Читать книгу "Леопард в изгнании - Андрэ Нортон"

— Она искала сведения о молодой женщине, которая недавно проживала в одной из самых непрезентабельных гостиниц нашего чудесного города. Она не могла назвать нам имени, но сделала весьма хороший набросок.

Граф достал листок пергамента из чайной коробки, стоявшей рядом с ним на столике, и протянул его Уэссексу. Герцог посмотрел на рисунок. Девушка, изображенная Сарой, была действительно очень похожа на Мириэль Хайклер-Капет.

— Я ее знаю. Это дочь графа Рипона, подруга ее светлости. Мы боялись, что леди Мириэль стала жертвой некоего… беспринципного авантюриста. — Уэссекс немного смущался, характеризуя таким образом Луи, поскольку он считал весьма вероятным, что юного короля уже нет в живых. Если за четыре месяца со дня его исчезновения не появилось никаких слухов о нем, то вряд ли можно прийти к другому выводу.

— Мне очень жаль, что я не смог оказать ей подобающей помощи. Но такой человек не попадал в поле зрения властей Балтимора или прилегающих областей, и не было обнаружено неопознанных трупов, подходящих под данное описание. Я предложил ее светлости послать запрос в Бостон и Нью-Йорк, но ее светлость были уверены, что леди Мириэль в Балтиморе.

— Я тоже был в этом уверен. Но возможно, она уехала, — небрежно предположил Уэссекс, чтобы не открывать степени своей заинтересованности в этом деле.

— Если бы она отправилась морем, то была бы запись.

«Если бы она путешествовала под собственным именем или по собственной воле», — мрачно подумал Уэссекс.

— А она могла уехать по суше?

— Женщина? Одна? — граф вздернул брови. — Дорогой мой герцог, вокруг города нет дорог, о которых стоит говорить. Кроме того, город окружен местными племенами, которые ведут тут себя как дома! Она могла уехать только морским путем. Если только не отправилась к индейцам, уж поверьте мне.

— Думаю, вы правы, — неохотно согласился Уэссекс. Казалось, следы Мириэль затерялись так же, как и следы ее супруга.

— А ее светлость присоединится к нашему обществу сегодня вечером? — осведомился граф.

Уэссекс немного помедлил, злясь в душе, что так легко попался.

— Да, я уверен, что присоединится. Знать бы только, где она. Но мне кажется, что она последовала за леди Мириэль. Как жаль, дорогой мой Чизапик, что вы так опрометчиво лишили нас общества нескольких юных леди. На вашем месте я постарался бы не упустить шанс, — сказал Уэссекс, искусно превратив любезность в колкость.

На торжественном обеде помимо балтиморской знати присутствовали и несколько представителей местной аристократии, носивших шелк и перья белой цапли столь же непринужденно, как их европейские собратья — свои наряды.

Уэссекс рассказывал английские новости, краем глаза наблюдая за своими соседями за столом. Граф сказал, что никто не может покинуть Балтимор по суше без помощи местных племен, а Сара, как помнил Уэссекс, говорила о том, что у нее есть связи с каким-то местным народом. Может быть, исчерпав все обычные способы поиска своей подруги, она обратилась к туземцам?

В то же время его разум изощренного политика подхватывал все осколки информации и складывал их в более или менее связную мозаику. Жестокое правление де Шарантона создаст еще больше беспорядков на границе с Луизианой, и этим воспользуются самые радикальные политические фракции в Новом Альбионе.

Но пока Сара не нашлась, ему не было до этого дела. Уэссекс с каким-то смутным удивлением понял, что готов послать к чертям собачьим всю сложную расстановку сил на политической шахматной доске Нового Света, если это гарантирует безопасность его жены.

Эта мрачная мысль, впрочем, не удержала его от попыток переговорить за обедом с сидевшим напротив джентльменом из племени кри.

По окончании трапезы леди Чизапик увела всех дам в маленькую гостиную, предоставив мужчинам возможность услаждать себя портвейном, зеленым сыром и грецкими орехами. Разговор сразу стал свободнее и перешел на мрачные перспективы, связанные с ситуацией в Новом Орлеане.

Этот порт всегда был местом средоточения самой нечистой магии, а репутация де Шарантона бежала впереди него. Собравшиеся опасались чего-то большего, чем мятеж местных племен или восстание освобожденных рабов. Они страшились тех самых черных сил, с помощью которых Тюдоры свергли Плантагенетов с английского престола несколько столетий назад.

Уэссекс принимал в беседе лишь внешнее участие, стараясь подсесть к купцу-кри, которого он заметил еще за обедом.

Сэр Белый Барсук по обычаю местных племен носил длинные волосы, но во всем остальном походил на образованного английского джентльмена, даже говорил по-английски без намека на туземный акцент. Из разговоров за столом Уэссекс понял, что Белый Барсук занимался торговлей и его дворянское звание было признанием его значительных доходов.

— Могу ли я поговорить с вами, сэр Белый Барсук?

— Честно говоря, ваша милость, я тоже этого хотел бы. Но, боюсь, здесь не место. Знаете деревню кри к западу от города, вдоль по реке?

— Найду, — коротко ответил Уэссекс.

— Тогда приезжайте сегодня вечером после обеда, — сказал Белый Барсук. — Сдается, у меня есть для вас новости. Письмо.

Часы на башне суда пробили половину второго, когда Уэссекс покинул Мандрагор-хаус.

Если это ловушка, то слишком уж легко он в нее идет, он сам это понимал. Но пока он не замечал никаких признаков опасности; таким образом, оставалось только гадать, что будет впереди. Местные племена мало что интересовало за пределами их земель. Вряд ли Белый Барсук — французский агент, а тем более английский.

Нет, подумал Уэссекс. Самое худшее, что может его ждать, так это засада, устроенная приятелями Томаса Рена.

Он на минуту заскочил в «Королевский Балтимор» чтобы переодеться в костюм для верховой езды и вооружиться различными хитроумными приспособлениями на случай неприятностей. Когда он оделся, Этелинг привел из конюшни Фертера, и в два часа Уэссекс уже скакал в деревню кри. Его вторая, тайная жизнь приучила его не удивляться встречам, назначенным в темное время суток.

Дорога в деревню шла по опушке леса — широкая, отмеченная побеленными известью камнями, с нее было трудно сбиться даже ночью. Это радовало, потому что здоровенный гнедой явно выражал свое недовольство тем, что его среди ночи погнали неведомо куда по какому-то дурацкому делу. Уэссексу пришлось постараться, чтобы удержать коня на дороге и заставить идти ровно. К своему неудовольствию, ему пришлось постоянно пускать в дело хлыст и шпоры, а гунтер в ответ косился и храпел.

Ночь была спокойной, ее прохлада приятно освежала после жаркого дня, и лишь далекий собачий лай нарушал тишину. Когда дорога свернула в лес, Фертер замедлил шаг, тщательно выбирая путь в темноте. Здесь Уэссекс уже не осмеливался его подгонять, потому как не знал дороги. Он уже решился было двигаться черепашьим ходом, но тут увидел впереди свет. Через несколько мгновений выяснилось, что это фонарь, висевший на крюке перед входом в маленький домик на окраине деревни кри.