Читать книгу "Уникальный экземпляр. Истории о том о сём - Том Хэнкс"

По приколу она едва не схватила комплект алюминиевых подносов для еды перед телевизором, но на трех вовремя обнаружила пятнышки ржавчины. В корзинах с бижутерией особых сокровищ не было. И тут ей в глаза бросился набор фирмы «Таппервер» для приготовления фруктового льда. В детстве ей поручали разливать апельсиновый сок или растворимый напиток по таким формочкам и в каждую вставлять фирменную пластмассовую ручку, за которую потом удобно было доставать из морозильника это недорогое холодное лакомство. На нее повеяло жарким ветром с предгорий, а ладони будто сделались липкими от тающего льда с фруктовым вкусом. Не торгуясь, она заплатила один доллар и взяла этот набор.

На том же столике была выставлена пишущая машинка выцветшего, некогда попсово-красного цвета — не ахти какой шедевр. Но одна деталь привлекала внимание: наклейка в верхнем левом углу футляра. Строчными буквами, с подчеркиванием (удерживая переключатель регистра, ударяешь по клавише «6») бывший владелец напечатал:

здесь думы сердца моего

Сделано это было лет тридцать назад, когда машинку, совсем новую, только-только распаковали, чтобы подарить на день рождения какой-то девчушке лет тринадцати. А один из следующих владельцев напечатал на листе бумаги «КУПИ МЕНЯ ЗА $5» и оставил этот лист в каретке.

Машинка была портативная, в пластмассовом корпусе. Лента — двухцветная: внизу красная, сверху черная, а на крышке, где некогда красовался фирменный шильдик — не то «Смит-Корона», не то «Бразер», не то «Оливетти», — зияла дыра. К машинке прилагался красноватый чехол из дерматина, с прорезью для ручки и с застежкой на кнопку. Поочередные удары по трем клавишам — «ф», «а», «з» — показали, что молоточки достают до валика и не застревают. То есть раритет, условно говоря, был в рабочем состоянии.

— Эта штука действительно стоит всего пять долларов? — обратилась она к стоявшей за соседним столиком активистке методистской общины.

— Вот эта? — переспросила женщина. — Она исправна, только сейчас никто на машинке не печатает.

Вопрос был о другом, но это не имело значения.

— Я ее беру.

— Деньги покажите.

И методисты поживились пятью баксами.

Дома она приготовила замороженный десерт из ананасного сока и оставила на потом. Вечером, когда спадет жара и можно будет распахнуть окна, чтобы полюбоваться первыми светлячками, очень кстати придется порция-другая. Машинка, вынутая из дешевого переносного чехла, стояла на крошечном кухонном столике: в каретку был вставлен стандартный лист бумаги, извлеченный из лотка лазерного принтера. Настало время попробовать все клавиши: оказалось, многие западают. Из четырех резиновых ножек осталось три, отчего машинка слегка покачивалась. Пройдясь по всему верхнему ряду, да еще с переключением регистра, она с переменным успехом пыталась разработать западавшие клавиши. Хотя лента прослужила не один год, буквы читались без труда. При возврате каретки можно было регулировать интервал — одинарный или двойной, но звонок конечного полеустановителя не работал. Сами полеустановители действовали, хотя и со скрежетом.

Машинка требовала основательной чистки и смазки — и то и другое вместе встало бы, наверное, долларов в двадцать пять. Но был вопрос поважнее, которым задается всякий, кто в третьем тысячелетии приобретает пишущую машинку: зачем она нужна? Печатать адреса на конвертах. Мать пришла бы в восторг, надумай блудная дочь отправить ей отпечатанное на машинке письмо. Можно еще написать какую-нибудь гадость своему бывшему (например: «Эй, Дуролом, ты в полной заднице!»), не боясь наследить в электронной почте. Кроме того, можно напечатать некую сентенцию, сфотографировать телефоном и выложить на своей страничке в «Фейсбуке». Можно составить «Список дел» и прикрепить к дверце холодильника. Это уже целых пять стильных ретрообоснований для покупки новой-старой пишущей машинки. А если зафиксировать какие-нибудь прочувствованные раздумья, то получится уже шесть.

Она перепечатала намерения первоначального владельца относительно этой машинки:

Зде сь думыс ерд цамо его.

Пробелы расставлялись произвольно; это никуда не годилось. Схватив телефон, она погуглила «ремонт старой пишущей машинки».

Нашлись три варианта: мастерская близ Аштабьюлы, в двух часах езды, какая-то контора в центре города, где даже не снимали трубку, и — кто бы мог подумать! — сервисный центр офисной техники на Детройт-авеню — считаные минуты пешком. Место было ей знакомо: рядом со складом шин. Она сто раз проходила мимо, направляясь в отличную пиццерию или чуть дальше, в магазин «Товары для художников», доживающий свои последние дни. Ей всегда казалось, что в тесном помещении сервисного центра, до которого она и дошла за считаные минуты, ремонтируют исключительно компьютеры и принтеры, но сейчас, при ближайшем знакомстве с витриной, там, как ни смешно, обнаружились старый калькулятор, тридцатилетней давности телефон с автоответчиком, прибор неизвестного назначения под названием «Дикт-а-фон» и допотопная пишущая машинка. При входе над дверью звякнул колокольчик.

Вдоль одной стены громоздились только принтеры в коробках и картриджи для всех моделей. Вдоль другой был устроен своего рода музей старинного коммерческого оборудования. В нем хранились счетные машины с восемьюдесятью одной клавишей и рычагами, недолговечные десятиклавишные калькуляторы, стенографическая машина, электрические печатные машинки «Селектрик» фирмы IBM, преимущественно в бежевых футлярах, а навесные полки дали приют всевозможным пишущим машинкам, которые сверкали черным, красным, зеленым и даже нежно-голубым. Все, похоже, содержались в идеальном порядке.

В дальнем конце зала располагалась стойка приемщика; за ней виднелись конторские столы и верстак, у которого перебирал бумаги какой-то старичок.

— Чем могу помочь любезной даме? — спросил он с легким акцентом — по всей вероятности, с польским.

— Надеюсь, вы не дадите пропасть моему приобретению.

Водрузив дерматиновый чехол на прилавок, она расстегнула клапан и вытащила машинку. Старик вздохнул.

— Я понимаю, — сказала она, — к этому сокровищу нужно приложить руки. Половина клавиш западает. Корпус при печати шатается, клавиша пробела глючит. И звоночек молчит.

— Звоночка нет, — сказал он. — Ай-я-яй.

— Выручите девушку? На эту вещь пять баксов угроблено.

Старик перевел взгляд с посетительницы на машинку. И повторно вздохнул:

— Милая девушка, ничего не смогу для вас сделать.

Она пришла в замешательство. По всему выходило: этот центр создан для восстановления пишущих машинок. На верстаке за спиной у старичка лежали разобранные узлы и детали.

— Из-за того, что эти запчасти к ней не подходят? — спросила она.

— Запчастей для нее нет. — Он помахал рукой над тускло-красной машинкой и дерматиновой сумкой.

— Только под заказ? Мне не срочно.

— Вы не понимаете. — На краю прилавка лежала небольшая визитница. Старик вынул из нее одну карточку и протянул посетительнице. — Прошу вас, читайте, милая девушка.