Читать книгу "Ледоход и подснежники (сборник) - Галина Смирнова"

– Не было, – подтвердил учитель.

– Не буду, дорогой, уточнять причины, почему вы не обращались к врачам, но сейчас для вас наступило другое время, и мы поможем вам, непременно поможем, – повторил директор школы.

– Непременно, – Анна Егоровна, достав платок, вытерла слёзы.

Коллеги, друзья и знакомые с радостью узнали о том, что Илья Петрович нашёлся. Все они, стараясь быть ненавязчивыми, помогали ему обустраиваться в новой старой жизни. Учитель не стал подавать в полицию заявление об избиении, однако, объяснить своё отсутствие ему пришлось. Все его документы были целы и находились дома, в опечатанной квартире, где он, сохранив вещи жены и сына, сделал генеральную уборку.

Солнечным весенним днём Илья Петрович пришёл на кладбище, где были похоронены Верочка и Игорь. Анна Егоровна была рядом, накануне она еле уговорила его на это своё сопровождение.

– Вы, Илья Петрович, могли забыть, где находится могила, столько времени прошло.

Они сидели на маленькой скамеечке около могилы. С фотографий на скромном памятнике, строгих, официальных, похожих на те, что делают для паспорта, на них смотрели Верочка и Игорь.

– Илья Петрович, Илюша, – Анна Егоровна, взяв его руку, крепко пожала её, – я понимаю тебя.

Они сидели и молчали.

Было тихо, грустно и просторно, как бывает ранней весной, пока не показалась молодая листва, и ещё оголённые деревья застыли в ожидании буйного, весеннего наряда.

В цветник были воткнуты два небольших венка, один из роз, а другой из васильков, пластмассовые цветы не выцвели, не сломались и не засохли.

Но рядом с венками и около могилы появилась тоненькая, зелёная травка, а в нескольких местах расцвели трогательные подснежники с нежными, атласными лепестками, голубыми, как небо.

На обратном пути Анна взяла под руку Илью Петровича, они зашли в часовню, стоящую у входа на кладбище, и поставили свечи Спасителю, Богоматери, на канун.

Илья Петрович помнил, как стоял у церкви в том небольшом районном городке, как просил милостыню, и как к нему подошла Тамара, показавшаяся вначале очень строгой.

Он часто вспоминал, как они жили вместе, и какой заботливой и трепетно нежной оказалась Тамара.

Но сейчас сообщать ей о себе он почему-то не решался, хотя постоянно думал о ней и скучал.

Почему? Чего он ждал? Ответа у него не было.

После больницы, где Илья Петрович находился больше двух месяцев – обследование, кропотливое, долгое лечение, экспертиза трудоспособности, после которой ему на год назначили пенсию по инвалидности, после больницы он зачастил в церковь.

Он был крещён в детстве, но в церковь не ходил, а захаживал лишь по большим праздникам.

Неслучайно таких, как он, называли не прихожане, а захожане, мол, зайдут, поставят свечку и убегут, не ведая, какая она, настоящая православная жизнь, когда Бог в душе и сердце.

Теперь он приходил в церковь не только в воскресенье, но и в будни, и стоял всю службу, пытаясь услышать и понять то необходимое и важное, что было в Святых книгах.

Около церкви стояли нищие, разные: старые и молодые, мужчины и женщины, а чуть в стороне от них часто можно было увидеть пожилого, с приятным добрым лицом мужчину, одетого скромно и аккуратно.

В руках у него был небольшой деревянный ящичек с прорезью, куда желающие могли бросить денежку, позже он приделал к нему верёвку и повесил на шею, освободив руки.

Илья Петрович, идя на литургию, всегда давал ему милостыню.

Так было и в тот тёплый, августовский день. Подав милостыню, учитель задержался.

– Всё хочу спросить вас. Понимаю, что вы не для себя собираете деньги, тогда позвольте, если не секрет, узнать, на какое благое дело?

– Не секрет, деньги нужны детскому дому. Дети живут в дворянском особняке, старом, прошлого века, всё давно обветшало, вот мы ремонт потихоньку и делаем – люди помогают, монастырь взял шефство.

– Какой монастырь?

– Так через дорогу от детского дома находится мужской монастырь, там, кстати, тоже полным ходом идёт реставрация, волонтёры приезжают на лето, – мужчина улыбнулся. – Вас как звать?

– Илья.

– Степан.

Они познакомились, и теперь каждый раз, идя в церковь, учитель останавливался и разговаривал со Степаном, который, как выяснилось, был послушником монастыря.

Работать учителем Илья Петрович пока не мог, и перерыв на год, данный ему медкомиссией, обрадовал его.

«Буду читать, буду готовиться», – думал он.

Его не оставляли мысли о своей судьбе – почему его дорога, по которой он шёл с Верочкой и Игорем, повернула в тот тёмный тупик, где оборвались жизни его самых любимых и дорогих, почему он остался один?!

Его здоровье и память понемногу восстанавливались, будто таяли по весне глыбы льда на реке, проснувшейся от тяжёлого зимнего сна.

Друзья не забывали его, а больше всех беспокоилась Анна – то позвонит, то зайдёт вроде бы случайно:

«Я пирог испекла, вот заглянула…»

Или ещё что-нибудь вкусное принесёт: «Илюша, попробуй, приготовила…»

Он понимал, что не безразличен этой милой, домашней и по-своему несчастной женщине, но ничего, ничего не мог с собой сделать: какой-то тормоз останавливал его, не давая возможности проявить хотя бы просто мужскую симпатию, не говоря о большем.

Он чувствовал, что это задевает Анну. Кому хранил он верность? Трагически погибшей жене?

Но ведь была, случилась в его жизни важная встреча – Тамара, и они жили вместе.

Так почему он уехал от неё, нет, не уехал, а сбежал позорно, молча, не сказав ни слова той, с которой ему было хорошо?

Лишь в церкви ему становилось спокойнее и легче было дышать, как будто только здесь открывался самый важный клапан его израненного сердца.

Воскресная литургия в ясный, украшенный золотом листопада, сентябрьский день началась как обычно.

Читали святые книги и молитвы протоиерей и дьякон, пел хор, пахло ладаном и горящими свечами, склонялись в поклоне головы, и возносились в крестном знамении руки прихожан.

«Помилуй, Господи, и прости!»

Но появилось в церкви какое-то оживление, как будто подул лёгкий, свежий ветерок.

Илья Петрович огляделся. Оказывается, пришли ученики воскресной школы, это была младшая группа, мальчикам и девочкам было лет по пять-шесть, не больше.

Их пропустили вперёд, и они, как воробышки, стайкой расположились поближе к иконостасу.

Позади Ильи Петровича встала девочка в невзрачном, синем пальтишке, которое было явно велико ей, в коротких, тёмных сапожках и белом, отороченном тонкой кружевной полоской платочке, из-под которого на лбу выбились светлые пряди волос.