Читать книгу "Половцы - Светлана Плетнева"

Через три года половцы вновь взбунтовались, ушли к монголам в Приднестровье и оттуда напали на Венгрию, разорив страну до самой столицы – Пешта. Видимо, после этого все, что стесняло свободу половцев в «манифесте», было отменено, поскольку в 1290 г. Папа Николай вновь писал королю о том, чтобы он заставил половцев жить в домах, а тех, кто принял христианство, уничтожить хотя бы идолов. Только через столетие половцы полностью осели и христианизировались, однако по-прежнему оставались всадниками-лучниками в венгерских войсках.

Еще до монгольского нашествия, с начала XII в., половцы начали активно проникать на территорию Болгарского царства, находившегося тогда под властью Византии. Они занимали пастбища на широкой долине нижнего Дуная, в Добрудже и северо-восточных землях Болгарии. В 70-х годах XII в. болгары подняли восстание против византийского господства. Возглавили его два брата – куманы Асен и Петр, поддержанные куманскими войсками (Златарский, II, с. 430-480). В результате Асен I в 1187 г. стал царем Болгарии. Куманы-половцы стали играть видную роль в жизни государства. При преемнике Асена, Калояне, болгарские и куманские феодалы, недовольные объединительной жесткой деятельностью царя, устроили заговор и в 1207 г. убили его. На престол опять сел половецкий феодал – племянник Асена – Борил, царствовавший 11 лет. После него при Асене II (1208-1241 гг.) приток половцев, бежавших от монголов и частью из Венгрии, усилился. Судя по находкам в Северо-Восточной Болгарии каменных статуй (датируются поздним временем – XIII в.), прикочевывали сюда не только западные половцы-куманы, но и отдельные курени восточных половцев, какое-то время продолжавших ставить святилища своим предкам на новых землях. Впрочем, как и в Венгрии, половцы в Болгарии крестились, обращаясь в православие. В одном из латиноязычных источников (в письме к Папе Григорию 1227 г.) упомянут половец по имени Борис, т.е. явно православный. Интересно, что западная половецкая епархия была православной, и руководил ею греческий епископ, на что указывал в письме венгерскому королю Папа Григорий в 1234 г. Очевидно, православие было принято половцами под воздействием и, возможно, под давлением болгарского населения.

У Ан-Нувайри сохранился рассказ о попытке половцев заключить договор о вассалитете с валашским государем в 1242-1243 гг.: «Когда татары решились напасть на земли кыпчаков в 639 г. х. и до них (кипчаков) дошло это (известие), то они вошли в переписку с Унусханом, государем Валашским, насчет того, что они переправятся к нему через море Судакское (Черное. – С. 77.) с тем, чтобы он укрыл их от татар. Он дал им согласие (свое) и отвел им (для жительства) долину между двумя горами. Переправлялись они к нему в 640 г. х. Но когда они спокойно расположились в этом месте, то он нарушил свое обязательство по отношению к ним, сделал на них набег и избил да забрал в плен многих из них» (Тизенгаузен, I, с. 542).

Несмотря на такой печальный для группировки в целом конец, совершенно очевидно, что и в таком случае часть половцев оставалась в стране, постепенно растворяясь в ее населении.

Какая-то группа половцев откочевала в Закавказье. Об этом сохранилась глухая ссылка у Рашид-ад-Дина на то, что монголы, пройдя Кавказские горы, захватили там кипчаков, «которые, бежав, ушли в эту сторону». И в такой ситуации, естественно, не всех поголовно уничтожали или брали в плен. Какая-то часть также оставалась и сливалась с местным населением.

Тем не менее огромное количество взятых в плен половцев обращалось монголами в рабство.

Восточные рынки были наполнены рабами из различных побежденных монголами народов, и среди них одними из самых значительных количественно были половцы (кипчаки).

Арабский автор ал-Айни писал: «Взятые в плен из этих народов были отвезены в земли Сирийские и Египетские…» (Тизенгаузен, I, с. 503). Обычно в мусульманских странах они использовались в качестве домашних слуг – гулямов. Отважные и энергичные кипчакские воины в Египетском султанате стали гвардией султанов – мамлюками. В конце концов мамлюки захватили власть в султанате и поставили своих султанов из кипчакских знатных родов.

