Офира, условия будут союзническими. Достойными.

— Это полный бред. Монторн никогда...

— К Нергалу твоего Монторна. Ты-то со мной согласен?

— Соня, я даже не знаю, что сказать.— Он был явно растерян.— Но как же...

— Как же — что? Отказаться от мысли о необходимости драться? Перестать, точно застоявшийся боевой конь, бить копытом в землю?

— Ну и кто же способен пойти на такие переговоры?..— Гинмар с силой потер лоб.

— Я способна. Я пойду в лагерь гирканцев и буду говорить с Кейнкортом. Лично. Положись на меня.

— Да никуда ты одна не пойдешь, ненормальная!— все-таки сорвался он.— Окончательно уже рехнулась?