Читать книгу "Прежде чем я упаду - Лорен Оливер"

Мы поехали на вечеринку в дендрарии, как и собирались. Элли и Элоди классно провели время, а у меня болел живот, и я корчилась на складной крыше машины Элли. Возможно, еда оказалась несвежей, но у меня было такое чувство, словно нечто пытается прогрызть себе дорогу из желудка на волю.

Весь вечер Линдси была в ударе; тогда она впервые поцеловалась с Патриком. Через три месяца, в конце лета, они занялись сексом. Когда она поведала нам о том, как потеряла девственность со своим парнем — свечи, одеяло на полу, цветы и так далее, — и о том, как прекрасно, что ее первый раз был таким романтичным, мы и глазом не моргнули. Мы наперебой поздравляли ее, выпытывали подробности, признавались, что завидуем. Мы пошли на это ради счастья Линдси. Она пошла бы на это ради нас.

Вот что значит быть лучшими друзьями. Вот для чего они нужны. Чтобы помочь не сорваться в пропасть.

С чего все началось

Линдси, Элоди и Элли я вижу только через час; вероятно, сразу после приезда они поднялись наверх. Да наверняка так и есть, учитывая, что водку они захватили с собой. Я выпиваю три порции рома и сразу хмелею: комната превращается в размытую карусель цвета и звука. Кортни только что прикончила ром, так что я отправляюсь за пивом. Мне приходится контролировать каждый шаг, и, добравшись до бочонка, я на секунду замираю на месте, забыв, зачем пришла.

— Пива?

Мэтт Дорфман наполняет стакан и протягивает мне.

— Пива, — с удовольствием подтверждаю я.

Приятно, что слово получилось так четко; приятно, что я вспомнила, чего хотела.

Я возвращаюсь обратно, замечая реальность лишь краткими вспышками, накромсанной кинолентой: шершавая деревянная стойка перил; Эмма Макэлрой опирается спиной на стену, разинув рот, точно рыба на крючке, возможно, смеясь; огни рождественских гирлянд расплываются и подмигивают. Не знаю, куда я бреду и кого ищу, но внезапно в конце комнаты появляется Линдси, и я понимаю, что оказалась в самой глубине дома, курительном салоне. Мы с Линдси мгновение смотрим друг на друга; я надеюсь, что она улыбнется, но она отводит глаза. Элли рядом с ней наклоняется, что-то шепчет и направляется ко мне.

— Привет, Сэм.

— Спросила разрешения подойти ко мне? — запинаясь, хмыкаю я.

— Прекрати. — Элли закатывает глаза. — Линдси ужасно расстроена тем, что ты наговорила.

— Элоди совсем рехнулась? — киваю я в угол.

Там Элоди трется о Стива Маффина, в то время как он болтает с Лиз Хаммер, как будто Элоди и вовсе не существует. Мне хочется подойти и обнять ее.

Элли медлит, глядя на меня из-под челки.

— Не рехнулась. Ты же знаешь Элоди.

Очевидно, Элли лжет, но я слишком пьяна, чтобы развивать тему.

— Ты сегодня не звонила.

Ну зачем это сорвалось с языка? Я снова чувствую себя изгоем, который пытается прибиться к чужой компании. Минул всего день, а я скучаю по ним, моим единственным настоящим друзьям.

Отпив водки из бутылки, Элли морщится.

— Линдси рвала и метала. Она действительно ужасно расстроена.

— Но мои слова в машине — правда.

— Неважно, правда или нет. — Элли качает головой. — Это же Линдси. Она своя. А мы своих не обижаем, забыла?

Никогда не считала Элли умной, но давно не слышала ничего настолько умного.

— Иди и скажи, что была не права, — настаивает Элли.

— Но я была права.

Язык окончательно заплетается, тяжелый и распухший. Я с трудом им ворочаю. Мне не терпится поделиться с Элли историями о мистере Даймлере, Анне Картулло, мисс Винтерс и Мопсах, но сложно издать даже звук.

— Просто скажи, Сэм.

Элли шарит глазами по гостям. Вдруг она быстро шагает назад и прикрывает рукой отвисшую челюсть.

— О господи! — Она таращится мне за спину; ее губы кривятся в улыбке. — Поверить не могу.

Время словно замирает, пока я оборачиваюсь. Когда-то я читала, что на краю черной дыры время останавливается, и, если окажешься на кромке, застрянешь там навсегда, вечно раздираемая на части, вечно умирающая. Вот что я чувствую в эту секунду. Люди кружатся, бесконечная кромка, народу все больше и больше.

Она стоит в проеме двери. Джулиет Сиха. Джулиет Сиха, которая вчера вышибла себе мозги из родительского пистолета.

Ее волосы стянуты в конский хвост, и я невольно представляю их спутанными и слипшимися от крови; огромная дыра зияет прямо под волосами. Я боюсь ее: призрака в дверях, создания из детских кошмаров, монстра из фильмов ужасов.

В голове всплывает выражение из передачи о смертниках, ожидающих исполнения приговора, которую нам показывали на факультативном курсе этики и морали: «ходячие мертвецы». Когда-то это выражение показалось мне ужасным, но теперь я понимаю его. Джулиет Сиха — ходячий мертвец. Наверное, и я тоже, в некотором роде.

— Нет, — невольно произношу я вслух и отступаю назад.

— Моя нога! — верещит Харлоу Розен.

— Поверить не могу, — где-то вдалеке повторяет Элли; она уже отвернулась от меня и зовет Линдси, перекрикивая музыку: — Линдси, ты видела, кто явился?

Джулиет покачивается в дверях. Она кажется спокойной, однако ее руки сжаты в кулаки.

Я бросаюсь вперед, но все выбирают это мгновение, чтобы плотнее сжать кольцо. Не могу смотреть на это еще раз. Не желаю видеть, что будет дальше. Я с трудом держусь на ногах, и меня все толкают. Я мечусь среди людей, как шарик для пинбола, отчаянно пытаясь выбраться из комнаты. Плевать, что я наступаю на ноги и впечатываю локти в спины. Мне нужно выйти.

Наконец я прорубаюсь сквозь толпу. Джулиет загораживает дверной проем. Она даже не обращает на меня внимания. Замерла неподвижно, как статуя, уставившись мне через плечо. Она смотрит на Линдси. Так ей нужна Линдси! Это ее она ненавидит больше всех! Но легче от этого не становится.

Когда я собираюсь протиснуться в дверь, по телу Джулиет пробегает дрожь. Мы встречаемся глазами. Она кладет руку мне на запястье, холодную как лед, и говорит:

— Погоди.

— Нет, — отшатываюсь я и бегу прочь, спотыкаясь, чуть не задыхаясь от страха.

Бессвязные образы Джулиет продолжают вспыхивать в голове. Облитая пивом Джулиет согнулась пополам и спотыкается с протянутыми руками. Джулиет лежит на холодном полу в луже крови. Мысли путаются, два образа сливаются в один, и я вижу, как она бродит по комнате под общий смех. Ее волосы насквозь пропитаны кровью, кровь стекает на пол.

Я так растеряна, что не замечаю Роба в коридоре, пока не налетаю прямо на него.

— Привет. — Он уже напился; с его губы свисает незажженная сигарета. — Привет, детка.

— Роб… — Я обнимаю его. Мир вращается. — Пойдем отсюда, ладно? Поехали к тебе. Я готова. Останемся вдвоем, только ты и я.