Читать книгу "Лжедмитрий. Новая заря - Михаил Ланцов"

Влетев в пределы Земляного города, горнист подал сигнал, и рейтары расступились, пропуская вперед гусар. А те, пришпорив коней, понеслись вперед, снося все и всех на своем пути. Да не по одной дороге, а по трем параллельным. Отдельные выстрелы не изменили ничего. Гусары словно взболтанное шампанское вышибли пробку патрули помещиков из улицы-бутылки, частично втоптав в землю.

Ту-ту-ту! Ту-ту-ту!

Гудели трубачи, обозначая атаку.

Силы, блокировавшие кремль, побежали. Нет, не так. Вскочили и понеслись, сверкая пятками, только лишь поняв, КТО вернулся. Они не успели. Совсем чуть-чуть не успели. Но это уже было не важно.

Бой? Какой бой?

Поместное войско, стоявшее у стен кремля, словно ветром сдуло. Гусары даже порубить никого толком не успели. Тупо не догнали.

А тем временем по улицам Москвы уже марш-броском бежали гренадеры, штурмовики и егеря. Они бодро высыпали из фургонов до въезда в город и «выжали тапку в пол». Так было проще и быстрее. И, пока гусары с рейтарами наводили конституционный порядок, круша и убивая все подряд, они успели подойти и сходу вломиться в проход, образованный обваленным участком стены.

Выстрелы и крики Василия Шуйского не смутили. Драка-то с махновцами не утихала. Да и занят он был. Увлечен без меры. Человек сто бойцов энергично растаскивали в разные стороны дымящиеся головешки. От царских палат больше не стреляли. А он стоял и предвкушал…

– Легионеры! – Внезапно и как-то удивительно пронзительно крикнул кто-то.

– Император! – Тут же поддержал его крик другой голос, опознав характерный черный доспех с позолотой.

Шуйский развернулся.

Увидел перекошенное от ярости лицо Дмитрия. И все. Финиш. Пуля, выпущенная из пистолета, разнесла ему голову, словно спелую тыкву.

– Убить всех! – Прорычал Дмитрий.

Командир егерей выкрикнул команду. Стрелки выскочили вперед. Вскинули штуцера. И по свистку дали залп, положивший большую часть сотни. Убили бы всех, если бы в некоторых тушках по две-три пули не застряли. Погрешности прицеливания. Обычное дело.

Еще свисток.

И в бой вступает тяжелая пехота, дающая залп из карабинов.

Двадцать секунд и все было кончено. Противник даже сопротивления оказать не успел.

А Дмитрий, возглавляя колонну гренадеров, уже ворвался в царские палаты.

Они знали, как штурмовать здания. Они знали, как открывать закрытые двери. В том числе удачными выстрелами из дробовиков.

Задымленность помещения мешала не сильно. Да, удушливо. Уже немного все проветрилось.

И вот – Императорские покои.

Дверь приоткрыта.

Дмитрий входит и замирает.

– Пройтись по палатам. Вынести всех. – Спустя мгновение говорит он.

Гренадеры пытаются пройти вперед, чтобы вынести тела, но Император их останавливает.

– Я сам.

Приказ ясен.

Все быстро рассосались по помещениям, оставив Государя наедине с телами своих близких.

Дмитрий сделал несколько шагов и остановился возле стола. На нем маленькое тельце, накрытое платком. Его сын. Он поднимает ткань и касается совершенно окоченевшего тела. В помещение холодно. Окна все настежь.

Проглотив ком, подошедший к горлу, Дмитрий закрывает сына платком, и идет дальше.

Мама. Она сидит в кресле качалке, сделанном специально для нее, тоже прикрытая платком.

Приподнял ткань.

Встретился с пустым, стеклянным взглядом мертвого человека.

Аккуратно опустил ткань.

А где Марина?

Он прошел в следующую комнату и увидел ее, лежащую на полу в неловкой позе. Видимо упала, потеряв сознание. Она явно держалась дольше всех. Молодой, здоровый организм против малыша и старухи.

Дмитрий замер.

Его грудную клетку сдавила жуткая боль, а на глазах проступили слезы.

Все что он любил, умерло.

Он как подкошенный рухнул на колени рядом с телом женщины и осторожно коснулся ее руки.

Теплая.

Умерла совсем недавно?

Он перевернул ее на спину и пощупал пульс на шее.

Нитевидный. Очень слабый. На грани миража ощущений. Но он был!

Схватив Марину на руки, Дмитрий какими-то дикими скачками бросился на свежий воздух. Вид тот еще. Глаза безумные! Лицо в слезах! А на руках мертвая жена с изрядно посиневшей кожей лица. Ну как мертвая? Для все окружающих. Ибо живые так не выглядят.

Люди, что там уже собрались, отпрянули, боясь приблизиться. Кто-то начал креститься и бубнить молитвы. Состояние Императора не предвещало ничего хорошего. Ну вообще ни разу.

Гусары уже подтащили к месту событий освобожденного им Патриарха Иова, который от «ласкового» обращения едва ноги волочил. Иезуит Муцио прискакал сам – сразу же, как услышал трубу, так и бросился к кремлю, дабы засвидетельствовать свою верность и преданность. Ну и других много было. Купцы там, к примеру.

И вот, на их глазах Император бережно кладет на несколько сваленных шуб труп своей жены. А потом начинается «откалывать» натуральное шоу.

Мощные легкие Дмитрия выдыхая Марине в рот воздух, ее чуть ли не раздували. А потом движением руки, надавливающей ей на грудную клетку, он обеспечивал выдох. И снова – вдох – выдох. Император подумал, что главное сейчас это провентилировать легкие, очистив их от угарного газа. Пусть туда больше нормального воздуха. Ну, он просто ничего другого не умел, да и не знал, как иначе откачивать человека в такой ситуации. Не медик же. Его знания в этой области знаний ограничивались отрывочными сведениями из сериалов в духе доктора Хауса.

Для окружающих все это действо было совершенно непонятно. Они не знали ничего ни про искусственное дыхание, ни про реанимацию. А про массаж сердца и подумать не могли. Даже смерть нередко толком диагностировать не могли.

Впрочем, кроме крайне необычного занятия, считай издевательства над трупом, их удивлял и даже пугал поток слов, который генерировал потерявший самоконтроль Император. В промежутках между попытками «надуть шарик».

Дмитрия несло. Сознание и подсознание из-за сильнейшего нервного потрясения переплелись, породив удивительно причудливые конструкции.

Патриарх Иов смотрел на Императора с искренней жалостью в глазах. Он прекрасно знал, КАК Дмитрий любил Марину. И все это… это было большой трагедией не только для него, но и для державы, потому что предсказать поведение Государя теперь – крайне сложная задача. Да и крови явно будет много. Очень много.

Смотрел и недоумевал от того, что тот лопочет. Не все слова он понимал. Но оно и понятно. Однако кое-что он осознавал, приходя в исступление и опасаясь – не тронулся ли умом Дмитрий. Ну скажите на милость, кто в здравом уме будет угрожать Всевышнему насадить его афедроном на корень какого-то дерева Иггдрасиль, если тот немедленно не явит свою милость? И что это за дерево такое? И почему Император призывает бешенство на голову вшей, проживающих в промежности какого-то непонятного сына одноглазого Дурина? Или кто такой Нер’зула, которому Дмитрий обещает напихать полный рот козявок?