Читать книгу "Светская львица за одну ночь - Бриди Кларк"

Люси вытащила пробку и разлила вино.

— Да, конечно. Только это все довольно скучно, — он сделал большой глоток. — Неплохо. Сама выбирала?

Люси с гордостью кивнула. Не зря она в течение двадцати часов училась разбираться в винах.

— