Читать книгу "Снег над барханами - Сергей Коротков"

Очередь. Еще. Уход с кувырком. Адская боль в голове и ноге. Вскочил и снова дал очередь. «ППШ» слыл машинкой податливой, скорострельной. Веер пуль в одну секунду туда, горсть сюда. Диск опустел, но на его место встал другой, последний.

Смена позиции. Ответные выстрелы противника правильно находят источники ведения огня, но поздновато. Снова автоматная перестрелка, уход, огонь.

Склон кончился вместе с опустевшим магазином. Треснувший приклад не мешал стрельбе, но автомат без патронов — это просто дубина. Синцов с сожалением попрощался с «ППШ» и положил его на камень стволом к врагу. Сам отпрянул и побежал прочь от ущелья, на восток, за ближайший валун. Споткнулся, вскрикнул и заковылял снова. Медленно, но верно. На пятачке с оставленным «ППШ» громыхнул взрыв. Отвод глаз сработал!

А вот и фашист появился из распадка. И сразу начал вести огонь. Лейтенант успел добежать, схлопотав одну из пуль в короткую рукоятку «МП-40». Клетки мозга чуть не взорвались от резкой боли и чувства, что спине капец. Николай нырнул за камень и еще долго слушал цокающие шлепки в его надежное укрытие.

Теперь можно было несколько минут отдохнуть, зализать раны, посчитать минусы и плюсы. И все это сделать одновременно. Лейтенант закрыл глаза, вытянул гудящие ноги и стал выравнивать дыхание, как его учил мудрый Агинбек.

Глава 21

Узбекская ССР, 2 мая 1944 г.

Летчик Степан Ивушкин никогда не был на фронте и в свои девятнадцать лет не успел повоевать, защищая Родину и гоня врага с русской земли. Он добросовестно служил в авиационном полку в глубоком тылу, там, куда его послала родная страна прямо из летной школы. Возил почту на «У-2», служа в САВО, доставлял в отдаленные районы Средней Азии различные грузы, врачей «Скорой помощи», работников спецорганов и партии. Иногда выполнял особые поручения руководства: проводил детальную разведку того или иного района с аэрофотосъемкой либо прибором геодезической картографии. Настоящих дел не было, да и не предвиделось — фронт далеко, последних моджахедов из пустыни выбили несколько лет назад, недобитки их ушли в горы за рубеж, куда летать пилоту категорически запрещал регламент.

Ивушкин, обленившись от скучной рутины, покорно выполнял все тыловые задания в этой дыре, считая, что когда-нибудь Родина отметит его заслуги и отправит на Большую землю. И вот в один прекрасный момент, когда в душе защипало от известия про группу опасных диверсантов, а сердце бешено заколотилось после приказа вылететь в такой-то район и обнаружить противника, Ивушкин понял — это его счастливая карта. Нужно хватать ее и обязательно отличиться. Как? Найти, кровь из носа, врага, навести на него поисковые группы НКВД и пограничников и сделать самому все, что возможно.

Поэтому мысль сбросить бомбы, которые ребята на аэродроме успели подвесить к его «утенку», уничтожив или хотя бы выкурив из ущелья фашистов, он претворил в жизнь, млея от удовольствия и гордости. Топлива после налетанных сегодня часов оставалось мало, но в Зарафшане можно было заправиться у Саида, завгара в местном колхозе. Неприхотливый и приспособленный садиться в любом уголке мира «У-2», мог приземлиться и здесь, в пустыне. Отбомбившись в точке, указанной ему снизу, с бархана, каким-то стариком на ишаке, Ивушкин сделал пару кругов над задымленным ущельем и взял курс на север. По радиосвязи ему сообщили, что из Кызылкудука на юг движется не только РДГ противника, но и преследующая ее группа НКВД, захватившая в плен трех диверсантов. Из штаба поступил приказ — в связи с крайне плохим самочувствием пленных, обладавших важной информацией, необходимо подскочить к аулу, забрать их и доставить в расположение авиаполка. Летчик мысленно козырнул и пошел на Кызылкудук.

