Читать книгу "Незримого начала тень - Елена Руденко"

Меня охватило сожаление, что я так и не успел задать нашему новому другу вопрос о его взаимоотношениях с графом Белосельским. Потом, понимая, что достопочтимый пастор остановился в наших краях надолго, решил не корить себя понапрасну. Вновь чутье сыщика говорило о надвигающейся опасности. Думаю, что причина приезда Генриха на Воды кроется отнюдь не в желании встретиться с преемником.

Размышления нарушил доктор Майер, пришедший на вечер с опозданием. Причиной задержки стал один из многочисленных мнительных пациентов, уверенный в своей кончине от неизвестного медицине недуга. Обычно такие господа-пациенты умудряются надолго пережить своих куда более молодых врачей.

— Пастор почтил нас визитом? — озадаченно пробормотал доктор. — Я полагал, что такие господа избегают любых развлечений…

— Он желает узнать побольше о водяном обществе, — высказал я свою догадку.

— Зачем? — Майер удивился еще сильнее.

— Пока у меня нет ответа на эту загадку, — признался я. — Выходит, вы знали о брате Генрихе… Почему не сказали мне? — я корил доктора за невнимательность.

— Право, не полагал, что подобный субъект заинтересует сыщика. Даже мне, как доктору, малоинтересны безумцы, которым чудится нечисть… — сконфуженно оправдывался приятель, так и не понимая причины моего интереса к проповеднику.

— Такие люди не так уж просты, — пояснения вывели доктора из замешательства. — Особенно, если принять во внимание их улыбчивую маску.

— Черт! А ведь вы правы, дружище! — воскликнул Майер, хлопнув себя ладонью по лбу.

Подобные жесты восхищение моими талантами, всегда вызывали у меня смущение.

— Когда родственники князя готовы переговорить со мною? — поинтересовался я.

— Завтра в любое время, — ответил доктор, — право, беспокойство за жизнь графа усиливается с каждым часом! — взволнованно добавил он.

Поймав мой вопросительный взгляд Майер спешно пояснил.

— Возможно, вы пренебрегаете приметами, но готов тут поспорить с вами… Дважды за день графа преследовали дурные предзнаменования…

— Любопытно, какие именно? — поинтересовался я без ложного интереса.

— На церковной службе священник вместо того, что помолиться «за здравие» помянул графа «за упокой»… причем, эта оплошность прозвучала не единожды… Когда я шепнул священнику, что он путается, тот ответил, будто мне послышалось и… — доктор сделал паузу, — отпел графа в третий раз…

— Действительно, весьма неприятно, — согласился я.

— Право, Белосельский ничего не заметил. Признаюсь, я и сам поначалу решил, будто ослышался, но когда «ошибка» прозвучала повторно… А после службы узнал у одного из присутствующих, что тот услыхал то же самое…

— А другая примета?

— Возможно, мелочь, но… сегодня утром я застал графа в гостиной за чтением, в комнате горели три свечи…

Стоило больших трудов сообразить, о чем речь.

— Оказаться в комнате с тремя свечами — к покойнику! — пришел на помощь Майер. — Глупо звучит, но я видал, как сбылась такая примета… Мне стало бы страшно сидеть в комнате при трех свечах… Иногда бывает, что глупые слуги выносят или гасят четвертую свечу…

— Странная теория, — пожал я плечами.

— Роковая тройственность! — нахмурившись произнес доктор. — В Тартаре три фурии, а вход охраняем трехглавым Цербером…

Понятно, вновь античность, которая, верно, никогда не выйдет из моды. Неужто древние легенды смогли породить мрачные светские приметы? Приметы, которые иногда сбываются… Доктор Майер весьма наблюдателен в делах мистицизма.

— Позвольте узнать, говорил ли вам Белосельский о своей вражде с братом Генрихом? — вернулся я к интересующему меня разговору.

Майер задумался.

— Нет, ни разу даже не упомянул… Думаю, граф знает о приезде Генриха на Воды, и никак не отреагировал на эту новость… Не уверен, что они знакомы… А почему вас это заинтересовало?

— Подозрительный тип и готовящееся преступление вряд ли случайность, — ответил я кратко.

Доктор кивнул.

Чем дальше, тем дело графа Белосельского казалось все безнадежнее. Я злился на себя от собственного бессилия, что не могу помешать злодейству. Увы, как не вертись, от смерти не отвертишься — не отпускала печальная мысль. Но почему Аликс ничего не предвидит? Возможно, есть удача спасти графа…

Заметив суровый пристальный взор офицера Юрьева, Майер спешно добавил.

— Лучше вас оставлю, а то нашему мудрейшему жандарму взбредет в голову, будто вы делитесь со мною государственными тайнами.

Я пожал плечами. Вражда между моими приятелями иногда доходила до абсурда. Увы, на сей раз опасения Майера оказались верны. Когда доктор ушел, ко мне твердым шагом подошел жандармский офицер и, насупившись, поинтересовался:

— Надеюсь, вы не сказали этому пройдохе-шарлатану ничего лишнего?

— Только то, что не стоит доверять брату Генриху, — устало ответил я, — полагаю, будет лучше, если он передаст мои слова всем своим пациентам…

Поразмыслив несколько мгновений, Юрьев кивнул в знак согласия.

Глава 3 Таинственностью нам еще милей

Из журнала Константина Вербина

Перед встречей с возможными недоброжелателями графа Белосельского, я решил поподробнее разузнать о погибшей ворожее. Из старшей родни у нее оказался только дядька, человек пожилой и уважаемый.

— Эх, Анка, — вздохнул он, — неужто взаправду злодей отыскался, который грех такой учинил? Добрейшая ведь была, ребятишки ее любили… Внучат моих нянчила…

— Значит, никто из села ей смерти не желал? — уточнил я.

— Бог с вами, барин! — замахал руками казак. — Хотя странной была Анка, травы собирала и бормотала над ними, ночью в лес ходила. Но добро нам делала, скотину больную лечила, незамужним помогала жениха отыскать… Ох, другим-то услужила, а сама в девках так и осталась! Вижу, грустила Анка иногда от одиночества, часто с ребятишками играла, своего семейства ведь не было… Побаивались парни ее взгляда…

Поблагодарив казака за рассказ, я отправился в дом графа, размышляя о мотиве убийства ведуньи. Она могла оказаться неугодным свидетелем или, действительно, стала жертвой фанатика?

* * *

Первыми, с кем довелось побеседовать, оказался господин Федулин, брат покойной графини, и его супруга, которая звалась Люси на французский манер. Федулин казался человеком серьёзным, склонным к некоторому занудству. Его строгий костюм только подкреплял догадку.

Госпожа Федулина, напротив, на мой взгляд, являла собой образец томной задумчивой дамы с лёгкой хандрой в глазах. Ее утонченно-романтическая манера одеваться в платья светлых тонов весьма подходила к подобному душевному состоянию. Никто бы не заподозрил Фидулину в старомодности из-за любви к множеству бантов, которые придавали движением невысокой изящной дамы некую воздушность. Казалось, будто она влетела в комнату подобно сказочной фее.