Читать книгу "Дзюсан. Академия-фантом - Сора Наумова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутри было почти чисто. На фоне поблекших мертвых красок заброшенности атласная черная ткань с богатой вышивкой казалась настолько яркой, что резала взгляд.
– Что это? – поинтересовался Генри.
– Кимоно. – Японец восхищенно коснулся ткани. – Куда качественней, чем тот реквизит, в который нас наряжала Асикага.
Кимура не был экспертом в тканях, но чтобы почувствовать разницу, им быть и не требовалось. Он присвистнул, вытаскивая наряд на свет и расправляя. Что-то выпало из ласково шелестящих складок и глухо шлепнулось на пол. Генри наклонился, чтобы поднять.
– Ручная работа, – выдохнул Сората, проводя пальцами по сплетению разноцветных нитей. – Это так странно. Откуда здесь взялось кимоно, если дом принадлежал английскому аристократу?
В руках Макалистера оказалась продолговатая лакированная шкатулка, украшенная традиционной японской гравюрой. Углы крышки, обклеенные тканью, от времени слегка обтрепались, а замочек, украшенный кисточкой, сломался. Генри не слышал Сорату, уши заложило, словно в самолете. Он провел рукой по чуть рельефной росписи, стирая остатки застарелой грязи, и приоткрыл крышку.
– Мама… мама ведь не придет больше? – по-детски звонкий голосок прорезал ватную тишину. Хриплые ноты из старой музыкальной шкатулки вторили ему незнакомой и незамысловатой мелодией. Макалистер обернулся, но вокруг никого не было.
Послышался всхлип, словно ребенок собирался расплакаться:
– Она больше не любит меня?
– Дитя, ты здесь совсем одна? – по-картонному ласковые интонации ответившего мужского голоса показались Генри смутно знакомыми.
– Мама уехала, она оставила меня, – снова всхлип. – Вдруг она больше не вернется? Мне страшно.
– Не бойся, дитя, мама обязательно придет.
Генри закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Голоса звучали совсем рядом, совсем как настоящие, но на чердаке не было никого, только он один. И Кимура.
– Правда? Ты не обманываешь?
– Конечно же, нет. Она ушла, потому что хотела тебя защитить, она сама мне это сказала.
Генри не сдержал улыбки. Мужской голос, такой теплый и приятный, был пропитан той спасительной ложью, которой убаюкивали детей в приютах. Хотелось верить, что за этими словами стояли действительно добрые намерения.
– Я спою тебе колыбельную, которую пела мама. – И мужчина запел. Тихим, ласковым, почти потусторонним голосом, отбивающимся от стен множеством слоев эха.
День убывает.
Спи при полной луне,
Дитя самурая.
Ласточки клином
В страну улетают свою,
И мы полетим.
Клонит ко сну
Ивы плеть молодую,
Но будет рассвет.
Серый туман
В рисовом поле клубит —
Руки согрей.
Вольная птица
Клетку покинет свою.
Осень пройдет.
Сората встрепенулся. Голос Генри звучал словно с того света, а слова, тронутые неуверенностью и акцентом, – из другой, доакадемической жизни. Сердце замерло, прежде чем снова пропустить очередной толчок крови.
– Генри, что это? – Он тронул коменданта за плечо, тот сморгнул и сфокусировал взгляд на растерянном японце:
– Тебе она знакома? Эта песня?
– Мне в детстве ее пела мама. – Кимура убрал руку и смущенно отвел взгляд. Не в его духе было пускать в свои сокровенные воспоминания посторонних, но атмосфера буквального требовала честности. Врать Генри Сората почему-то был не в силах. – А ей – бабушка. Это семейная колыбельная. Откуда ты знаешь ее?
Сората стоически выдержал испытывающий взгляд британца. Генри взвесил что-то в уме, а потом развел руками.
– Не помню. Где-то услышал, а сейчас будто само вырвалось, – неловко отмахнулся Макалистер, и Кимура полностью убедился, что тот врет. Его выдавала поспешность, излишняя небрежность и легкий румянец на щеках, но Сората не стал его упрекать. Британец был замкнутым и куда более скрытным, чем сам Кимура, насколько, конечно, он мог об этом судить.
– А в шкатулке что? – чтобы не смущать коменданта, он поспешил сменить тему и с любопытством заглянул за плечо. Генри извлек из углубления старые снимки, давно пожелтевшие, покрытые разводами, словно кто-то проливал над ними горючие слезы.
Разделив небольшую стопку на две части, одну он протянул Кимуре. На доставшихся японцу снимках был запечатлен мужчина в строгом европейском костюме того времени, достаточно дорогом, насколько мог судить Сората и насколько позволяло качество фотографий. Он был или один, или с семьей, но всегда на острове. На групповом снимке мужчина, высокая чинная женщина в строгом английском платье и двое мальчиков-подростков стояли на песчаном пляже на фоне моря. Неумелый фотограф зацепил край шатра и деревянную мостушку с привязанной лодкой. Вдали, на фоне предрассветного неба, виднелся небольшой островок. Тот самый, который утром они с Генри видели с маяка.
– Сора! – Японец вздрогнул и оторвался от просмотра. Генри подсунул ему под нос карточку, на которой уже знакомый Сорате мужчина стоял возле сидящей на стуле японки в праздничном кимоно, очень дорогом и очень красивом. – Руми тебя больше никогда не переодевала?
Вопрос звучал странно, это понимал даже сам Макалистер – повар никак не мог быть запечатлен на снимке, которому исполнилось не меньше века. Однако самого Сорату поразило совсем не это.
– Мама?
– Мама? – переспросил Генри, выдергивая из рук японца карточку и снова рассматривая ее. Красивая женщина, если подумать, и впрямь была удивительно похожа на Кимуру, каким он предстал перед Генри в голубом кимоно, с присобранными волосами и подкрашенными глазами. Но теперь, всмотревшись, британец смог увидеть различия, что казалось непривычным – в первые дни после прибытия в «Дзюсан» Генри с трудом отличал японцев друг от друга, выделяя из них только Руми и Сорату. Первая обладала коротко стриженными волосами, что для азиатских девушек в его представлении было несказанной смелостью, а второй – необычным разрезом глаз и по-мальчишески хрупкой фигурой, совсем не соответствующей не только возрасту, но и должности. Не знай Генри, что этот длинноволосый юнец – шеф-повар, принял бы в лучшем случае за студента, в худшем – за не очень складную студентку.
Женщина на снимке выглядела старше.
– Вы очень похожи, – выдавил из себя Макалистер.
– Генри, этому снимку не меньше ста лет. Ты и правда думаешь, что это моя мать?
– Ну-у-у, это может быть кто угодно. Вы японцы все так похожи.
Сората насупился, вырывая из рук коменданта карточку. Про «узкоглазых» он тоже был уже наслышан, а из уст Генри такое стереотипное мнение звучало особенно обидно.
– Это вы, европейцы, как с конвейера сошли, – огрызнулся он. – А это кто?
Возле женщины стояла девочка, тоже японка, с длинными черными волосами, в ситцевом пальтишке, в каких ходили дети прислуги. Длинные худые ноги торчали из-под укороченной юбки, открывая острые колени. Царапины, больше похожие на дефекты пленки, покрывали тонкие лодыжки. По лицу Генри было заметно, что она ему знакома.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дзюсан. Академия-фантом - Сора Наумова», после закрытия браузера.