Читать книгу "Императрица Елизавета Петровна - Нина Соротокина"

Битва состоялась 14 августа 1758 года под деревней Цорндорф и была отчаянной, страшной – артиллерия палила, конница скакала, но солдаты то и дело переходили на рукопашный бой. Беда наша была в том, что на правом фланге наши солдаты нашли в обозе вино и перепились; но левый фланг выстоял. Сражение продолжалось весь день, и к вечеру каждый присваивал себе победу. На огромном пространстве лежали вперемешку прусские и наши солдаты, артиллерия тоже поменялась местами, наши пушки очутились у пруссаков, а их орудия – у нас. Стали считать потери и выяснили, что победили все-таки пруссаки, они потеряли 12 000 человек, русские – 20 000.

Но для Фридриха это была пиррова победа. Он не ожидал от русских такого напора и доходящей до безрассудства смелости. Однако в Петербурге решили второй раз поменять главнокомандующего. Вместо Фермора во главе русской армии в марте 1759 года поставили Петра Семеновича Салтыкова. Он начал службу в 1714 году рядовым солдатом гвардии, позднее был отправлен Петром I во Францию для обучения морскому делу. Но море не стало его судьбой. Последнее время он командовал украинской ландмилицией, у него не было возможности показать талант полководца, да его у него и не было. Кроме того, он был стар. Н.И. Костомаров пишет: «Когда он прибыл в армию в Пруссию, то русские смеялись над ним и прозвали его курочкой: это был седенький, низкорослый старичок, ходивший всегда в белом ландмилицейском мундире без украшений и чуждый всякой пышности и церемонности, что русские тогда привыкли видеть у своих главнокомандующих». Не блестящий полководец, что и говорить, но очень Елизавете хотелось поставить во главе своей армии русского полководца.

Задачей Салтыкова было соединиться с австрийской армией, но это ему не удалось. Когда «скоропостижный король» – как прозвали в Петербурге Фридриха – напал на нашу армию, Салтыков успел объединиться только с отрядом генерал-поручика барона Лаудона. Все произошло 1 августа 1759 года при деревне Кунерсдорф. Фридрих начал сражение очень решительно. Внезапность и неожиданность решили дело. Он вытеснил русских из деревни, занял наши батареи, прижал Салтыкова к реке Одеру и к вечеру считал, что битва окончена. Он даже успел разослать курьеров с объявлением своей победы.

Но на следующий день бой возобновился. И начался он с того, что австрийский отряд Лаудона отбил русскую батарею. Русские дрались отчаянно и вырвали победу у прусского короля. Во время битвы в него угодила пуля, но ударилась о золотую готовальню, которую он всегда носил с собой, и это спасло ему жизнь. Дальше – больше, он чуть не попал в плен к русским.

Фридрих был раздавлен этим поражением. Вот его письмо в Берлин к его министру: «Наши потери очень значительны. Из сорока восьми тысяч воинов у меня осталось не более трех тысяч, все бежит, нет у меня власти остановить войско; пусть в Берлине думают от своей безопасности. Жестокое несчастье, я его не переживу. Последствия битвы будут еще ужаснее самой битвы: у меня нет больше никаких средств и, сказать правду, считаю все потерянным. Я не переживу погибели моего отечества. Прощай навсегда». Елизавета могла торжествовать. В Петербурге звонили колокола, празднично палили пушки – победа!

И опять мы не смогли воспользоваться победой в полной мере. У Салтыкова не сложились отношения с австрийцами, он отступил в Польшу и вскоре подал в отставку, ссылаясь на болезнь и преклонный возраст. 12 сентября 1759 года он сдал командование Фермору. Тогда же по приказу из Петербурга русский отряд под командованием графа Чернышева и генерал-майора Тотлебена взял Берлин, так что опасения Фридриха были вполне обоснованы. В прусской столице было всего три батальона пехоты и небольшое число конницы, собранной из военнопленных. Фридрих, возмущенный наглостью русских, двинул на помощь своей столице 40-тысячную армию. Русские войска успели взять из побежденного города контрибуцию в полтора миллиона талеров, вывезли большое количество оружия, взорвать два литейных и один оружейный завод и шесть пороховых мельниц на реке. Все пленные, содержавшиеся в Берлине, получили свободу.

Между тем война продолжалась.

Шуваловы

Итак, братья Шуваловы, очень заметная фамилия в царствование Елизаветы. Петр и Александр Шуваловы были родными братьями. Фаворит Иван Иванович Шувалов приходился им двоюродным братом. Отцом Александра и Петра был дворянин Иван Максимович Шувалов-старший. Он служил при Петре I комендантом в Выборге, занимаясь при этом съемкой карт морских и речных берегов и определяя границы между Россией и Швецией. Был он весьма уважаемым человеком, но не слишком богатым, всегда очень занятым, поэтому сыновьям своим не дал блестящего светского воспитания, но сумел пристроить к императорскому двору. Потом оба очутились в качестве пажей при дворе цесаревны Елизаветы Петровны. Это и определило их будущую карьеру. Про Петра Ивановича рассказ будет впереди, а сейчас остановимся на фигуре старшего брата.

Александр Иванович Шувалов

Александр Иванович (1710–1771) состоял при дворе цесаревны Елизаветы, он содействовал ее восхождению на трон, поэтому после переворота на него как из рога изобилия посыпались награды. 1741 год – Александр Шувалов действительный камергер, подпоручик лейб-компании в чине генерал-майора, спустя год два ордена украсили грудь его – Св. Анны и Св. Александра Невского. В 1744 году Шувалов уже поручик лейб-компании с чином генерал-лейтенанта, в 1746 году – граф Римской империи. Далее он становится генерал-адьютантом, затем генерал-аншефом, а в 1753 году награждается орденом Св. Андрея Первозванного, самым высоким орденом империи.

Сказочная карьера! Он никогда не был любовником государыни, он не был на поле брани, и тем не менее за 12 лет правления Елизаветы достиг первых чинов в России. При этом он не обладал какими-то из ряда вон талантами и задатками, он был «человеком без примет». Все дело в том, что помимо формального командования армейской дивизией Александр Шувалов возглавлял страшную Тайную канцелярию. Не могу упустить возможности поговорить об этом органе подробнее. Интересно ведь, что представляла из себя во времена Елизаветы эта «страшная и ужасная» канцелярия.

Я взяла в кавычки эти слова, ни в коем случае не иронизируя, дыба всегда дыба, а если на должности на всю столицу всего два палача, то от этого человеку под кнутом не менее больно, если бы палачей был целый полк, но когда я узнала, что в этом страже государственности, в этом пугале народном – Тайной канцелярии – служило всего одиннадцать человек, то рот открыла от изумления. Я выросла при «торжестве гуманизма, в самой свободолюбивой и справедливой стране», то есть при Сталине, чтоб не была земля ему пухом, я знаю, что такое Лубянка (а ведь в каждом городе была своя Лубянка!), а тут одиннадцать человек в небольшом домике, который размещался в Петропавловской крепости!

Для того чтобы читатель не обвинил меня в плагиате, или, хуже того, во лжи, скажу сразу, что знания эти почерпнуты мной из справочников и мемуаров, а в основном из работы Василия Ивановича Веретенникова, изданной в Харькове в 1911 году.

Итак, первая Тайная канцелярия была основана Петром Великим в самом начале его царствования и называлась Преображенский приказ по имени села Преображенского. Первые радетели сыскного дела вели иск против негодяев, которые действовали «противу двух первых пунктов». Первый пункт – злодеяния против особы государя, второй – против самого государства, то есть устраивали бунт.