Читать книгу "12 невест миллионера - Елена Логунова"

Некоторое время маэстро размышлял о том, сколь драматична, оказывается, бывает судьба канцелярских принадлежностей.

Затем за пределами зоны видимости послышались приветливое: «Добрый вечер! Гуляете?», глухой удар и мягкий звук замедленного падения.

Очевидно, кто-то гулял не просто так, а с размахом.

Спустя считаные секунды по экрану, шурша и шаркая, проследовала трудно опознаваемая фигура, похожая на мелко семенившего кенгуру с тяжело волочившимся хвостом. «Не судно, а плавучий цирк!» – по случаю вспомнил озадаченный маэстро любимое присловье капитана «Медузы».

Дрессированный кенгуру затих где-то в отдалении.

В образовавшемся антракте маэстро вручную опустил подскочившие к корням волос брови и помассировал лицо, предупреждая появление ранних мимических морщин.

В следующем действии справа налево почти бесшумно скользнула стремительная тень человеческой фигуры. Несмотря на то, что пронеслась она по экрану очень быстро и без задержки, маэстро успел заметить не сглаженный верхней одеждой крутой рельеф плечевого пояса. Это было воистину увлекательное зрелище!

Забыв про профилактику морщин, Ля Бин разинул рот.

Приятный голос сказал: «Привет!» – и тут же снова что-то бумкнуло, шмякнуло и зашуршало.

По экрану прошаркал второй кенгуру с неподъемным хвостом.

«Всякой твари по паре!» – вспомнилось Жюлю библейское. Очевидно, в плавучем цирке «Медуза» выступали целые артистические семьи.

Наконец вновь появился одинокий царь зверей – человек с рельефным торсом. Запредельно радуя Ля Бина, он снял с себя брюки и продемонстрировал прекрасных очертаний фигуру в полный рост. Затем наклонился, подобрал сброшенную одежду и вышел из кадра.

За кормой дважды плеснуло тихо, а в третий раз – громко.

Вдохновленный маэстро в красках и подробностях вообразил себе ночное купание нагишом. Он с четверть часа терпеливо ждал возвращения купальщика, однако тот не появился.

Вместо него по экрану проковыляла сначала одна, а спустя минуту и вторая сутулая фигура. Обе в одинаковой манере держались за головы и тихо ругались.

Ля Бин еще немного подождал.

– А, вот ты где, Жулик! – неожиданно заглянула в его закуток позевывающая Мария. – Не спится, да? Сидишь тут, скучаешь…

– Что ты, милая, какая скука! Тут та-а-ак интересно! – совершенно искренне возразил Жюль.

На рассвете «Медуза» прибыла в Салоники. Спустя четверть часа капитан яхты разбудил Лайонела сообщением о том, что один из пассажиров покинул судно сразу по прибытии в порт.

– Кто? – зевнув, осведомился Лайонел.

– Светловолосый парень по имени Мик. Вы знали о его планах?

Спрашивая об этом, капитан чувствовал себя неуютно. Он транспортировал группу и не имел инструкций на случай внезапной самоволки одного из пассажиров.

Лайонел пожал плечами:

– Скатертью дорога… А вы уверены, он действительно ушел? Кто-то его видел?

– Мои гориллы, Бак и Зак.

– О, это зоркие соколы!

Лайонел усмехнулся и вновь опустил голову на подушку. Капитан понял, что босс не сердится, и вздохнул с облегчением.

Хотя сам он не назвал бы своих горилл зоркими соколами. Нынче утром Бак и Зак оба красовались с фингалами на лицах и имели всего пару зрячих глаз на двоих. Капитан предположил, что эти тупые животные подрались между собой.

На самом деле синяками и провалами в памяти Бака и Зака наградил пресловутый светловолосый Мик, отчего ни тот, ни другой не испытывали сожаления в связи с предполагающейся трагической гибелью обидчика в морских волнах.

Особая прелесть ситуации заключалась в том, что Бак считал убийцей Мика Зака, а Зак полагал, что дело сделал Бак. И каждый думал, что плата за воистину мокрое дело досталось товарищу.

Из-за того, что звезд на небе было слишком много, я чувствовала себя неуютно и дремала вполглаза. А когда просыпалась, первым делом глядела – где там прямо по курсу огни «Медузы»?

Днем наш баркас держался вдалеке от яхты, но ночью подобрался поближе. Я время от времени напоминала себе, что от Кати и Мика меня отделяют какие-то триста-пятьсот метров – ерундовое расстояние, минута спринтерской пробежки для Бегущей По Волнам!

В какой-то момент сон и явь в моем представлении спутались, так что я почти не удивилась тому, что куча наваленных на палубу мешков вдруг зашевелилась. Чего только не привидится во сне! Самоходные мешки – это еще не самый худший вариант.

– А что ты скажешь, если эти мешки явились, чтобы отомстить тебе за своих невинно загубленных собратьев из кладовки? – припугнула меня фантазерка Нюнечка.

– Она скажет: «Валите отсюда, полотняные страшилы, пока я и вас не порвала в лоскуты!» – ответила за меня бравая Тяпа.

Тем не менее им удалось пробудить если не меня целиком, то хотя бы мой интерес к теме явления холщовых и джутовых мстителей. Я открыла оба глаза и сфокусировала взгляд на мешках.

Они действительно шевелились! Не все, но один или два – точно.

Вообще-то я девушка любознательная, но Нюнина дурацкая шуточка про страшил сделала свое черное юмористическое дело: я не побежала выяснять, что происходит. Наоборот, отодвинулась вместе с шезлонгом подальше и даже поджала ноги.

Шевелящиеся мешки были похожи на особо крупные личинки. Было любопытно, но и страшновато: кто из них вылупится?

Внезапно из темноты донесся потусторонний голос:

– Эй, на баркасе!

– Кто это?! – Я дернулась, а мешки, наоборот, замерли.

– На баркасе, внимание, помогите, человек за бортом!

Тут уж я вскочила, перегнулась через борт и вперила взгляд во тьму.

– Эй, на баркасе! Николай! Спасите!

Слова были тревожные, а голос – неподобающе веселый.

Мало того, это был очень знакомый голос!

– Мик? – недоверчиво произнесла я.

– Мама!

– Мик!

– Я твой сын!

Я вспомнила нашу легенду и вскричала:

– Сын мой!

Это было похоже на пошлую сцену из индийского кино. В ней были задействованы безутешная старушка-мать (Татьяна Иванова), потерянный и обретенный при самых драматических обстоятельствах возлюбленный сын (Мик Хоффер), а также растроганные свидетели счастливой встречи (моряк Николай и живые мешки, которые, впрочем, никак себя не проявили, ибо они замерли в полной неподвижности – не иначе, от полноты чувств). Зато добрый человек Николай хлопотал и суетился за троих. Он выбросил за борт спасательный круг на веревке и вскоре уже подтягивал на борт моего блудного «сына».

Тот был одет в одни трусы, что тоже соответствовало классическому голливудскому сценарию, поскольку облегчало старушке-матери поиски на теле потерянного и обретенного отпрыска фамильной родинки, традиционно заменяющей в индийском фильме метрику, паспорт и прочие верительные грамоты в ассортименте. И я бы, может, что-нибудь такое и поразглядывала, но замерзший Мик испортил все индийское кино, целомудренно замотавшись в конфискованный у меня плед.