Читать книгу "Михаил, Меч Господа. Книга 3. Рейд во спасение - Гай Юлий Орловский"

– Жди, – велел Азазель шепотом. – Пусть уйдут. Это слуги… Заменят чашки с маслом в светильниках и уйдут. А потом ты разойдешься… Здесь тебе не чашки двигать!.. Бей, круши, ломай – на это ума не надо. Атомных бомб тысячи наделали, пока научились ими чашки двигать… в смысле, в мирных целях. Так и здесь, раззудись, Мишка!.. Пусть не препятствуют нашему ндраву. В основном твоему.

Михаил тихо шепнул:

– А твоему?

– Я что, – ответил Азазель с достоинством, – я скромный, интеллигент, всегда в стороне… Зато у тебя все нужное пойдет, ты же солдат, а не защитник природы и ее окрестностей, как вот я, к примеру. Если чашку разобьешь, никто не обругает, даже если вместо чашки этот дворец с его обитателями… А кто против… его тоже о стену, не нужна нам оппозиция! Пусть все знают наш здоровый гуманизм с человеческим лицом.

– Азазель, – попросил Михаил, – я знаю, ты меня так успокаиваешь и отвлекаешь, но так еще страшнее, не знал?

Азазель вытаращил глаза.

– Ты чего?.. Царь природы?.. Это человек царь!.. А еще и венец творения, во что мне и самому бывает поверить трудно, но раз сказано, что венец, то венец!.. Почему ты решил, что я о тебе думаю? Я себя успокаиваю, мне всегда страшно, я же ценность!.. А ты всего лишь солдат. Не тот солдат, так этот, как сказал великий демон Брехт.

– Вот теперь успокоил, – согласился Михаил.

– Я ж говорю, – воскликнул Азазель шепотом, – в психотерапевтах я бы такие деньги заколачивал!.. Смотри, уже уходят сиволапые. Им бы только Зимний брать, морды опухшие.

– Но брать будем мы, – уточнил Михаил, – а эти сиволапые в защитниках?

– Это работники, – сообщил Азазель, – а не защитники. Просто бей, кто подвернется, их не жалко. Честно говоря, мне здесь вообще никого не жалко, хотя я человеколюбист и правозащитник, пусть и крайне умеренный, а иногда и экстремальный.

Михаил иногда чуть заглядывал за край, проверял, как последние слуги внизу наполняют чаши светильников и уходят, и спросил тихонько:

– А охрана… как всегда, у входа?

– Придет и ее очередь, – пообещал Азазель. – Мы сейчас в прекрасном диком времени, где нет полиции, а правит сила!.. Потому нет нужды арестовывать. Кто не с нами – тот против нас. Помнишь, крестоносцы готовились к штурму города, и один спросил священника, как отличить верующего от безбожника. Священник ответил мудро: убивай всех, а Господь разберется, кого в рай, кого в ад…

– Понял, – ответил Михаил сухо. – Это себе такое скажи. Я не очень-то готов здесь щадить кого-то.

– Тогда прекрасно, – сказал Азазель. – Стреляй на поражение сразу. Здесь не сбегутся на звуки выстрелов. Местные, к счастью, не знают, что это такое.

– А это честно?

– В войне вообще нет чести, – ответил Азазель мудро. – Говорят о чести и доблести те, кто сам в бой не идет, а красиво и величественно посылает других умирать за идеалы. К тому же часть демонов могут использовать боевую магию. А это нечестно!

– А если мы?

Азазель сказал оскорбленно:

– Ты чего такой зануда? Понятно же, нам все можно! Потому что мы несем добро и разрушение!

Михаил поинтересовался осторожно:

– А как отличить тех, кто с боевой магией?

Азазель скривил губы.

– Господь разберется, забыл?

Он прислушался, внизу тихо, пробежал на ту сторону зала по потолочной балке, она толщиной с туловище толстого человека, оступиться трудно, через равные промежутки с нее свисают толстые канаты с массивными светильниками из меди.

Свечи горят ярко, освещая расположенный внизу зал, просторный и с минимумом мебели, где только большой овальный стол и с дюжину кресел с прямыми высокими спинками.

Азазель уже пробежал к стене, а там в камне ступеньки для слуг, тем иногда приходится подниматься на балки и смазывать жиром места, по которым скользят канаты, раз уж никто не подсказал, что проще поставить там хитрые такие колесики, именуемые блоками, и вообще наделали бы полиспасты с талями.

– Тихо, – шепнул Азазель, – кто-то идет.

Михаил пробормотал:

– Это их жилье… Они тут все время ходить будут.

– Ты прав, – согласился Азазель. – Это надо прекратить, тащить и не пущать.

Он соскочил с балки, а Михаил, видя, как он приседает для прыжка, поспешно сиганул следом. Один из демонов что-то ощутил и начал поднимать голову, Михаил обрушился на его плечи ступнями, а второго ударил кулаком в темя.

Азазель поднялся с трупа третьего, спокойный и уверенный, сказал с одобрением:

– Одному сломал спину, а другому череп?..

– Вроде бы, – ответил Михаил.

– Прирожденный воин, – сказал Азазель. – Молодец, Мишка! Не думаю, что в Брие проделал хотя бы раз, но сейчас все так, словно отрабатывал столетиями.

Михаил спросил настороженно:

– Хочешь сказать, Всевышний предвидел этот момент?

– Неисповедимы Его пути, – ответил Азазель уклончиво, – но предполагаю, что в предвидении трудностей в будущем Он дал тебе умение воевать, а мне мозги и общую одухотворенность с ощущением красоты мира…

– Свинья, – сказал Михаил с отвращением. – Хвастливая свинья! Хуже того, козел хермонский.

Азазель с затаенной усмешкой пробежал через зал, Михаил видел, как в его ладонь прыгнул пистолет, только потом сам выглянул через арочный проем, поворачивая голову направо и налево, махнул рукой.

– Давай сюда!

Михаил оглянулся на тела, все три уже начали рассыпаться, прекрасно, никто не наткнется на трупы и не поднимет тревогу.

Азазель предупредил строго:

– Помни, здесь абсолютная демократия!.. У женщин все те же права, что и у людей, понял?

Михаил ответил с неохотой:

– Да понял, понял. Даже больше, чем ты сказал.

– А что же? – полюбопытствовал Азазель.

– Люди, – ответил Михаил, – такие странные взгляды на равноправие взяли именно отсюда. Здесь это было изначально! Первой феминисткой была Лилит, отказавшаяся подчиняться Адаму, дескать, равны…

Азазель ухмыльнулся.

– А-а-а, начинаешь понимать, откуда ветер дует? Все верно, первые же демоны, что начали проникать в мир людей, занесли сюда эту дурь, а потом она пустила здесь корни.

– Да? – спросил Михаил. – Я думал, первыми суфражистками были сбежавшие из ада женщины.

– Не отвлекайся, – напомнил Азазель. – Убивай и женщин, как и мужчин. А то знаю, у тебя рука дрогнет, а вот у них нет. А мне тебя, кто бы подумал, все-таки почему-то как-то жалко даже бывает. Временами. Наверное, съел что-то.

В центре комнаты, куда тихонько прокрались из зала, круг из больших и малых камней, а внутри серый пепел и обугленные остатки поленьев, привычный очаг цивилизаций раннего периода.