Читать книгу "Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов"

— В связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и, безусловно, разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечить. Прошу подчинить армии Центрального фронта мне. Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами… А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную вами, выполнить, т. е. разбить его.

На чем зижделись заверения комфронта Еременко, сказать трудно, но, видимо, достаточных оснований для них не было, ибо танковая армия Гудериана представляла собой мощный бронированный кулак в сочетании с механизированной пехотой и артиллерией. Скорее всего, превалировало желание угодить Верховному Главнокомандующему. К сожалению, подобные, ничем не оправданные заверения присущи не только генерал-лейтенанту Еременко…

Прошло несколько дней, а «подлец Гудериан» продолжал «трусливо наступать», взяв Брянск и Орел. Верховный выговаривает генерал-лейтенанту Еременко: «Ставка недовольна вашей работой… Все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами… Все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана».

Разгромить Гудериана Еременко не удалось — немецкие танки, подминая под себя слабые, разрозненные очаги сопротивления, рвались к Москве. Сам Еременко попал в окружение, ранен и с трудом был вывезен на фанерно-перкалевом У-2 в тыловой район.

В первой половине октября обстановка на Западном фронте стала критической. На ряде направлений оборона была тонкой и слабой. Достаточно было немцам двинуть танково-механизированный клин, как он, подобно ножу в сливочном масле, беспрепятственно вышел бы к самой Москве. Сталина охватил страх. Он не имел ни сил, ни средств, чтобы как-то, хоть чуть-чуть, прикрыть подступы к столице. Верховный торопил Урал и Сибирь, Поволжье и Среднюю Азию с резервами, но они продвигались все медленнее и медленнее, а те, что подходили побатальонно или поротно, тут же бросались им на передовую, чтобы заткнуть очередную «дыру» в обороне. Подобно огромным жерновам, фронт тут же перемалывал эти горстки слабовооруженных, а то совсем невооруженных, какими были ополченцы, людей, и снова на передке образовывалась «дыра». Резервы таяли день ото дня, фронт же медленно отодвигался к Москве.

В один из дней Сталин вызвал Жукова из Перхушкова, где находился штаб Западного фронта, в Кремль. В кабинете был Берия. Сталин выслушал доклад комфронта об обстановке, удрученно покачал головой и, размышляя вслух, остановился у окна.

— Ленин оставил нам государство и наказал всячески укреплять его оборону. Мы не выполнили этого завещания вождя. Враг подошел к Москве, а у нас нет сил для ее защиты. Нам нужна военная передышка в не меньшей степени, чем в восемнадцатом году, когда был заключен Брестский мир. Тебе, Лаврентий, — Сталин обернулся к Берия, — по своим каналам надо немедленно прозондировать почву для заключения нового Брестского мира с Германией. Пойдем на самые крайние меры: готовы отдать Прибалтику, часть Украины, Белоруссию. Мы готовы подписать мир на любых условиях.

— Я этим займусь немедленно! — Берия поднялся и замер. — Выйдем на близких к окружению Гитлера людей.

— А вы, товарищ Жуков, отправляйтесь в штаб. Мне нечего вам обещать — резервов почти нет. Обороняйтесь имеющимися силами. Поднимаем по тревоге военные училища, собираем ополчение. Все, что соберем, — все отправим вам.

22

Враг продолжал рваться к Москве. В один из дней в кабинет члена военного совета Московского округа К. Телегина позвонил явно взволнованный командующий ВВС округа полковник Н. Сбытов и доложил, что выполнявшие задание по разведке летчики видели двигавшуюся по дороге Спас-Деменск — Юхнов колонну танков, бронетранспортеров и автомашин противника.

— Не может быть! Я прошу вас, Николай Александрович, срочно перепроверить разведданные, послать два-три самолета и уточнить все, что вы мне доложили.

Можно понять состояние Константина Федоровича Телегина, знавшего общую обстановку на западном направлении, — после Юхнова войск не было, и двигавшаяся мехколонна гитлеровцев, имея танки и бронетранспортеры, могла беспрепятственно выйти к Серпухову, к Подольску, а оттуда — рукой подать до Москвы. Он подошел к висевшей на стене карте, измерил взглядом расстояние и ужаснулся…

Спустя час Сбытов вбежал в кабинет и с порога доложил:

— Летчики шли на бреющем! Длина колонны больше двадцати километров! Немцы обстреляли наших летчиков из зенитных пулеметов.

Телегин вопросительно посмотрел на Сбытова.

— Не ошиблись ли ваши летчики? Они могли принять колонну наших войск за гитлеровцев.

— Нет, товарищ член военного совета! — Сбытов хорошо знал своих летчиков и был уверен в каждом из них. — Летчики Серов и Дружков — опытные пилоты! Они отчетливо видели белые кресты на бортах танков! Я верю им!

— Вы представляете, Николай Александрович, всю меру ответственности перед высшим командованием за подобную информацию?

— Я верю в летчиков — они ошибиться не могли! Я только что говорил с ними по телефону. По их взволнованным голосам почувствовал сильное беспокойство, хотя они оба старались сдержать себя.

«Что делать? — мысленно спросил себя Телегин. — Командующий округом где-то под Тулой, и с ним нет связи. Кому доложить? Осталось одно — позвонить начальнику Генштаба маршалу Шапошникову».

Какое-то время Телегин думал о предстоящем разговоре с маршалом. На все ли вопросы есть ответы. Шапошников не из тех, кто верит на слово, ему нужны доказательства. Они есть — донесения летчиков.

Телегин доложил маршалу о выполнении приказа Генштаба по формированию частей. Спросил об обстановке на Западном фронте.

— Ничего тревожного пока нет, — ответил Шапошников и положил трубку.

«Неужели летчики все-таки ошиблись? — молча спросил себя Телегин, поглядывая на спокойно сидевшего командующего ВВС Сбытова. — Могли перепутать нашу колонну войск с немецкой? Но почему колонна движется на восток? Отступают наши войска? Вряд ли. Уж больно организованно, по рассказу Сбытова, двигалась колонна: впереди три танка, видимо, разведвзвод, далее — основные силы: танки, артиллерия, мотопехота, а в арьергарде — снова танки. Черт возьми разведку! Неужели никто, кроме летчиков-истребителей, не видел и не знает об этой колонне!.. Шапошников тоже не знал.

— И тем не менее, Николай Александрович, перепроверьте. Пошлите самых лучших летчиков.

— Время уходит, товарищ член военного совета! — Сбытое понимал, что промедление усугубит обстановку, — колонна окажется в предполье Москвы. Я даю команду на вылет.

Громче обычного хлопнула дверь за Сбытовым. Телегин придвинул расстеленную на столе карту, прошел взглядом от Юхнова по направлению к Москве, взглянул на часы. Неужели все-таки Резервный фронт маршала Буденного не устоял? Что скажет штаб?

— Проводная связь со штабом Резервного фронта не восстановлена. Не лучше положение со связью с Брянским фронтом, там, по не подтвержденным Генштабом данным, обстановка резко ухудшилась, — доложил оперативный дежурный штаба.