Два султана – Бейбарс и Калаун – происходили из славного в степях рода бурджоглы (Бурчевичей). Султанат был при них переполнен новоявленными эмирами – выходцами из мамлюков. Каждый из них предпочитал иметь в своей свите сородичей, и потому Египет был буквально забит кипчаками разных рангов и званий. Известно, например, что султан Калаун окружил себя 12 тыс. мамлюков и 1200 кипчакскими невольницами. Такой же 12-тысячной гвардией владел и его сын – ан-Насир. Помимо зависимых кипчаков (купленных на рынках рабов), в Египет хлынули из Дешт-и-Кипчака многочисленные родственники простых мамлюков, эмиров и даже самих султанов (Амин аль-Холи, с. 11 – 18).

Вся эта масса кипчаков, влившихся во все слои египетского общества, довольно быстро растворилась в нем. Некоторые следы их пребывания и относительной самостоятельности сохранились, в частности, в наименовании одного из каирских кварталов – Орду. Очевидно, прибывшие в город кипчаки какое-то время жили здесь отдельно от горожан – своей ордой, но и от этой самостоятельной группировки не сохранилось ничего, кроме названия ее местонахождения.

Мы уже говорили о трагической судьбе половецкой аристократии, пытавшейся всеми силами отстоять свои земли и свою свободу. Уничтожение ее началось и было завершено уже после третьего похода монголов, в 40-50-х годах XIII в. Второй поход окончился значительно менее кровавыми событиями. Рашид-ад-Дин сообщает, что войска, вторгшиеся в Европу, получили задание захватить и привезти в ставки Менгу-хана и Тулуя «знаменитых кипчаков». Так, часть половецких удальцов попала в далекие монгольские степи и выраставшие там из становищ города.

В плен – в рабство на продажу и для себя (для исполнения домашних своих разнообразных работ) – брались те воины и их семьи, которые оказывали сопротивление или участвовали в борьбе того или иного феодала против монголов. Судьба их была, несомненно, тяжкой, но даже эти несчастные участвовали в общем процессе этногенеза («растворения» монголов в половецком этносе).

Следует сказать, что большое число половецких воинов, лишенных собственных половецких предводителей, перешло в войска монгольских военачальников. Последние, сохраняя своих воинов, охотно использовали кипчаков-половцев в особо трудных походах, всегда посылая их вперед – принимать первый, самый тяжелый удар противника. Очень много половецких сотен участвовало в завоевании Волжской Болгарии. По окончании этого похода и полного подавления сопротивления болгар, видимо, много половцев осталось в этой богатой стране на землях, частично освободившихся от местного населения, перебитого завоевателями или бежавшего на соседние территории. Половецкий (кипчакский) язык стал языком населения Волжской Болгарии в золотоордынское время и сохранился там и по сей день.

Однако основная масса половецкого этноса осталась на прежних своих кочевьях, правда, несколько потесненная из некоторых наиболее богатых областей, занятых собственно монголами. Это были прежде всего районы, в которых монгольские ханы начали активное строительство городов (наиболее застроенным оказалось Нижнее Поволжье). Половцы стали главным податным населением степи, только у них вместо своих половецких феодалов появились новые – монгольские (Федоров-Давыдов, 1973, с. 39-42). Следует сказать, что монголы старались, чтобы их новые подданные забыли бы о своих предках, об их воинских подвигах, потеряли бы «чувство родины». С этой целью монгольские правители произвели ряд очень значительных перемещений в восточноевропейских степях. Одни курени были переселены, как говорилось, в Волжскую Болгарию (на Среднюю Волгу и Нижнее Прикамье), другие – в степи Нижнего Поволжья. Там они получали кочевья в непосредственной близости от городов и принадлежали, очевидно, феодалам, дома и дворцы которых стояли в городах, где монгольская знать проводила холодное осеннее и зимнее время. Безусловно, какая-то часть половцев оседала и в городах, особенно в старых крымских городах-портах, с которыми они были связаны и до монголов. Характерно, что там продолжал быть самым распространенным «международным» языком половецкий, что подтверждается созданием там Половецкого словаря, первоначальное формирование которого началось, как мы пытались показать выше, несколько раньше (во второй половине XII в.).