Читать книгу "Евпраксия - Александр Антонов"

— Ну полно, ваша светлость. Я вас не преследую, а всего лишь исполню волю императора. Я привёз вам его послание. — И Деди достал свиток. — Вот оно. Но прежде чем отдать, я скажу то, что в нём изложено. Так пожелал император. А сказано тут вот о чём: «Ваша светлость графиня Штаденская Адельгейда-Евпраксия, прошу вас забыть о побуждении покинуть Германскую империю. У вас есть долг перед новым отечеством и его императором. Исполните его с честью, достойной славянских женщин. Каюсь, я полюбил вас, как только увидел в замке княгини Оды. Вы должны помнить тот день. Всевышний милостив к нам, мы свободны. И близок день, когда я предложу вам руку и сердце. А пока побудьте некоторое время в Кведлинбурге, любимом вами. Ваш покорный слуга император Генрих Четвёртый». — Маркграф подал послание Евпраксии и добавил: — Теперь вы можете вскрыть его и прочитать, дабы убедиться в сказанном мною.

Евпраксия взяла свиток.

— Я вам верю, маркграф. Но передайте императору: ему вольно любить кого угодно. Однако у меня нет желания оставаться в Германии. И пусть шлёт сватов в стольный Киев.

Маркграфа трудно было смутить любым словом.

— Ваша светлость, вы уже не россиянка, но немка российского корня. А у вас есть долг перед отечеством, перед церковью. Наш император не может вдовствовать и жить в сиротстве. Божий перст указал на вас, и вам должно исполнить его волю.

Восемнадцатилетней княгине трудно было состязаться в споре с искушённым в интригах фаворитом императора. Но в ней всё протестовало, она была возмущена тем, что над нею пытаются совершить насилие. В то же время самолюбию весёлой правом молодой вдовы льстило признание императора в своих чувствах. Однако Евпраксия вспомнила все те происки, которые, начиная с Мейсена, предпринимал против неё Рыжебородый, вспомнила, что смерть супруг а на совести императора, и всё возмутилось в ней с новой силой. В её серых, обычно ласковых глазах вспыхнул гнев. Но она не выплеснула его, помня, что гнев унижает человека. Она засмеялась. И это поразило Деди больше, нежели бы она на него накричала.

— Вот уж славно выйдет, когда мы в шесть рук возьмёмся творить злочинство. Вчера маркграфы Штаденские, сегодня императрица Берта! А завтра на кого мы ополчимся? — спрашивала Евпраксия Деди и заливалась смехом.

— Избави бог, избави бог, — непривычным для себя тоном воскликнул маркграф. — Мы ни в чём не виновны. Они сами на себя наложили руки. Я открою вам тайну, которую должен был унести в могилу. В своей болезни государыня Берта виновата сама. Она пребывала в любовной связи с графом Любером. Однажды слуги императора, которые следили за Бертой по его воле, выследили государыню во время прелюбодеяния. И они так усердно наказали прелюбодеев, что перестарались: граф был убит, а государыня потеряла рассудок. Я тогда встал на сторону государыни. Я рвал и метал от негодования и, если бы имел право вызвать Рыжебородого на поединок, сделал бы сие не задумываясь. А тут в Кёльне появился ваш супруг. Его вызвала государыня, дабы просить о мщении. Он дал клятву отомстить императору и, взяв в оружейной зале стилет, пришёл ко мне, дабы я просил императора принять вашего супруга.

— И что же?

— Нет, большего вы от меня не услышите. Я боюсь, что тайное станет явным, и тогда меня ждёт топор или виселица.

— И правильно делаешь, граф Деди, что сомневаешься во мне.

— Да, да, сомневаюсь. Но я не трус, не трус! — закричал Деди. — И честь для меня превыше всего. Я согласился быть пособником маркграфа Штаденского. Я отобрал у него ненадёжный стилет и дал яд, показал кубок, в который он должен был высыпать снадобье. Но быть же такому несчастью: рассеянный Генрих подал Рыжебородому свой кубок! Как случилась эта роковая ошибка, теперь уж никому не ведомо. Да мне уже всё безразлично. Ведь если вы уедете в Киев, мне всё равно грозит смерть.

Маркграф говорил с такой искренностью, что не искушённая в лицедействе Евпраксия поверила ему. Откровение Деди даже смутило княгиню. Орла подумала, что он страшно рискует, делясь с нею тайной. Что, если орла станет супругой императора? Однако Евпраксия не была лишена здравого смысла. Она подвергла сомнению исповедь маркграфа Деди. И всё-таки пришла к выводу, что он не нарушит волю императора и не отпустит её на Русь. Сказала:

— Хорошо, маркграф, дай мне подумать до полудня.

— Я и сам был намерен предложить вам то же, — согласился Деди. — К тому же у вас есть с кем посоветоваться. Позовите князя Вартеслава, он не толкнёт вас на ложный путь.

— В таком случае скажите Вартеславу, чтобы поднялся ко мне, — попросила княгиня.

— Исполню, — ответил Дели и с поклоном ушёл из покоя.

Прошло не меньше четверти часа, когда появился Вартеслав. Евпраксия за это время открыла послание императора, прочитала и удивилась, что маркграф передал сто слово в слово. И вновь россиянка почувствовала гордость. Лесть Генриха IV щекотала её тщеславие. Да и какая бы женщина не смутилась от предложения стать императрицей. Вартеслав пришёл с расстроенным видом.

— Ты знаешь, сестрица, что над нами стоят пятьдесят воинов. И они охотятся за нашим имуществом, шныряют по возам. И если бы я не пресёк их пронырство, они добрались бы до большого сундука.

— Ах, что там сундук, братец! Помоги мне разобраться в другом. — Евпраксия подала Вартеславу бумагу. — Вот, почитай. Император ищет меня.

Вартеслав прочитал послание и положил сто на стол, усмехнулся.

— Этот Рыжебородый добьётся своего.

— Ты думаешь, что я соглашусь?

— Я думаю о том, что Генрих Четвёртый не выпустит тебя из державы. Иначе он прислал бы одного гонца с этим признанием, а не пустил бы вдогон полусотню во главе с Деди. Эта гончая псина добычи не упустит.

Что же мне делать, любезный братец?

— Тут только два пути, а третьего нет. Либо ты дулю показываешь императору, либо в Днепре тебе больше не купаться.

— Ты думаешь?

— Думай не думай, а золотое яичко не высидим.

Глаза Евпраксии засверкали дерзостью.

— Нет, я этому Рыжебородому покажу всё-таки дулю!

— Лучшего не придумаешь, сестричка! Я бeгy собираться в путь! — И Вартеслав скрылся за дверью.

На дворе он велел возницам выезжать к воротам. А увидев маркграфа Деди, подошёл к нему.

— Маркграф Саксонский, ты северянин, я — тоже. Не будешь же ты стоять на моём пути?!

— Не буду, князь. Отравляйся не мешкая. И это лучше всего для тебя.

— Я уезжаю вместе с сестрой, — твёрдо сказал Вартеслав. Он увидел, что на дворе появилась княгиня, крикнул: — Евпракса, садись в колесницу. Мы готовы в путь.

Фаворит императора хитро улыбнулся. Он знал, что ему ничто не помешает исполнить волю государя, и спокойно наблюдал, как покидали двор колесницы, повозки, десять воинов Вартеслава. Они проехали метров триста, когда Деди дал команду воинам двигаться следом и сам поднялся в седло. Деди знал, что за восточной окраиной Мейсона есть развилка дорог. Главная убегали на утреннее солнце, другая — тянулась на полдень. Там, на этой развилке, маркграф и задумал выполнить волю императора. Он пустил свой отряд рысью, догнал поезд Вартеслава и Евпраксии и умелым маневром рассёк его на две части. Два десятка воинов окружили колесницу Евпраксии и повозку с большим сундуком на ней и повернули лошадей на южную дорогу. Остальные тридцать воинов, не давая никому из спутников Вартеслава опомниться, погнали их коней на восток.