Читать книгу "Воин любви. История любви и прощения - Мелтон Дойл Гленнон"

После громкого крика: «Команда, вперед!» – Эмма со своими подружками убегает в раздевалку, а Крейг готовится к тренировке команды Чейза. Со своего места я вижу, как Крейг снимает форму и переодевается в другую. Мне поразительно видеть при свете дня живот и грудь Крейга. Его кожа гладкая, загорелая, под ней перекатываются мышцы. Он стоит у всех на виду. Меня словно пронзают электрические импульсы. Мне хочется броситься к нему через все поле, положить руки на его грудь и крикнуть всем этим вытаращившимся мамочкам: «Это мой мужчина!» Стоп, стоп! Что я только что сказала? МОЙ МУЖЧИНА? А кто Я такая? Ревнивая девочка-подросток в торговом центре? Мне становится стыдно. Целый час я терзалась от ревности, от подросткового возбуждения и нежданных видений поцелуев. А сейчас… Я испытываю какое-то мощное чувство. Оно шевелится, просыпается, покалывает меня. Мне кажется, что все мое тело сжимается вокруг меня – так делают дети, когда им от меня что-то нужно. Тело словно говорит: «Мне что-то необходимо». Я уже многому научилась и теперь могу его понять. Но что нужно моему телу? Крейг?

Несколько месяцев назад Лиз спросила, что меня привлекает в Крейге. Я непонимающе посмотрела на нее, и она изменила формулировку: за что я его уважаю. Я не могла ответить ни на один из этих вопросов. Я утратила уважение к Крейгу, и он перестал меня привлекать. Покалывающее ощущение кажется мне сигналом возвращения прежних чувств. Я смотрю на мужа и думаю, за что я могу уважать его прямо сейчас? Может быть, за его тренерскую работу? На поле он абсолютно уверен в себе. Он настоящий лидер. И это заслуживает уважения. А может быть, за его доброту к детям и родителям? За его терпение и чувство юмора? Потом я смотрю на него и думаю: «Действительно ли меня привлекают его тренерские способности и доброта? А не мышцы ли живота пробудили во мне эти чувства? Но разве женщина может интересоваться мышцами?»

Я вижу, как Чейз и другие мальчишки собрались вокруг Крейга, и понимаю, что вызывает во мне уважение – он сам. Вот он. Прямо здесь. Он не сбежал. Не сошел со своего коврика. Он все преодолел, остался и продолжил бороться со своей болью, с моей болью, с болью детей. И не позволил этой боли отпугнуть его. Он тоже избрал Путь Воина – и вот он здесь, в своей жизни. Он стал героем собственной жизни. Он стал героем для себя, а я – для себя. И вот мы вместе. Два героя. Не две половинки, составляющие одно целое, но два целых, вступивших в партнерство. И это привлекает.

Мысленно я возвращаюсь в день свадьбы. Я вижу, как иду по проходу церкви к Крейгу. Он стоит рядом со священником. Он улыбается, но я вижу, что он напуган. Он не готов. Можем ли мы подготовиться к тем прекрасным дарам, которые приготовила нам жизнь? Я вижу, как он стоит в своем смокинге рядом со священником и воплощает все, что я ненавижу: неуверенность, слабость, ложь. Но в нем я вижу и все то, что люблю. Он полон надежды. Он смел. Он боится, но преодолевает свой страх. Он – человек. Я не хотела, чтобы он был человеком. Я хотела, чтобы он был идеальным, золотым мальчиком, уверенным и надежным, простым и сильным. И тогда рядом с ним я бы могла быть запутавшейся и слабой. Но мы оба сумели преодолеть свои слабости. «Я просто хочу понять, сможешь ли ты любить меня, если узнаешь по-настоящему», – сказал мне Крейг в кабинете психолога. Я вспоминаю, как родители, преданные, напуганные и измученные, сидели на диване и спрашивали меня: «Ты вообще любишь нас, Гленнон?» Да. Да, я любила их. Я лучше всех понимаю, что можно любить кого-то до боли и все же мучить снова и снова. Я знаю, что можно любить и предавать одновременно. Может быть, я шла по проходу церкви к самому нужному для меня человеку? К моему партнеру по исцелению? К себе самой?

