Читать книгу "Люськин ломаный английский - Ди Би Си Пьер"

— Хуйня это все. А теперь посмотрите лучше на мои часы, потому что, когда стрелка окажется вот здесь, то есть через десять минут, я хочу увидеть Максима Иванова на тракторе. В противном случае у меня четкие инструкции.

— Этот ваш мальчик, Григорий, очень беспокоит меня, — сказал инспектор.

— Но я говорю вам, что он прямо сейчас будет здесь, — ответила Любовь. — Мы услышим шум трактора или блеяние козы, вон с той стороны дороги. На Григория можно положиться, это я говорю вам как мать, он никогда не вернется с пустыми руками. Сколько бы эта злостная семейка ни пыталась разжалобить его и опутать своей ложью, он не купится ни на что. Он четко знает, что должен получить в конечном счете.

— Что касается меня, то меня утомили просмотры бухгалтерских книг. — Абакумов облокотился на прилавок пустого склада. — Думаю, не откажусь от чашечки чая или от бутерброда.

— Ну, хлебный поезд только сегодня подойдет к разъезду, инспектор. Пока Григорий вернется, идти за ним будет поздно. Вот завтра у нас хлеб будет.

— Тогда ладно уж, соглашусь на водку, — сказал Абакумов, поглаживая подбородок и отсутствующим взглядом уставившись в потолок.

Любовь вытащила старый графин из ящика и поставила на прилавок два стакана. Звяканье стаканов достигло ушей мужичка, крутившегося у двери.

— Да! — крикнул он, начиная пробираться через дверь, словно через люк на подводной лодке.

— Ни шагу больше по моему складу! — заорала Любовь, не оглядываясь. — На этот раз тебе точно не поздоровится.

— Чертова корова. — Мужичок, пошатываясь, вывалился на улицу. — Я насру на твою могилу, когда ты наконец сдохнешь.

— Ты сначала на свою насри, дедок.

Инспектор проглотил свою порцию и тупо уставился на пейзаж из черепицы и паутины.

— Да, я беспокоюсь все больше и больше. Просто ужасно. И где этот парень, Дерьев? Почему он не пригнал трактор прямо сюда, зная о сложившейся ситуации?

— Максим? Он слишком противный, чтобы сделать что-то хорошее для себя или для своей семьи. Послушайте, что я вам скажу, инспектор, эти люди реагируют только на самые жесткие инструкции. Общаться с ними — все равно что стегать безногую свинью.

— А вы уверены, что в этой лачуге собралась вся семья? По-моему, кто-то из них должен быть в городе, как вы думаете? Я уверен, что в горах вот так вот, без поддержки, выжить просто нельзя.

— Ну, есть у них родня, кажется, около Лабинска, — сказала Любовь, снова разливая водку. — Но, думается мне, родня их — люди неглупые, потому что ни разу еще не появлялись в этих краях. Да и зачем? Так что они действительно живут словно мыши. Конечно, у них есть еще девка постарше — тоже очень тяжелый случай, если вас интересует мое мнение.

— А где она сейчас?

— В Увиле или где-то в тех краях. Я видела, как она уезжала из деревни. Ее вез некто Пилозанов, местный сумасшедший, а это означает, что случиться могло все что угодно.

— Да, — произнес Абакумов, по-прежнему изучая заплесневелый потолок. — Кажется, дело может затянуться. И сильно затянуться, с такими-то загадками.

Любовь поежилась от этой мысли и вытащила из кармана свой единственный козырь.

— Я прошу прощения, инспектор. Особенно за войну, которая уже стучит к нам в дверь! Наших домов здесь скоро может не стать, мы слышали, что даже американцы могут сюда нагрянуть. Помоги нам Господь, если такое случится.

— Ха! Зачем это они приедут? Россия-матушка не настолько глупа, чтобы влезать в это дело, да и иностранцев сюда не заманишь. У гнезваров и ибли своя война за эти края, за кусок гор, где ничего нет, так что и пару коз содержать нельзя. Невидимые хозяева снабжают оружием гнезваров и равнодушно наблюдают за событиями. Этот урок мы хорошо усвоили от своих американских друзей: кормящая рука работает издалека. Посмотрите, что в конце концов случилось в Ираке.

— Да, но американцы ведь перекинули войска из Аравии в Хайастан. Они ведь это сделали с умыслом, да, инспектор?

— Да уж точно не ради освобождения исламских зон. Но нужно иметь дикое воображение, чтобы представить себе, что их может заинтересовать наш кусок льда и грязи, притом что здесь нет никаких природных ресурсов и не требуется никаких дорогостоящих восстановительных работ. Скорее, иранская граница засосала их, как любовный эликсир. Сомневаюсь, что они вообще слышали о нашей крысиной норе.

— И все же, — ответила Любовь, не сводя глаз с двери, в которой появился ее отец, — ибли борются по-настоящему, моздоки и чечены каждый день приходят на помощь. Вам следует знать, что отсюда и до Азкуи разорена каждая деревня, и все этнические ибли были убиты или вывезены прочь. Каждая проведенная здесь минута приближает нас к смерти.

Абакумов пожал плечами:

— Ну и пусть, я-то не ибли.

— Нет, ну конечно же, — сказала Любовь, вдруг осознав, что лицо у нее очень грязное, и немного отодвинулась в тень.

— И если вы хотите послушать, что я думаю по этому поводу, этнический вопрос — это просто хитрость для привлечения международных агентств, — произнес Абакумов, изучая по очереди ногти. — Ибли нашли свои корни и раздули историю до небес, чтобы весь мир выразил им сочувствие. Правда заключается в том — и это широко известный факт на всех уровнях правительства, в которых я вращаюсь, — что ни одна этническая проблема не существовала до развала Союза. Ибли борются ради денег. Вот и все. Именно здесь правительство могло бы, по моему мнению, быть поумнее, потому что, если бы они просто платили им пенсии и заработные платы, те бы счастливо вернулись на свои поля. А вместо этого, благодаря чеченцам, у нас есть сформированное дело об угнетении, что позволяет им бороться за независимость. Они отказываются видеть, что Закавказье находится в такой же ситуации.

Любовь слушала инспектора, глядя вдаль. Все эти прописные истины были не новы для ее ушей, она слышала их изо дня в день на этом же самом месте. Она знала, что свист первых пуль несколько изменит точку зрения инспектора.

— И, — поднял палец Абакумов, — давайте будем честны друг с другом — что они вообще будут делать с этой независимостью? Они просто уловили модную тенденцию последних двух десятилетий, где каждая деревня, в которой живет больше двух кошек, хочет зваться республикой. Потому что — и вы, субагент Каганович, знаете это не хуже меня — у ибли нет этнической земли. Эту национальность никто никогда не порабощал. Ваша кровь родилась здесь, это смесь кабардинцев, черкесов и русских. Я хочу сказать — некоторые ибли светлее волосом, чем немцы!

— Конечно, инспектор, — ответила Любовь, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более убежденно.

— В любом случае, — тяжело вздохнул Абакумов, — нас не должна заботить война, которая, может, придет, а может, и не придет к нашей двери. Нас должны занимать более понятные вещи. И действовать нужно быстро.

— Конечно, инспектор, Григорий будет здесь с минуты на минуту, и все станет по-другому. Когда Григорий вернется, вы сможете убедиться, что он взял все принадлежащее Дерьевым имущество. И вообще, Карел тоже придет сюда, чтобы присмотреть за прибытием хлебного поезда. Григорий не заставит себя ждать, вот увидите.