Читать книгу "Мода на невинность - Татьяна Тронина"

– Да, в общем, тоже... Ник – внучатый племянник Николая Александровича, значит, его дети Нику...

– Нет, давай по-другому, Николай Александрович – двоюродный дедушка Нику, значит, его дети...

– Его дети отцу Ника, который сейчас жив-здоров и ни одного седого волоса, – двоюродные братья, значит, Нику они двоюродные дядья...

– Двоюродные? Может быть, троюродные? И не дядья, а братья, но вот в какой степени родства...

– Ах, какая разница! – яростным шепотом воскликнула Инесса, сверкая глазами. – Они все равно родственники, а в какой степени – это уже не важно.

– Ладно, будем считать Бориса и Глеба дядьями Ника. А он им кто? Внучатый племянник? Но он же сам по себе уже внучатый племянник Николая Александровича...

– О господи... Ты мне лучше скажи, Оленька, они похожи?

– Кто? Двоюродные дяди...

– Ник и мальчики!

Я глубоко задумалась. Поистине сегодняшние события и открывшиеся передо мной тайны окончательно выбили меня из колеи.

– А ведь правда... – удивленно сказала я. – Что-то есть... Они смуглые и темноволосые, но у Глеба волосы совсем черные, и, как я предполагаю, со временем он будет гораздо красивее Ника, ты родила настоящего античного героя, что-то такое инфернальное...

– Брутальное! – заломила руки Инесса, вращая глазами. – Маргинальное! – даже гримасничая, она была прекрасна. – Опять эти дурацкие слова! Ты вот лучше скажи, показывать ли мне Нику медальон? Нет, сердоликового котенка и еще кое-какие вещи, которые подарил мне Николай Александрович перед смертью, я нашему гостю покажу – он всем соседям что-то оставил, но медальон...

– Ах, на котором Франсуа Боле, общий предок Николая Александровича и Григория Александровича...

– Точнее, их дедушка. У Франсуа Боле в России родилась дочь, и эта дочь вышла замуж за представителя славного и древнего рода Ивашовых, и у нее родилось два сына, которых впоследствии октябрьская катастрофа разметала по свету...

– Умоляю, больше никаких бабушек и дедушек, я окончательно в них запуталась! Впрочем, главное я поняла – ты не хочешь показывать медальон Нику... Но почему?

– Потому что сразу станет ясно, что все они похожи – Франсуа Боле, Ник, мои дети... Все догадаются тогда, от кого мои дети!

– Ничего не догадаются, – решительно заявила я. – Это только нам с тобой очевидно, потому что мы знаем, а остальным это просто в голову не придет. Ну-ка, покажи еще раз...

Инесса полезла в шкаф и достала серебряный медальон, откинула потертую крышку... С каким-то странным чувством я смотрела теперь на Франсуа Боле, офицера наполеоновской армии, которому вздумалось остаться в России и завести здесь семью, а не вернуться на родные просторы своей Бретани или Гаскони... Кроме того, я испытывала некое благоговение, даже с легким оттенком зависти – надо же, некоторые люди знают своих предков, обладают какими-то вещами, бережно хранимыми столетиями! Я же, например, совершенно не помнила, кто был мой прадедушка и откуда он родом... Интересно, моя тетя в курсе генеалогических переплетений нашего рода? Надо ее спросить...

Эмаль на медальоне была потрескавшаяся, изображение довольно мелкое, хотя и четкое, мундир на офицере французской армии – достаточно яркий, что тоже отвлекало...

– Не похож... – решительно сказала я. – То есть похож, но ни за что не догадаться. Все мужчины с длинными волосами похожи... Кстати, как этот Франсуа оказался в России?

– Я же тебе рассказывала... – рассеянно пробормотала Инесса, тоже пристально разглядывая медальон. – Война восемьсот двенадцатого года... был пленен, да так и остался.

– А сам он откуда? Его историю ты знаешь?

– Нет, – с огорчением ответила Инесса. – Не помню, чтобы Николай Александрович рассказывал о своей французской ветви...

– Это юг... юг Франции. Похоже?

– Да, пожалуй, что так... Гаскония, Д'Артаньян и все такое... Глеб совсем французик.

– Да и Борис тоже, но Борис стрижется коротко...

– Еще бы он не стригся! – сердито заметила Инесса. – Я и до Глеба скоро доберусь...

– Но как причудливо мешается кровь... – мечтательно протянула я.

– Она не мешается, она сохраняется, любительница цитат...

Инесса отложила медальон в сторону и улыбнулась – светло и задумчиво. Теперь я точно видела – она ни о чем не жалеет. Как я хотела быть такой же, как я хотела, чтобы и в моей истории было нечто подобное – загадочное и романтическое, с медальонами и дворянскими предками, но – увы! От воспоминания о Вадиме Петровиче я пришла в себя.

– Почему ты не хочешь рассказать мальчикам об их отце? – вдруг спросила я. – Ну хоть когда-нибудь ты им расскажешь?

– Когда-нибудь...

– Ты уверена? А вдруг не успеешь? В жизни всякое бывает... будешь тянуть до глубокой старости, а там и забудешь все, в приступе старческого маразма!

– Да ну тебя! – расхохоталась Инесса. – Какой еще маразм? – но потом внезапно стала серьезной. – От Николая Александровича осталось еще письмо. Письмо Глебу... о Борисе он так и не узнал. Когда Глебу исполнится восемнадцать, я отдам ему.

– Ты хорошо спрятала письмо? А что, если кто-нибудь найдет его раньше?

– Не найдет... Тебе я, пожалуй, скажу, где оно, – в среднем ящике моего стола, там все документы. – Она указала рукой на стоявший у окна дубовый секретер, бывший одновременно и подставкой компьютеру.

– Где все документы?! – ужаснулась я. – Нет, ты сумасшедшая... Ты бы хоть сейф какой-нибудь завела.

– У нас никто по столам не лазит, – надулась Инесса. – И стол закрыт на ключик...

– На ключик!

– Оленька, голубушка, ты все так близко к сердцу принимаешь... Письмо никто не найдет, потому что оно хоть и в ящике с документами, но не лежит с ними вперемешку, я приклеила его скотчем к обратной поверхности стола. Чтобы найти письмо, надо быть Штирлицем... Поверь – если нужно что-то скрыть от людских глаз, вовсе не обязательно прятать это в сейф, за семь замков...

– Сама ты любительница цитат...

– Шерлок Холмс был прав!

– А тебе... а тебе понравился Ник? – вдруг спросила я.

– Ник? Я не знаю... Что за девчоночий разговор! – нахмурилась Инесса. – Понравился, не понравился... Я слишком рациональный человек, чтобы верить в капитана Грея под алыми парусами!

– И ты... ты не отдашь ему медальон?

– Нет. Показать – покажу, я думаю, все, у кого остались какие-то вещи Николая Сергеевича, покажут их Нику, но отдавать... Медальон и все остальное принадлежит моим детям. Когда они узнают... а когда-нибудь дети узнают об этом точно, они не простят мне, что я так легко рассталась с вещами их отца.

– Да, дети важнее... – глубокомысленно пробормотала я. – Глебу тоже нужен портрет его предка.