Когда я дошла до конца прохода, Крейг взял меня за руку. Он знал все мои слабости и недостатки и все же женился на мне. Я считала его идеальным и вышла за него замуж. Кто из нас был смелее? Мысленным взором я вижу, как мы беремся за руки, и испытываю невыразимую нежность. Это та самая нежность, которой я не чувствовала так долго. Нежность и уважение сливаются в настоящую любовь.

Я злилась и стыдилась, потому что мой брак был далек от совершенства. Но совершенство означает лишь умение работать именно так, как следует. Если брак – это институт, предназначенный для развития двух людей, то неким необычным образом наш брак совершенен. И вдруг я думаю: сегодня мы с Крейгом займемся сексом. И это будет моя идея. Это решение, продиктованное моим телом моему разуму и душе. Теперь тело тоже принимает решения. Я впадаю в ужас. А что, если тело снова пытается предать меня? Могу ли я ему доверять? Что, если оно прикажет мне сдаться и снова предательски бросит меня? А потом приходит ответ разума: то, что Крейг сделает с моей любовью, это не моя проблема. Я не должна об этом думать. Мое тело хочет предлагать и принимать любовь, и я буду его слушаться. Речь идет не о доверии Крейгу. Речь идет о доверии себе самой.

Днем Крейг отпускает детей играть к соседям и возвращается домой, чтобы принять душ. Пока он моется, я проскальзываю в спальню, раздеваюсь и прыгаю в нашу постель. Я прячусь под одеялом, чтобы Крейг не заметил, что я здесь. Под одеялом я чувствую себя нелепо. Я слишком безрассудна. Услышав, что Крейг вышел из ванной и направляется в свою комнату, я выглядываю из-под одеяла и издаю тонкий писк, словно мышонок. Господи, я превратилась в пятилетнюю девочку! Крейг заглядывает в спальню, видит меня под одеялом и удивленно поднимает брови.

– Эй, что происходит?

– Не знаю, – отвечаю я. – Я здесь. Под одеялом.

«Не самый сексуальный ответ, – думаю я. – Абсолютно не сексуальный».

Но что такое сексуальность? Может быть, именно это слово сделало для меня секс ложью? Сексуально, когда взрослые женщины надевают кружевное белье. Мы так хотим получить его в подарок на День святого Валентина. И нам не важно, что это всего лишь обертка для подарка, который наши мужья захотят получить взамен. Сексуально не испытывать голода. Сексуально краситься в блондинку, ходить на шпильках, наклоняться над бильярдным столом и делать другие неудобные вещи. Сексуально иметь тело определенного типа, волосы определенного цвета и всю жизнь смотреться в зеркало, не замечая реального мира. Сексуально то, что диктуют нам маркетологи, чтобы мы покупали их товары. Я пыталась быть сексуальной целых двадцать лет. Лежа в постели, я понимаю, что все нужно изменить. Такое определение сексуальности отравило меня и моего мужа. Это не должно повториться. Я попробую заняться сексом без какой бы то ни было фальшивой, рекламной сексуальности. Может быть, я смогу перестать ненавидеть секс. Наверное, я ненавидела не секс, а определение сексуальности, сложившееся в нашем мире. Может быть, сейчас я смогу найти собственную сексуальность.

Крейг все еще стоит в дверях, ожидая ответа. Прошло полтора года с того момента, когда мы по-настоящему касались друг друга. Я вижу страх на его лице и пугаюсь сама. Я напоминаю себе, что это совершенно естественно.

– Все хорошо, – робко говорю я. – Я тоже боюсь. Иди сюда.

– Я не могу, – отвечает Крейг, указывая на полотенце. – Под ним ничего нет.

– Я знаю, и это нормально.