Читать книгу "Ленин. Самая правдивая биография Ильича - Александр Клинге"

Сам Ленин любил всегда смеяться. Улыбка на его лице появлялась чаще, чем у любого другого. Рансом, острый, наблюдательный англичанин, отметил эту наклонность к веселому, беззаботному смеху у величайшего из людей нашего времени и правильно ее понял. «Это смех силы, – говорит Рансом, – и эта сила заключается не только в огромных способностях Ленина, но и в его коммунизме. Он обладает таким совершенным ключом для отмыкания общественных тайн и трудностей, коммунизм дал ему такую уверенность в незыблемости прогноза, что, конечно, никакой другой деятель не может быть так уверен в себе, своих планах, своих проектах».

Так или приблизительно так (за смысл ручаюсь) говорит Рансом. И это «ленинское» распространялось на всех членов Совнаркома. Работали споро, работали бодро, работали с шутками.

Ленин добродушно принимался хохотать, когда ловил кого-нибудь на курьезном противоречии, а за ним смеялся и весь длинный стол крупнейших революционеров и новых людей нашего времени – над шутками самого ли председателя, который очень любил сострить, или кого-либо из докладчиков. Но сейчас же после этого бурного смеха наступала вновь та же бодрая серьезность и так же быстро, быстро текла река докладов, обмена мнений, решений».

Несмотря на проблемы со здоровьем, Ленин продолжал излучать энергию. Казалось, запас его сил безграничен. Это производило огромное впечатление на окружающих. Один французский журналист писал: «Лицо у него беспрерывно меняется, оно все в движении. Ленин похож на себя только в кинематографе. Ни один его портрет не передает его точно. Ленин весь – динамика».

Ленин поощрял споры и дискуссии в правительстве. Не для того, чтобы внести раздор. Он понимал, что принудительное единомыслие может оказаться губительным, а в споре рождается истина. «Как раз и хорошо, что открыто спорят. Они свои взгляды не скрывают и из лучших побуждений спорят, хотят, чтобы было как можно лучше. Когда есть несогласные, голова лучше работает, ведь их переубеждать приходится, веские доводы находить. Сам не всегда все увидишь и предусмотришь, а они своими возражениями и спорами мне помогают на вещи с другой стороны взглянуть», – говорил Ленин.

Огромное внимание уделял Ленин развитию российской науки. Он справедливо считал, что советское государство, устремленное в будущее, должно в первую очередь преодолеть научно-техническую отсталость, характерную для царской России. Первые шаги были сделаны еще в 1918 году. К примеру, в Москве был основан Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), ставший ведущим научным авиационным центром страны. Возглавил его один из пионеров российской авиации – Николай Егорович Жуковский.

Покровительством новой власти пользовались даже те ученые, которые относились к большевикам с плохо скрываемой враждебностью. В январе 1921 года по инициативе Ленина было принято постановление, касавшееся всемирно известного физиолога академика И. П. Павлова:

«Принимая во внимание совершенно исключительные научные заслуги академика И. П. Павлова, имеющие огромное значение для трудящихся всего мира, Совет Народных Комиссаров постановил:

1. Образовать на основании представления Петросовета специальную комиссию с широкими полномочиями в следующем составе: тов. М. Горького, заведующего высшими учебными заведениями Петрограда тов. Кристи и члена коллегии отдела управления Петросовета тов. Каплуна, которой поручить в кратчайший срок создать наиболее благоприятные условия для обеспечения научной работы академика Павлова и его сотрудников.

2. Поручить Государственному издательству в лучшей типографии республики отпечатать роскошным изданием заготовленный академиком Павловым научный труд, сводящий результаты его научных работ за последние 20 лет, причем оставить за академиком И. П. Павловым право собственности на это сочинение как в России, так и за границей.

3. Поручить комиссии по рабочему снабжению предоставить академику Павлову и его жене специальный паек, равный по калорийности двум академическим пайкам.

4. Поручить Петросовету обеспечить профессора Павлова и его жену пожизненным пользованием занимаемой ими квартирой и обставить ее и лабораторию академика Павлова максимальными удобствами».

Однако в условиях Гражданской войны оказывать масштабную поддержку научным исследованиям, а также развивать индустриальную базу было невозможно. Только после ее окончания стало возможным не только строить, но и реализовывать громадные планы. В 1920 году была создана Государственная комиссия по разработке плана электрификации России. Комиссию возглавлял один из самых близких друзей Ленина, Глеб Кржижановский. Ленин уделял этому вопросу огромное внимание. Крылатыми стали его слова о том, что «коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Ленин говорил о том, что реализация плана должна «наглядно, популярно для массы увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-де, и в 10–20 лет мы Россию всю и промышленную, и земледельческую сделаем электрической». Разработанный комиссией план, получивший сокращенное название ГОЭЛРО, был окончательно утвержден Одиннадцатым съездом партии в конце 1921 года. План предусматривал строительство 30 крупных электростанций и закладывал основу для масштабной индустриализации страны. Первенец ГОЭЛРО – Волховская гидроэлектростанция – вступит в строй в 1926 году.

Разумеется, были и противоположные примеры. Осенью 1922 года пароходами и поездами из России были отправлены в эмиграцию более 160 видных представителей российской интеллигенции. На «философском пароходе», как стали называть это явление, покинули страну Питирим Сорокин, Николай Бердяев, Лев Карсавин и другие ученые с мировыми именами. В первую очередь высылка коснулась гуманитариев, хотя уезжали и представители естественных наук. Ленин лично контролировал процесс высылки, еще в мае 1922 года направив Дзержинскому письмо «о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции». В нем он требовал аккуратно подходить к составлению списков – высылке подлежали только «явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу».

В то же время Ленин стремился сохранить научные кадры, которые могли примириться с советской властью. «Ломайте поменьше! Чем меньше наломаешь, тем лучше!» – так призывал он обращаться с профессурой. Свяжите их твердыми программами, давайте им такие темы, которые объективно заставляли бы их становиться на нашу точку зрения. Например, заставьте их читать историю колониального мира: тут ведь все буржуазные писатели только и знают, что «обличают» друг друга во всяких мерзостях: англичане – французов, французы – англичан, немцы – тех и других».

Ленин не одобрял крайностей и в сфере культуры. К бурно развивавшимся после революции новым направлениям искусства – как литературного, так и изобразительного – он относился с определенным скепсисом. В 1921 году он посетил ВХУТЕМАС – Высшие художественно-технические мастерские в Москве – и встретился с их учащимися. Очевидец этой встречи вспоминал: «На вопрос Ленина, что читает сейчас молодежь, любит ли она, например, Пушкина, студенты ответили, что Пушкин «устарел», он «буржуй», и все они стоят за Маяковского – он революционер, а как поэт намного выше Пушкина. После посещения ВХУТЕМАСа, беседуя с Красиковым, Ленин говорил, что совершенно не понимает увлечения Маяковским (стихи его он совершенно не переносил). Только пусть люди меру знают и не ставят шутов, хотя бы они клялись революцией, выше «буржуя» Пушкина».