Читать книгу "Ультиматум удовольствия - Карлен Даллакян"

Таков восточный путь к Богочеловеку.

Человеческой остается здесь лишь физическая оболочка.

Серьезное внимание проблеме Богочеловека уделил Николай Бердяев в работе «Смысл творчества». Он подчеркивал, что каждый человек через Христа пребывает не только в тварном мире, но и в Божестве. Поэтому природа человека богомирская, а не только мирская. Согласно Н. Бердяеву, человек после грехопадения превратился в чисто природное существо. «В абсолютном человеке, – писал Н. Бердяев, – человеческая природа остается в высших, божественных сферах бытия, в то время как в падшем природном человеке она погружается в низшие сферы бытия, чтобы поднять его до высшего уровня»[75].

Теперь становится понятным вроде бы абсурдный на первый взгляд факт явления Бога человеку в человеческом облике. Человек после грехопадения утратил свою божественную сущность, и Бог вслед за ним, как и подобает отцу, спустился именно в его образе, для того, чтобы, показав пример, поднять его в высшие духовные сферы.

Согласно Н. Бердяеву, божественная сущность человека должна проявиться в творчестве, в Духе. «Где Дух, там и свобода, – писал он. – В Духе раскрывается тайна творчества, в Духе осознается природа человека»[76].

В творчестве сам человек раскрывает в себе образ и подобие Божье, обнаруживает вложенную в него божественную мощь.

Знаменательны слова русского философа о том, что Богочеловек есть откровение не только божественного, но и человеческого величия, и предполагает веру не только в Бога, но и в человека. Бог скрыл от человека истину, чтобы тот в свободном творческом дерзновении открыл ее. Поэтому человек – соавтор бытия. И в этом заключается великая тайна!

«Третьего откровения, – предупреждал Н. Бердяев, – нельзя ждать, его должен совершить сам человек, живущий в Духе, совершить свободным творческим актом. Человек совершенно свободен в своем творчестве, и в этой страшной свободе – все богоподобное достоинство человека и жуткая его ответственность»[77].

Не только Бог нужен человеку, но и человек Богу, для реализации его замыслов, подобно тому, как система самореализуется посредством своих частей, как отец продолжает свое творчество через сына.

Н. Бердяев высказал интересную мысль о взаимном сотворении человека и Бога, раскрывающую еще один аспект богочеловечности. «…В Боге, – писал он, – есть страстное томление и тоска по человеку. В Боге есть трагический недостаток, который восполняется великой прибылью – рождением человека в Нем. Мистики учили о тайне рождения Бога в человеке. Но есть иная тайна, тайна рождения человека в Боге.

Есть зов человека, чтобы Бог в нем родился. Но есть и зов Бога, чтобы человек в Нем родился. Только руками человека Бог в полной мере может реализовать себя. Это и есть тайна христианства, тайна Христа, неведомая мистике индусов, Плотина и всякой отвлеченно-монистической мистике. Бог и человек – больше, чем один Бог»[78].

Это ли не гимн человеку, которого православный философ ставит в один ряд с Богом, предоставляя нам оригинальную трактовку Богочеловека как системы «Бог-Человек»?

Для понимания идеи Богочеловека не менее важны работы другого великого русского философа – Владимира Соловьева, который говорил о необходимости становления не только Богочеловека, но и Богочеловечества. Согласно В. Соловьеву, Христос преодолел зло эгоизма в центре человека, следует же преодолеть его еще и в самом человечестве.

Поэтому необходимо развитие Богочеловечества, а не одного Богочеловека. С явления Христа начинается, по В. Соловьеву, подлинная история человечества, а точнее, ее первая часть. Вторая часть начнется с возникновения единого христианского государства – Царства Христа, в котором Добро должно реализоваться через историю человечества.

В. Соловьев считал, что Богочеловек – существо, прежде всего преобразовавшее свою волю, заменив эгоизм любовью ко всему окружающему.

Серьезным импульсом в понимании человека явилась философия Н. О. Лосского, которая, вполне соответствуя традициям русской религиозной философии, зиждилась на идеях всеединства и соборности.

По Лосскому, своеобразие и ценность каждого «Я» заключаются не в его изолированности, а в принятии всего мира с Богом во главе и в готовности к соборному творчеству.

Таким образом, пропасть между солнечным Богочеловеком, который, «светя другим, сгорает сам», и ариманическим Человекобогом, сжигающим других, чтобы блистать самому, является пропастью между истинной волей, с одной стороны, и своеволием – с другой.

Воля Богочеловека – это воля божественно-величественной природы, индивидуальная форма существования энвайронментальной воли, в то время как воля Человекобога есть лишь частная воля, навязанная целому. И поэтому она не является даже истинно человеческой волей, в лучшем случае претендуя на своеволие.

Человекобог получает удовольствие от реализации воли к власти, от чувства господства над другими, Богочеловек же – от служения своему окружению, от осознания собственной полезности людям и окружающему миру в целом. От прорыва к истинному, высшему «Я», которое находится в гармонии с природой в целом, как часть и целое, элемент и система.

Истинная воля человека предполагает изменение культуры человечества в сторону ее гуманизации и экологизации, которые представляются нам основными ориентирами изменения общечеловеческой культуры. Шаги, которые общество может сделать навстречу Богочеловечеству, будут описаны в завершающей части настоящего исследования. Сейчас же, резюмируя, еще раз подчеркнем, что, научившись управлять принципом удовольствия, человек освобождает огромную энергию, ответственность за использование которой возлагается на его волю. Истинная воля, способствуя самореализации окружающего мира, созидает всеобщую гармонию, в то время как своеволие, зацикленное на собственном эго, пытающееся подчинить мир своим амбициям, ведет к войнам и разрушению.

8.2. Новый гуманизм

Мы показали, что на разных этапах эволюции человеческой культуры возникали различные типы культур, с разным отношением к удовольствию. Общество массового потребления, созданное современным капитализмом, превратило удовольствие в средство деградации человека. Вкупе с технизацией и кибернетизацией общества это приводит к угрозе превращения человека не только в животное, но уже в механизм, шестеренку мирового автомата. Эрих Фромм назвал такое существо автоматизирующим конформистом. В связи с этим назрела необходимость выявления сущности нового гуманизма, новой цивилизационной парадигмы, которая затронула бы все сферы человеческой деятельности.