В ауле действительно находились пленные под присмотром двух ополченцев. Спешно погрузив их, хорошо связанных, без охраны, Ивушкин разогнал свой «У-2» по солончаку, примыкавшему к селению, и сначала направил транспорт на восток. Три еле живых верзилы в форме паратруперс СС мирно лежали в грузовом отсеке позади кабины пилота. Ивушкин периодически оборачивался, держа кобуру с пистолетом открытой, на всякий случай, и продолжал управлять самолетом. Заметив внизу поисковую группу НКВД, пешком направлявшуюся в сторону ущелья, Степан хмыкнул. «Иди, иди, пехота! Собирай головешки фашистов после моих ФАБов. Хоть какого-то фрица я положил в военное время!»

Сумасшедшая мысль взглянуть на горную гряду и проверить положение дел там пришла в голову молодого пилота неожиданно. Почему он сначала посчитал ее безумной, Ивушкину уже некогда стало анализировать — «У-2» уверенно сменил курс и полетел к виднеющемуся плоскогорью. Интуиция, видимо, подвела юного амбициозного пилота в его намерении отклониться на десять минут и несколько километров от маршрута, заданного штабом. И погубила…

«Старого знакомого», того аксакала с ишаком, перед входом в ущелье не оказалось, как и внутри его — «У-2» летел низко, позволяя летчику хорошо просматривать тропу. Но что ожидало Ивушкина за грядой, он не мог себе даже представить. Степан стал пристальнее всматриваться в происходящее внизу. Там, на открытой местности разворачивались события, от которых пилоту стало холодно, несмотря на жару в кабине.

По распадкам и гребням барханов прочь от ущелья уходили двое, в коих летчик с высоты триста метров разглядел безоружного диверсанта в комбинезоне паратруперс СС с поднятыми руками, бредущего под присмотром вооруженного красноармейца. Смуглый, явно азиатского происхождения, солдат в форме РККА с автоматом «ППС-43» подгонял пленного и торопился. На отдалении метров двухсот-трехсот за ними двигался боец. И не просто двигался, а преследовал! Это Ивушкин определил сразу, как и то, что боец был диверсантом. Этот гад периодически стрелял из немецкого «МП-40» в сторону беглецов, прятался от ответных выстрелов конвоира-азиата и был облачен в странную форму коричневого цвета, слабо напоминавшая военную, вместо головного убора на голове грязная повязка, весь в кровавых бинтах.

Боец-конвоир махал пролетающему биплану и знаками показывал сесть, даже направление давал. Ивушкин проследил за его жестами и заметил невдалеке ровную площадку, достаточно обширную для посадки и взлета не то что «У-2», но даже истребителя. Солончак, местами такыры. Высохшая потрескавшаяся почва, годная для приземления. Ивушкин и не на таких грунтах садился.

Он сделал еще один круг и поближе к беглецам, дабы не стать мишенью для автомата преследователя. Степан обернулся — пленные смиренно лежали на своих местах, один из них, в комбинезоне паратруперс СС, стонал. Летчик на третьем круге принял то роковое, ошибочное решение, которое стоило ему жизни. Он еще раз убедил себя, что нужно спасать отступающих, забрать этого пленного вместе с советским героем-солдатом и доставить всех на аэродром в родной полк, как яблочко на тарелочке с голубой каемочкой.

Но что делать с единственным выжившим после бомбежки ущелья диверсантом? Его, конечно, нагонит поисковая группа НКВД, возможно, и тот старик азиат поможет, которого Ивушкин заметил только сейчас, на выходе из ущелья. Но почему бы самому не припугнуть гада, покусившегося на землю русскую в глубинке Советского Союза, остановить его или уничтожить? «Вот он, мой звездный час!» Степан взял курс на фигуру, стрелявшую в беглецов, занял устойчивое положение биплана, перейдя на самый малый газ и наконец-то опробовал в боевых условиях «ШКАС»[58].