Читать книгу "300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников"

— Ну, разумеется! — неприветливо бросила Дафна, ударив пятками в лошадиные бока.

Худощавый загорелый Евбул легко вскочил на широкую спину своего длинногривого жеребца, устремившись вслед за Дафной, которая во весь опор мчалась по улице, идущей под уклон. Прохожие при виде лихой наездницы опасливо жались к стенам домов. Многие узнавали Дафну и махали ей руками.

Ксанф с кряхтеньем взобрался на лошадь и кое-как заставил ее перейти с шага на небыстрый вихляющий галоп. Его распирала гордость от осознания того, что эфоры доверили ему столь важное дело.

Выбравшись из города, Дафна была вынуждена умерить бег своего скакуна, так как Ксанф на своей смирной лошадке постоянно отставал от нее. Дафна изливала на художника свое раздражение, называя его неженкой, растяпой и выскочкой, неприспособленным к трудностям. Ксанф угрюмо помалкивал, дабы не раздражать Дафну еще сильнее.

Равнина на левобережье Эврота была сплошь покрыта возделанными полями и оливковыми рощами. Среди полей и фруктовых садов тут и там виднелись селения илотов. Через одно из селений Дафне и двум ее спутникам пришлось проехать, поскольку дорога пролегала прямо по главной улице деревни.

Ксанф с любопытством разглядывал жилища илотов и их самих. Деревня состояла из трех десятков хижин, сплетенных из гибкого кустарника и обмазанных глиной. Конические и двускатные крыши этих неказистых домиков были покрыты соломой. В центре селения возвышался каменный алтарь и рядом каменная статуя какого-то бога, с грубыми чертами лица и с вытянутыми вдоль туловища руками.

Жители деревни не выглядели неотесанными дикарями, несмотря на свою одежду из грубого сукна и овчин. Мужчины-илоты все без исключения были бородаты, носили на голове конусообразные шапки из собачьих шкур, а на плечах накидки из шкур диких зверей мехом наружу.

Среди женщин-илоток было немало стройных и миловидных, увешанных медными и костяными украшениями. В отличие от спартанок, илотки не завивали волосы и не укладывали их в изысканные прически. Замужние илотки носили небольшие шапочки, плотно облегающие голову и украшенные живыми цветами. Их волосы, собранные в пучок на затылке, свисали им на спину пышным хвостом. Незамужние девушки носили волосы заплетенными в четыре косы: две ниспадали на спину, две свешивались с висков на грудь. Такие прически Ксанфу доводилось видеть у женщин из древнего племени абантов, живущего на острове Эвбея.

В далекие-далекие времена абанты проживали по всей Срединной Элладе и были процветающим народом, но потом с севера пришло племя лелегов и вынудило абантов потесниться. Вместе с лелегами в Среднюю Грецию пришли дриопы, народ, искуснейший в обработке камня и бронзы. Затем нахлынувшие опять же с севера ахейцы поработили лелегов и дриопов. Абантов ахейцы изгнали на остров Эвбею. Все это случилось в стародавние времена, когда греческий язык назывался ахейским, а завоеватели называли себя эллинами, не считая равными себе автохтонные племена лелегов, абантов и дриопов.

Ксанф обратил внимание, какое почтение выказывают Дафне старейшины селения, сразу распознавшие в ней спартанку. Старейшины хотели было пригласить Дафну в самую большую хижину, полагая, что она захочет отдохнуть. Однако Дафна отдыхать не собиралась, к немалому огорчению Ксанфа, который совсем разомлел от жары и долгой скачки.

В другом селении илотов Евбул предложил Дафне напоить лошадей. Дафна нехотя согласилась сделать короткий привал.

Пока Евбул поил коней у колодца, Дафна в это время о чем-то беседовала с илотскими старейшинами, сидя в тени древнего дуба.

Ксанфа местные женщины пригласили в хижину и усадили его за стол. Отведав козьего сыра и виноградного вина, Ксанф почувствовал, что силы возвращаются к нему. Живописец разговорился с хозяйкой жилища и двумя ее взрослыми дочерьми. Он узнал от них, что почти все мужчины из этого селения призваны в спартанское войско, ушедшее к Микенам. Женщины тревожились за своих мужей и братьев, сетуя, что во всех войнах илоты несут гораздо большие потери по сравнению с лакедемонянами.

Чем ближе к горам, тем чаще на пути троих гонцов попадались густые дубравы и сосновые рощи, поля и фруктовые сады остались позади. Вокруг расстилались холмистые пастбища. Пастухи-илоты, охранявшие стада коров и овец, пристальными взглядами провожали молодую наездницу и двоих ее спутников, которые неслись вскачь по извилистой дороге, не жалея коней.

Горячее дневное светило скрылось за дальней кромкой голубых гор, окрасив вечернее небо багряно-сиреневыми красками.

Мрачные утесы хребта Парнон, поросшие соснами, придвинулись вплотную к дороге. Топот копыт будил гулкое эхо в узких долинах, над которыми вздымались отвесные скалы. Подножие этих скал было укрыто дремучим лесом, а их конусообразные вершины алели в лучах заката, словно головы застывших исполинов. На самой высокой горной вершине, маячившей впереди, сверкала на фоне темно-синих небес белая шапка из вечных снегов.

— Это гора Парфений, — сказал Евбул. — За ней лежит Кинурия.

— Значит, мы почти добрались, — обрадовался Ксанф, одолеваемый желанием упасть на землю и заснуть. — Хвала Зевсу!

— Напрямик по горам нам с лошадьми не пройти, — добавил Евбул. — Придется идти в обход по ущелью, эту дорогу я хорошо знаю.

— Я тоже, — сказала Дафна. — За ночь доберемся до Фиреи.

Поняв, что и ночью отдохнуть ему не удастся, Ксанф совсем упал духом. Если днем его постоянно мучила жажда, то теперь он чувствовал, что умирает от голода.

Умолять Дафну о передышке Ксанф не отважился, решив держаться из последних сил. Неожиданно лошадь под Ксанфом захромала, неудачно споткнувшись о камень. Ксанфу пришлось идти пешком, ведя лошадь под уздцы.

Услышав в стороне от дороги лай собак, Дафна велела Евбулу отправиться на разведку. Конюх без возражений исполнил приказание и, вернувшись, сообщил Дафне, что за холмом на берегу небольшой речушки лежит селение илотов.

— Поедем туда и выберем для Ксанфа другую лошадь, а его хромую клячу оставим в деревне, — приняла решение Дафна. — Надо спешить, пока совсем не стемнело.

Евбул попытался возразить.

— Это опрометчивое решение, госпожа, — сказал он. — Живущие в предгорьях илоты воинственнее и опаснее своих соплеменников с равнины. Равнинные илоты привязаны к земле, к мирному труду и полностью зависят от лакедемонян, владеющих всей землей в Лаконике. Илоты-горцы живут охотой и разбоем. Их покорность Спарте лишь видимость. Эти дикари при всяком удобном случае нападают на периэков и спартанцев, если видят, что могут чем-то поживиться и безнаказанно уйти в горы.

Дафна задумалась. Евбул был прав: спартанцы никогда не могли до конца покорить илотов, живущих в горах. В Спарте не знают даже примерной численности горных илотов. И то, что горцы время от времени спускаются на равнину и занимаются грабежом, тоже было правдой.

— Мы не можем рисковать еще и потому, что у нас важное донесение к царю Леотихиду, — промолвил Евбул, видя колебания Дафны.