Читать книгу "Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте - Милтон Шульман"

7 октября мне пришлось вернуться на батарею, а 14 октября я заехал домой, получив краткий отпуск. Я прибыл утренним шестичасовым поездом. Отец уже проснулся, и мы вместе позавтракали, затем я гулял с ним до одиннадцати часов. Во время прогулки он рассказал мне, что должны приехать два генерала – Майзель и Бургсдорф, оба из управления кадров вермахта.

Отец сказал, что обсуждение его дальнейшей службы как объявленная цель встречи, возможно, всего лишь предлог, чтобы избавиться от него.

В двенадцать часов отец принял обоих генералов и попросил меня покинуть комнату. Через сорок пять минут я встретил отца, выходившего из комнаты матери. Он сказал мне, что Адольф Гитлер предоставил ему выбор: отравиться или предстать перед трибуналом. Более того, Адольф Гитлер заявил, что в случае самоубийства с семьей не только ничего не случится, а, наоборот, она будет полностью обеспечена. Мы увидели, что дом окружен четырьмя или пятью бронемашинами с вооруженными людьми, так что восемь охранников дома, имевшие всего два автомата, ничего не могли поделать. Попрощавшись со мной и ординарцем, отец вышел из дома. Он был в кожаной куртке, форме корпуса «Африка», в фуражке и с маршальским жезлом в руке. Мы проводили его до автомобиля. Генералы приветствовали его нацистским жестом и возгласом «Хайль Гитлер». За рулем сидел эсэсовец. Отец первым сел в машину на заднее сиденье, за ним последовали генералы.

Автомобиль направился в сторону Блаубойрена. Через пятнадцать минут нам позвонили из госпиталя резерва Вагнер-Шуле в Ульме и сообщили, что два генерала привезли моего отца, вероятно скончавшегося от кровоизлияния в мозг.

Во время последнего разговора отец сообщил мне следующие факты.

Его подозревали в причастности к заговору 20 июля 1944 года. Его бывший начальник штаба – генерал-лейтенант Шпейдель, арестованный несколькими неделями ранее, заявил, что отец был лично заинтересован в покушении, только ранение помешало ему принять в нем непосредственное участие. Генерал фон Штюльпнагель перед отъездом в Германию сказал то же самое фельдмаршалу фон Клюге. По дороге фон Штюльпнагель пытался застрелиться, но только потерял зрение. Эсэсовцы сделали ему переливание крови, чтобы он мог дать показания. Впоследствии он был повешен. Кроме того, мой отец значился в списке обер-бургомистра Герделера как премьер-министр.

Фюрер не хотел позорить моего отца перед немецким народом и предоставил ему шанс добровольно уйти из жизни. По дороге один из генералов передал ему яд. Смерть наступила в течение трех секунд. В случае отказа принять яд отца должны были тут же арестовать и отвезти в верховный суд в Берлин. Отец предпочел уйти из жизни».

Так умер Роммель. Его карьера была типичной для честолюбцев, пришедших к власти на волне национал-социализма: головокружительный взлет из безвестности, крушение иллюзий в период поражений и падение в пропасть. Его смерть стала эпилогом к событиям 20 июля и грозным предупреждением тем, кто шел следом, но не успел добраться до критического поворота.

Когда фюрер отказался вывести войска из Нормандии, фельдмаршалу фон Клюге оставалось лишь ожесточенно сражаться до тех пор, пока союзники или Гитлер не заставят его сменить тактику. Первыми взялись за дело союзники. На третьей неделе июля должна была начаться третья фаза операции «Оверлорд» – выход на оперативный простор. По плану генералов Эйзенхауэра, Монтгомери и Брэдли 17 июля предстояло наступление в районе Эвреси, а затем британцы должны были атаковать к югу и юго-востоку от Кана, нанести двойной удар на левом фланге и разметать немецкие бронетанковые войска. 19 июля на правом фланге американцы должны были атаковать в узком секторе к западу от Сен-Ло, продвигаясь на запад к Кутансу и далее на юг к Авраншу. Этим последним маневром рассчитывали взломать немецкие позиции в основании Шербурского полуострова, чтобы бронетанковые войска генерала Брэдли ворвались в Бретань и захватили очень важные порты западной Франции. Для облегчения наступления сухопутных войск авиация должна была предварительно провести ковровые бомбардировки.

Пытаясь отражать непрерывные атаки, немецкие танки метались из сектора в сектор, как неугомонные лондонские пожарники под сыпавшимися на Лондон зажигательными бомбами. Как только на передовой начиналось новое сражение, какую-нибудь танковую дивизию полностью или частично выдергивали из района отдыха, куда она едва успела добраться. 17 июля в первый отвлекающий бой в районе Эвреси втянули 9-ю танковую дивизию СС, пытавшуюся восстановить силы к югу от Кана, и около сорока танков из 1-й танковой дивизии СС, удерживавшей позиции восточнее реки Орн.

Затем 18 июля главные британские силы прорвались к востоку от Кана. Противостоявшие им две немецкие дивизии – 16-я полевая дивизия люфтваффе и 21-я танковая дивизия, уже сильно ослабленные в боях за Кан 8 июля, не смогли удержать фронт. И снова 1-й танковой дивизии СС пришлось срочно выделять им в помощь свои уцелевшие восемьдесят танков. На этот раз «пожарной бригаде» удалось погасить пожар. Бригаденфюрер (генерал-майор) Теодор Виш, командир 1-й танковой дивизии СС «Адольф Гитлер» (еще один молодой генерал-фанатик, получивший звание благодаря прежним связям с личным охранником Гитлера), так обрисовал участие своего отряда в отражении этого наступления британцев:

«Когда британцы перешли в наступление к югу от Кана, мою дивизию сразу снова бросили в бой. Мои «пантеры» уже сражались вокруг Френувиля, а более легкие танки еще не прошли Роканкур. Вечером 18 июля я проводил рекогносцировку, когда случилось то, что случается с солдатом только один раз в жизни. Около сотни британских танков, выполнивших дневное задание, расположились на ночь на открытой местности. Мои танкисты могли бросить камень и попасть в эту груду вражеской бронетехники. Я немедленно приказал «пантерам» атаковать с востока, а легким танкам – с запада. Условия для стрельбы были идеальными. С моей точки зрения, маневр удался. Я своими глазами видел, как во время стычки загорелись четыре десятка танков. На следующее утро на рассвете мы снова вступили в бой и уничтожили еще танков сорок. Мои потери: двенадцать «пантер» и один легкий танк»[12].

Если бы не вмешалась погода, этот бой не смог бы надолго задержать наступление, поскольку танков у союзников было множество, потери возмещались быстро. Непрерывные проливные дожди превратили дороги и поля в болота, эффективно прервав танковые операции. Дожди отсрочили и начало наступления американцев в Сен-Ло, назначенное на 19 июля, так как самолеты прикрытия не могли подняться в воздух. Только шесть дней спустя, 25 июля, погода прояснилась и позволила сгоравшим от нетерпения войскам генерала Брэдли перейти в наступление.