Читать книгу "Синее на золотом - Валерия Вербинина"

Священник усмехнулся.

– Пусть тебя не касается то, что я думаю, – сказал он, поднимаясь с места. – Хотя я думаю, что мало кто сработал бы так же хорошо, как ты.

Ош пожал плечами.

– Это будет видно, когда придут англичане.

– Может быть, – рассеянно ответил священник. – И все же мне не нравится, что в городе остались шпионы англичан, которые передают им сведения. Ты знаешь, кого я имею в виду.

Луи покачал головой.

– Ты о голубиной почте? Ее больше нет.

– Как так?

– Они завели кота, – объяснил Луи, – чтобы он ловил мышей. А он забрался на чердак и вместо этого передушил всех голубей.

Кассандр был уверен, что этого кота звали Разбойником и что Амелия нарочно так устроила, чтобы лишить роялистов связи с внешним миром. Но странное дело: изобретательность молодой женщины была ему не по душе. Он предпочел бы, чтобы она допустила промах, который позволил бы ему арестовать и ее, и ее хозяев. Он по-прежнему подозревал ее в нечистой игре; у него не было никаких доказательств, но он чуял, что что-то с ней не так, совсем не так, как должно быть. И оттого он тревожился, видя ее рядом с генералом; он опасался, что она использует Луи в своих целях, сломает ему жизнь и, может быть, даже приведет его на эшафот. Но когда дело касалось Амелии, Луи ничего не желал слышать.

Как-то, когда они с ней были вдвоем, Луи вспомнил, что ему надо написать одну бумагу, и, ворча на скверные перья и жидкие чернила, поднялся.

– Будет тебе, – сказала Амелия, блестя глазами. – Лежи, я сама напишу.

Она встала, как была без ничего, накинула на себя его мундир и села за стол.

– Перестань, – сказал Луи ей вдогонку, – этими перьями писать невозможно. Я уже пробовал. Ты только руки испачкаешь.

Амелия вздохнула и, увидев какой-то чистый лист, выглядывавший из кучи, для начала попробовала несколько раз расписаться на нем. Луи поднялся, подошел к ней и поцеловал ее в плечо. Почему-то, когда она писала, у нее перья не ломались и чернила не брызгали.

– Ну вот, – сказала она и хотела вытащить исписанный лист, чтобы выбросить его; однако Амелия со смущением убедилась, что это оказалась страница какой-то книги. Перевернув книгу, она поглядела на заглавие. Это было «Сентиментальное путешествие», которое она уже видела прежде.

– Ну да, я ее взял, – признался Луи. – Ты же сказала, что он хороший писатель.

Он взял книгу из ее рук и посмотрел, что она написала.

– Я думал, тебя зовут по-другому, – удивленно протянул он, увидев на странице повторяющуюся надпись «Анна-Мария-Амелия фон Мейссен».

– Это моя девичья фамилия, – пояснила Амелия.

Луи взял перо из ее рук и зачеркнул все «фон Мейссен» на странице, написав сверху свою фамилию. Перо тотчас же показало свой строптивый характер и, кракнув, прорвало страницу.

– Не порть книгу, – сердито сказала Амелия. От отца она унаследовала бережное отношение к любым печатным изделиям.

– Ты выйдешь за меня? – настойчиво спросил Луи. – Да?

Амелия покачала головой.

– Сколько это продлится? Год, два, три? А потом ты скажешь, как муж моей сестры, что тебе плохо без детей, что я тебе надоела, и отправишься искать приключений?

– Ну, можно же прожить и без детей, – протянул Луи, сбитый с толку ее горячностью. Он и не подозревал, настолько для нее это больная тема.

– Можно. Год, или два, или три. – Она вздохнула и отложила книгу[20]. – Давай я лучше напишу твой приказ.

Однако Луи был настойчив и не собирался отказываться от своего намерения. Рано утром, сообразив, что впервые за несколько недель у него выдалось свободное время, он объявил, что ему срочно надо кое-куда сходить, и повел Амелию за собой.

– Что ты придумал? – спросила она, когда часовые выпустили их из города и они двинулись по направлению к форту Рисбан.

– Увидишь, – отвечал Луи с загадочным видом. – Солнце скоро взойдет, надо спешить.

– Куда спешить? – Амелия была сбита с толку. Она ничего не понимала.

Но вот показался маяк, возле которого скучал одинокий часовой. Заметив генерала, он приосанился и хотел отдать честь, но Луи только махнул ему рукой и повел Амелию внутрь маяка.

– Здесь слишком высоко! – крикнула Амелия. Задрав голову, она смотрела на ступени, которые кончались где-то далеко вверху. – Я не смогу туда забраться!

Луи только пожал плечами.

– Ничего страшного, я тебя отнесу, – объявил он.

– Ты сошел с ума! – возмутилась Амелия. Но он уже схватил ее в охапку и потащил вверх. Амелия верещала и для виду упиралась, Луи смеялся, то и дело целуя ее на ходу, его глаза сияли…

…Боже мой! И кто мог подумать тогда, что этот человек, который так легко на руках втащил ее по громадной лестнице на верхнюю площадку, – что он же будет всего через четыре года умирать от туберкулеза в отвратительном городе Вецларе и, умирая, ловить ее руки и шептать, задыхаясь: «Ты будешь помнить меня, когда я умру? Ты не забудешь меня?» Кто, кто мог сказать тогда, в этот ясный августовский день 1793 года, что все закончится именно так?

А тогда – савояр Сильвио, который ходил взад-вперед по площадке, завидев ввалившегося генерала с Амелией, выпучил глаза и уронил фуражку.

– Брысь, – сказал ему Ош.

Сильвио заметался, подобрал фуражку, зачем-то отдал честь, растерянно ухмыльнулся и сгинул. Амелия огляделась. Сзади остался Дюнкерк, четко очерченный своими стенами, на которых там и сям виднелись пушки, а впереди лежало море, над которым медленно поднималось солнце. Чайки парили в вышине, и красота была такая, что захватывало дух.

– Вот, – сказал Луи. – Я все время здесь бываю, и… ну… я хотел, чтобы ты тоже это увидела.

Ветер развевал ее темные волосы, и она была такой красивой – как это море, это солнце, это небо, – что он не удержался и поцеловал ее, и еще раз, и еще…

– Ну, – начал он, – так ты по-прежнему не хочешь…

Он не успел договорить «выйти за меня», потому что Амелия вдруг посерьезнела и оттолкнула его.

– Луи! – Он попытался обнять ее, но она стукнула его по плечу и подняла руку, указывая на что-то вдали. – Луи, смотри! Корабли!

Они шли из устья Темзы, выстроившись треугольником. Впереди двигался «Непобедимый», рассекая волны, и его белоснежные паруса трепетали на ветру. Солнце освещало деревянную фигуру на носу корабля, которая изображала змееволосую горгону Медузу, убивающую одним своим взглядом. И при виде этой громады, которая надвигалась на Дюнкерк, Луи почувствовал, как у него сжалось сердце. Он никого не боялся, но он был реалистом и понимал, что означает противостоять врагу, который собрал такие силы.