Читать книгу "Синдром Джека-потрошителя - Влада Ольховская"

Но именно они были единственными жертвами, убитыми в одну ночь – с разницей меньше часа. Первой нашли тело Элизабет Страйд – с перерезанным горлом и отрезанным ухом. Чуть позже стало известно о гибели другой проститутки, Кэтрин Эддоус, и вот она, в отличие от почти не пострадавшей Страйд, был разделана так же яростно, как предыдущие две жертвы.

Но никто не был найден – и никто не был обвинен.

– Смотри какая история… Убийство Страйд связывают с тем письмом, потому что в нем убийца обещал отрезать дамам уши – и Страйд отрезали ухо, – указала Анна. – Но что, если связь не та, что всем кажется? Что, если не в письме было описано грядущее убийство Страйд, а Страйд убили из-за письма? Ее смерть так заметно отличается от других четырех, что, по правде говоря, я бы на месте детективов того времени решила, что ее убил другой человек, подражатель, копирующий Джека – или норовящий стать Джеком.

– Что значит – отличается? – удивился Леон.

– Ее смерть была похожей, но другой – по сравнению с другими атаками Джека. Убийца перерезал ей горло одним четким глубоким ударом, с остальным было не так. Кроме того, он не тронул ее тело, в нижней части живота не было ни одной раны. Ни до, ни после Страйд Джек-потрошитель так не поступал. А это ухо? Он ушами не интересовался, а тут – прямо по письму! В этом убийстве, при всей его жестокости, не было чудовищности, вот что отличало его от предыдущих охот Джека.

– Ты хочешь сказать, что эту Страйд убил журналист? Да ну, невозможно!

– Теоретически – возможно, ради славы люди и не такое делали. Убийство Страйд было быстрым и лишенным страсти, его вполне мог совершить человек, у которого была практическая цель. Убийство из выгоды – ими полнится криминальная история. Но, может, это был не журналист, а из-за журналиста: кто-то прочитал его письмо и решил притвориться «тем самым». Опять же, помни, про время обострения, это важно, и на такой шаг мог пойти тот, кто раньше этого не сделал бы. И вот представь, что судьба решила проявить злую иронию, и в ночь, когда вышел охотиться подражатель, проявил себя и настоящий Джек. Они были в Уайтчепеле одновременно, но из-за подражателя район наполнился полицией раньше, чем этого ожидал Джек.

Двойное убийство Страйд и Эддоус всегда казалось Анне самой странной частью истории Джека-потрошителя, так до конца и не понятой. Мог ли Джек, настоящий Джек, после того, как его якобы спугнули, через сорок минут напасть снова? Зная, что тело Страйд обнаружено, что его ищут по кварталу, он тем не менее рискнул и набросился на Эддоус. Он, покрытый кровью первой жертвы, сумел обмануть вторую! Нереально, да и не похоже на осторожного, умеющего планировать убийцу. Нет, если и причислять ему пять жертв, то разумнее включить туда Марту Тэбрем, а не Элизабет Страйд.

Леон и сам видел, как много здесь несоответствий, он недостаточно хорошо знал историю Джека, чтобы спорить с Анной и дальше. Поэтому он увел их разговор в другую сторону:

– Может, там все было запутано, может, письмо написал один, а убийство совершил второй, и оба они не были первоначальным Джеком. Но здесь у нас явно псих!

– Психопат, – уточнила Анна.

– Какая разница?

– Разница огромна, поверь мне. Псих бросается на тебя с бейсбольной битой, если ему не понравилось, как ты перестроился на перекрестке. Психопат дружит с тобой месяц, а ты ни о чем не догадываешься, пока он не перережет тебе горло. Он умен, опасен, расчетлив, и от обычного человека он отличается только тем, что не знает раскаяния. У него нет понятных нам эмоций, он не способен к эмпатии. Словом, он выглядит как человек, но он не человек, если тебе это проще понять.

Рассказывая ему правду, Анна старалась сохранять спокойствие, оставаться отстраненной и равнодушной. Но память все равно была склонна играть с ней злые шутки: сердце билось все быстрее, пальцы начинали подрагивать, и ей пришлось спрятать их под столешницу, чтобы он ничего не заметил.

Они снова встретились на ее территории – она не готова была обсуждать такое где-либо еще. Теперь они сидели за столом, установленным во дворе, а за ними со всех сторон наблюдали деревья.

– Хорошо, но мог психопат написать такое письмо? – спросил Леон.

– Просто какой-нибудь психопат? Мог. Тот, за которым все это время охотились мы? Вряд ли.

– Почему?

– Письма пишут два типа серийных убийц. Первые каким-то непостижимым образом сохранили в себе остатки совести. Они уже не могут жить и чувствовать, как мы, но где-то в глубине души они подозревают, что не правы, и им от этого тяжело. Некоторые даже объясняют свои преступления одержимостью, но я не склонна к мистике и не верю в такие аргументы. Основная идея вот в чем: они пишут письма, чтобы быть пойманными. Они бегут, как велят им инстинкты, и все же надеются, что их остановят. Второй тип серийных убийц пишет из-за тщеславия. Они считают себя слишком умными, слишком сильными, а потому неуязвимыми. В письмах они издеваются над полицией точно так же, как над своими жертвами, они обеспечивают себе славу, прижизненную и посмертную.

– Но на этом они и попадаются, когда их ловят?

– А иногда их не ловят, вспомни хотя бы Зодиака.

– Не хочу я всякую дрянь вспоминать, – отмахнулся Леон. – Я хочу знать, к какому типу относится наш маньяк.

– Ни к какому.

Анна сразу заметила это, потому и не смогла поверить, что письмо действительно было написано Джеком. И все же, судя по важным фактам, упомянутым там, он связан с этим. Тогда ей и стало понятно, что он играет со своими преследователями.

– Он отвлекает нас, – пояснила она. – Очень скоро он даст полиции объяснение, как уже дал машину с трупом пропавшего водителя. Он помогает следователям верить, что они сами до всего дошли, а он допустил ошибку. Но это будет его бал, на котором все остальные – гости.

– По-моему, ты приписываешь ему какое-то нечеловеческое коварство!

– Это не коварство, это холодный расчет. Джек – не тот убийца, который будет хвастаться или сражаться за идею. Со смерти Анастасии Поворотовой прошло полгода – и он держался в тени. Мы даже не знаем, были ли у него другие жертвы!

– Но ее тело он бросил на виду, – парировал Леон. – А смерть Валентины Сурковой и вовсе сделал такой, что мимо нее невозможно пройти!

– Зато смерть Дианы он скрыл, хотя на ком преподавать урок, если не на ней: содержанок в нашем мире побольше, чем профессиональных проституток. Он делает то, что доставляет ему удовольствие. Он бросает тела, когда это оставит меньше улик, чем попытка спрятать тело. Он выставляет агонию напоказ не для других, а для себя. Он не будет вести диалоги или монологи о морали, его письмо – это обманка, инструмент, смерть Ярослава Леско – тоже, а может, и само похищение Полины.

Анне все это казалось понятным, все выстраивалось в единую цепь. Однако Леон смотрел на нее так, будто увидел впервые.

– Зачем ты пытаешься все усложнить? – поразися он.