Читать книгу "Точка возврата - Анна Яковлева"

Женя включила телевизор, достала шампанское, поставила бутылку на журнальный столик, фужер и тарелку с салатом, сняла фольгу с бутылки, попыталась вытащить пробку – силенок не хватило. Вырисовывался трезвый Новый год.

Закуталась в плед, пощелкала каналами, нашла какой-то фильм об одинокой молодой женщине, находящейся в поиске счастья, легла и не заметила, как задремала.

В сон проникали голоса героев, переплетались с видениями и уличными выкриками, откуда-то появился Халтурин, он стоял под дверью и давил на кнопку звонка.

Женька проснулась, как от толчка. В дверь действительно звонили. «Мама, соседи или Нинку принесло?» – мелькнула мысль. Женя потащилась прямо с пледом в прихожую, заглянула в глазок.

Боже, спаси и помилуй! Халтурин?!

Евгений ввалился в квартиру, сгреб Женьку, запутавшуюся в пледе, оторвал от пола.

– Ты, оказывается, такая трусиха, – зарывшись лицом в Женьку, прошептал Халтурин.

– Не правда, я не трусиха, – вдыхая запах любимого, глупо улыбалась Женька.

– Трусиха, – дразнил Халтурин, – испугалась старую, больную маму.

– У нас разные весовые категории, я заранее ей проиграла, еще до знакомства.

– Глупости, – целуя шею и пробуя на вкус розовое маленькое ушко, возразил Евгений, – ты бы с подругой посоветовалась, что нужно делать. Она меня однажды так отчитала за то, что самоустранился! Ты знаешь, она оказалась права.

– А когда это ты самоустранился?

– А когда к тебе твой жених владикавказский приезжал.

Женька от обиды задохнулась:

– Вот еще! Какой жених? Не было никакого жениха! Это все Нинка со своими глупостями! – Женя заглянула в глаза Халтурина, там плясали чертики. – Поставь меня, и раздевайся.

– А где Вера Ивановна?

– У сестры за городом, а Тема спит.

– М-м, наконец-то нам никто не помешает, – заурчал Евгений, тиская Женьку.

Она обняла за его шею, приоткрыла губы. Все исчезло: прихожая, квартира, прошлое и будущее. Было только настоящее, и оно было восхитительным. Восхитительным было все: Евгений, ее власть над ним, время – оно тикало, приближая их к кульминации. Это было их время!

– Халтурин, разденешься ты, наконец, или так и будем в прихожей до следующего года целоваться? – Женька оторвалась от Евгения, пытаясь унять дрожь. Ноги не держали.

– Кстати, а сколько уже?

Евгений скинул дубленку, разулся и опять притянул Женю.

– Халтурин, прекрати, давай, руки мой и к столу. У меня салат и пирог есть. Любишь пироги? С рыбой, луком и картошкой? Это наш семейный рецепт, с травами. А шампанское я открыть не смогла.

Женька молола всякую чушь, пытаясь скрыть волнение.

Халтурин умылся, Женя подала полотенце и, млея от восторга, смотрела, как он вытирает лицо. «Неужели это мой мужчина?» – засомневалась она и тут же запретила себе даже думать о чем-то плохом.

– Двенадцать! – успела шепнуть Женька, когда, отложив полотенце, Евгений опять надвинулся на нее.

Женя слышала, как пробили часы, как начали звонить колокола: один, два, три, четыре… Голова кружилась, ноги подкашивались. Евгений подхватил Женьку, перенес на диван, сдернул одним движением халатик. По телу прошла волна, желание затуманило мозги. Ничего не соображая, Женька открылась навстречу.

– Мам!

– Тема? – Женька оттолкнула Евгения, схватила халат, путаясь, нашла рукава.

– Лежи, я сам.

Халтурин исчез в спальне.

Женька лежала, прислушиваясь к голосам – детскому и мужскому, но не слышала ничего, кроме стука собственного сердца – оно било набатом, перекрывая все звуки.

Евгений с Темой на руках мелькнул в дверном проеме в сторону туалета, потом назад, в детскую. Когда Халтурин вернулся, Женька все так же глупо улыбалась:

– Пописали?

– Угу. – Халтурин накрыл Женьку своим телом. – Теперь не отвлекайся и меня не отвлекай, а то рассержусь.

…Халтурин заснул, а Женька вздыхала и вертелась. Она просто не могла спасть: все думала и думала о будущем. Что будет завтра, через месяц, год?

Телевизор что-то пел и танцевал, во дворе рвались петарды и возносились к небу салюты, освещая комнату радугой цветов – праздничная канонада в честь победы? Чьей? «Моей, конечно», – с обожанием глядя на спящего Халтурина, убеждала себя Женя.

Халтурин пошевелился, обнял Женьку, не открывая глаз, спросил:

– Почему не спишь?

– Страшно спать. Вдруг все куда-то денется.

– Хм, только пусть попробует.

– И ты?

– Девочка моя, я никуда не денусь, и тебе не дам. Я знаю, что ты – моя женщина. Давай поедим, есть хочется.

Женька спрыгнула с кровати, Евгений ласкал ее взглядом, пока Женька пряталась в халат. Поймал, дернул к себе, Женька рухнула на грудь Халтурину и оказалась в ловушке его рук.

– Ты восхитительна. Покажи мне детскую фотографию свою.

– Мою детскую фотографию? – Женька была удивлена до крайности. – Зачем?

– Хочу увидеть, какой ты была в детстве.

– Коробка с фотографиями на антресолях.

– Давай я тебе помогу.

Евгений отбросил одеяло, поднялся, ослепив Женьку мощью и красотой мужского тела. «О-о!» – выдохнула Женька и обвила руками торс Халтурина.

Они стояли босыми на полу, Женька макушкой упиралась Евгению в подбородок, чтобы его поцеловать, ей нужно было подняться на цыпочки и вытянуть шею. Как они умудрялись целоваться? «А, наверное, это Евгений наклонялся!», – сообразила Женька, испытывая такой прилив нежности, что на глаза навернулись слезы.

– Ты чего? – Услышав шмыганье, Халтурин отстранился и заглянул Женьке в глаза.

– От счастья.

– Веди, где твои антресоли? – натянув джинсы и джемпер, велел Евгений.

Женька принесла стул, Халтурин влез на него, и потянулся к дверце.

Едва Халтурин повернул собачку на замке, как на голову ему посыпались коробки. На пол веером легли фотографии мотоциклиста.

– Черт! – Закрываясь руками от извержения антресольного вулкана, Евгений поймал куклу…

Кукла настрадалась в своей жизни: фарфоровое личико было ободрано, один глаз не открывался, кружевную юбку покрывали застарелые, похожие на ржавчину, бурые пятна. Евгений хотел спросить, зачем хранить такую странную игрушку, и в тот же момент боковым зрением заметил, как покачнулась Женя.

Халтурин отреагировал молниеносно, и успел поймать бесчувственное тело.

– Черт!

Халтурин нес Женьку на диван и обливался холодным потом. В голове метались лихорадочные мысли: неужели она больна чем-то неизлечимым? Что означают эти обмороки?