Читать книгу "Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин"

— Соседка моя — безграничная сволочь. Просишь взаймы пятьсот рублей, даст тысячу. И глубоко безразлично, как возвращать.

Полюбил утверждать знойные лозунги: «Дохнем на ладан, товарищи, клерикалы не пройдут». Прочно верил в дельные начинки сходных императивов.

Ел, спал, грел кости. Порой лазал на некий пригодившийся утес и оттуда рассказывал умопомрачительные истории эсхатологического окраса. В них было много непонятного и витиеватого, например, умозаключения того образца, что амбивалентность в широком смысле присуща женщине — мозг, дескать, гражданки меньше мужского на сто тридцать граммов приблизительно, именно этим обстоятельством обусловлено оптимальное количество нейронов для переработки информации посредством двоичной системы счисления. Внушал, что согласно «Откровению» Иоанна Богослова семиглавый зверь апокалипсиса придет в конце истории — уже и случилось: «семибанкирщина», олигархия. Непременно упоминал архангела Михаила (некоторые разглядели намек на Горбачева), воителя напрасного, и Вавилонскую блудницу, восседающую все на том же звере, которая образ Москвы суть согласно старому вероисповеданию. Не забывал о четырех апокалиптических существах и крестной жертве, особенно распространялся касательно быка, символа евангелиста Луки (и вообще, возьмите двадцать первый псалом Давида и бестиарий, в иконописном ракурсе рога у сатаны именно от тельца). Он вещал о так называемых «крюковых знаменах», графических знаках древнерусской певческой нотации. Будто если перевести на них некую знаменитую мелодию — Соловьев патетически пропевал таковую — то выйдет наглядно вся символическая сумма откровений. Талдычил дикость о запахах: будто «святой дух» не что иное как производное некоего эликсира, составленного по рецепту древнего Кодекса. В него непременно входят кардамон, шафран, мирра и прочее. Двоичная купа (дух-музыка) истинно вводит человека в каталепсию, здесь и пора для постижений разного рода.

В блаженном исступлении вопил бесподобную околесицу:

— Посредники владают миром, маклаки! Абрамовичи, Чубайсы! А Моисей кто, Магомет? Откровения, видите ли. Да и Христос, если хотите знать. Но ты сам соверши!.. А вот оно умело. Именно. Маруська Жопризякина понимало вещи. За Герасима я уже молчу. И Фукуяма точен, называя западную «гармонию совершенного бытия» постисторической. Конкуренция в итоге ведет исключительно к карьеризму, потому как созидание уже ни к чему — а таковой тащит к подлости. Снимайте меня отсюдова, на портянки порву!

Известности достиг небывалой, собирал уйму слушателей.

По этой или не совсем причине полюбил утес как нечаянного родственника. Часто сидел на приятеле и думал, разглядывая два пузатых облака в синем небе, что путешествовали параллельно друг другу и соображали, подобно всем юным и преходящим, как бы стать целым: «Эх, Россия! Лежишь тут передо мной — вывернутая и пустая в кичливой обнаженности, раже бесплодного подражательства, обуянная целеустремленностью к отсутствию созидания».

Ну а что — он неправ? Чем, скажите, не занятие сидеть на утесе? Где-то в недрах номинированные и упроченные камарильей циничных игроков, паразитирующих на безналичии современного тренинга у народа и издержках менталитета, позволяющего манипулировать сознанием, вассальные властолюбцы с гордым чувством самосохранения стабилизировали крушение обреченной державы. В непосредственной близости возбужденные внешним и внутренним хаосом северные организмы — вслед за охмуренной псевдосвободой молодежью допущенные к разоблачению любым способом — прокучивали собственную растерянность. Атомизированные клиповым сознанием (скользящие картинки нарастающего информационного массива, которые не успеваешь обдумать, унимается, следовательно, память и ценности, продуктивны низкие инстинкты и усугубляется отсутствие смысла) кровные и далекие индивиды барахтались, озадаченные квелой жизнеспособностью. И только небо — (все обман, кроме него) пристанище основателей и ушедших, этот голый нерв Универсума, недоступное и единственно по-настоящему близкое — беспокоило влечение, чувство рациональности шага.

Любитель

Глава 1

Разумеется, стоял день малой осени. Стало быть, изобильно хрупал под ступней целлофановый лист, нервничали авто, что-то необъяснимое производило скудное за кашей облаков солнце. Звучало, пахло, являло соответствие. Егор шел с работы и был доволен: предстояла зима, манили неизменная девственность удач, безнаказанный азарт прогнозов, приспособляемость к обстоятельствам и конвертируемость мечт, — а что вы требуете, Егору двадцать шесть. Чудно блистали удобные ботинки итальянской руки, — они достойно присутствовали на сухом асфальте и занимали взгляд. Взгляд, помимо, отмечал женские особи — вполне удовлетворительное обоснование ракурсов — некие привычные и отсюда славные панорамы, что обусловливало не противопоказанный кусок настроения. Парень подходил к дому, где обитал, и станут уместными прозвучавшие теперь слова:

— Егерь, привет.

На слова решился Виталий, пухлый молодой человек достойной природной и приобретенной внешности. Последнее, как и возрастная с Егором аналогия, сходность образования, пристрастий и прочего, что во многом создают статус человека, в немалом делало слова частью явления, которое для краткости называют приятельством. Догадываемся об ответившей на звуки улыбке Егора и протянутой ладони.

— С работы? — констатировал Виталий.

— А вот тут я претендую на следующую характеристику факта — рекреационирую, — Егор резонно поднял палец вверх. — Только так, выражаясь наукообразно. Как шесть часов отзвучало, так и пошел восстанавливаться — и до половины девятого следующего дня включительно.

Виталий соблюдал тон:

— А чувствуешь ли в таком случае, как ты влип?

— Сообщу тебе очень приватно, что я сильно чувствительный. Напримерно в туалете достигаю высших степеней, ибо удовольствие — это осознание иерархии потребностей. Короче, если ты раскроешь тайну слова влип, то я попробую определить количество чувства в соответствии с означенной шкалой.

— Надеюсь, что будет достигнуто приближение к самой туалетной степени, поскольку сабантуйчик небольшой затевается — подкатывай часов этак в девятнадцать.

— Представители будут?

— Неминуемо. Собственно, повод — день появления Наташки. Так что основной контингент — ее подруги.

Наташкой случилась младшая сестра Виталия, миловидная и аналогично брату пухленькая студентка, которой Егор имел обыкновение отпускать двусмысленные шуточки, — она отвечала, что эти фокусы лишили ее мечтательной невинности, и в отместку не выйдет за него замуж, — «Тебе это надо? — не выходить», скептически интересовался Егор, на что Наташка категорически сообщала: «А потому что!», — по этому случаю Егор грозился сделать ее мечтательной извращенкой и дамой с серьезным подходом к делу.

— Причем здесь я? — от избытка благодушия пококетничал Егор.

— Ее настояние — певец, душа, красавчик. Или очередность я опять перепутал?… Короче, вахта через час.