Читать книгу "Откровение - Елена Усачева"

Макс расхохотался, запрокинув голову.

— Für immer, — повторил он, привлекая меня к себе. — Du mit mir.[20]— Холодный палец коснулся моего носа.

— Ich mit dir.[21]— В ответ я тоже погладила его по носу. — Навсегда. И дай мне слово больше не исчезать.

Макс поднял на меня чуть посветлевшие глаза, и от накатившей вдруг радости я спрятала лицо у него на груди. Под моей ладонью медленно билось вечное сердце.

Оно билось, и мне хотелось вобрать в себя этот стук, стать его частью.

Пальцы Макса пробежали по моим волосам, опустились по щеке, коснулись скулы, легли на шею. Мое сердце, не в пример его, билось гораздо чаще. И испуганней.

Я подняла голову и из-за плеча Макса увидела, как из заснеженного сумрака на нас выезжает грузовик. Он вынырнул словно из пустоты, в последнее мгновение осветив нас фарами.

Глава XII ПРОРОЧЕСТВО ЗЛОЙ КОЛДУНЬИ

Говорят, что в глазах умерших можно увидеть последний момент их жизни. Если это так, то свет фар точно запечатлелся у меня в зрачке. Хотя я и не умерла. Потому что было больно. Очень больно.

Вокруг ничего не существовало. Одна боль. Она заполнила собой все, стерла снег, лес, дорогу, город, страну. Пульсом билась внутри планеты, рождая одно желание — разорвать мир пополам, чтобы вынуть ее оттуда.

Первым пришел звук. Еле слышный, тонкий, протяжный, словно поблизости скулил щенок. Потом пришел холод. Пронзительный. Неприятный. Это было удивительно, потому что до того холод вызывал у меня другие воспоминания. Сейчас он смешался с болью, с тягучим завыванием, сплетясь в тугой комок.

Я попыталась вдохнуть, но вокруг был снег, и мне пришлось шевельнуться, чтобы выдернуть себя из ледяного плена. Я перевалилась на спину, секунду смотрела в туманное, тоже наполненное снегом небо — такое спокойное, такое величественное, словно не было ничего важнее на свете, чем сбрасывать эту белую крупу на землю, запорашивая боль, срезанный бордюр, перевернутую машину. Как же Макс теперь будет ее возвращать?

Сердце заколотилось, соединяя разрозненные картинки.

Грузовик и не думал тормозить. Он налетел на нас всей своей многотонной массой, сбрасывая с дороги. Я почувствовала, как меня сдавили ледяные объятия, как что-то выкинуло меня из машины, и моя боль сконцентрировалась в голове. Голова горела, словно в нее сунули головешку из костра, в ней что-то стучало сотней молоточков. В ушах стон — это я тихо скулила, не в силах чем-то другим себе помочь.

Я попыталась шевельнуться. У меня перед глазами появилась моя же рука. Но я ее не чувствовала, поэтому не сразу смогла коснуться головы, несколько раз смазав себя по лицу. Волосы. Пальцам стало тепло, боль переместилась в то место, которое я трогала.

— Маша!

Воздух дрогнул — с такой скоростью ко мне приблизились.

Снег кружился, кружился, и я с большим трудом смогла разглядеть склоненное лицо. Вновь моя рука потянулась вверх, но так и не коснулась этого белого пятна, она все бродила по воздуху, ни с чем не встречаясь. Рука начала мерзнуть, потому что оказалась почему-то мокрой. И только когда ее перехватила ледяная твердая ладонь, я поняла, что на моей руке кровь.

— Макс!

Я услышала тяжелое дыхание, и мир перестал вокруг меня кружиться. Сознание, успевшее растечься по вселенной, сконцентрировалось в одной точке.

Его лицо стало страшным. Оно посерело и застыло. Глаза почернели, казалось, из них изливалась звериная ночь. Пальцы, сжимающие мое запястье, превратились в железный капкан. Он клонился ко мне, изгибаясь всем телом, и я, загипнотизированная увиденным, не могла шевельнуться.

— Не смей! — приказала я сквозь зубы.

Эти два слова отбросили Макса от меня. Он упал на спину, и его стала бить крупная дрожь. Он боролся, заставляя себя отползти.

Я привстала, не сводя глаз с корчившегося на снегу любимого. Очень хотелось подойти, помочь, успокоить, но я приказала себе не шевелиться. Он должен был справиться сам…

— Стой! — Мой крик потонул в звериных звуках, издаваемых Максом.

Я сгребла снег в охапку и стала тереть испачканную руку. В кармане носовой платок… Не подойдет. Шарф! Руки слушались плохо, из них словно ушла вся сила. Шарф с шеи я смогла вытянуть не с первого раза. Накинула его на голову, затянула под подбородком узел. Боль прижалась к макушке и съежилась, превратившись из глобальной в тупую и изматывающую.

Как только я отвела глаза от темного пятна на снегу, встретилась с тяжелым взглядом Макса. Крылышки его носа были напряжены, губы плотно сжаты, но лицо посветлело, и он вновь стал похож на себя.

— Не шевелись, — прорычал он, сделал глубокий вдох и замер.

Я на всякий случай отползла подальше, поправила под подбородком узел, коснулась пострадавшей макушки. Вроде кровь не проступила. Зато я стала чувствовать боль во всем теле. Ныли плечи, левая рука отказывалась сгибаться, саднило пятки. Я закрыла глаза, пытаясь понять глубину катастрофы, а когда открыла их, чуть не завопила от ужаса.

Надо мной стоял Макс. Его белое лицо было снежной маской, в глазах поселилась смерть. Он качнул головой, давая понять, чтобы я ничего не делала. Его руки медленно, очень медленно поднялись, одна скользнула мне под коленки, вторая обвила спину, забралась под мышку.

— Может, я сама? — Сердце провалилось в живот и там затрепетало в панике.

Макс поднял меня, как пушинку, и на вытянутых руках понес к дороге. Лицо он задрал вверх, так что я видела только его острый подбородок и напряженную шею.

— Ты сейчас поедешь в ближайшую больницу, потом отправишься домой. Постарайся делать вид, что ничего не произошло. И ничему не удивляйся.

Все еще держа меня на руках, Макс вышел на дорогу и остановился на проезжей части. Первая же машина осветила нас фарами, и я сжалась, ожидая удара, боли, страха. Но эта машина не хотела причинить нам зла. Она затормозила.

Ничего не говоря, Макс подошел к задней дверце, которая тут же распахнулась передо мной. Он осторожно положил меня на сиденье, все так же старательно отворачивая голову.

— Я люблю тебя! — Я попыталась задержать его руку, но он был молниеносен. Отстранился назад, глянул вдоль дороги, туда, где кверху колесами лежала наша машина.

— Я понял, что такое вечность. — Макс сделал шаг в сторону, усмехнулся. — Еще одно мое откровение. С тобой больше ничего не случится, потому что любовь и есть вечность, она бессмертна.

Легкий ветер трепал его волосы, куртка была распахнута, свитер под ним в грязи и снегу. Это было так не похоже на него, всегда аккуратного.

Бессмертие… Кажется, Снежная Королева обещала Каю весь мир за слово «вечность», сложенное из льдинок. Нет, вечность мне не нужна, достаточно бессмертия.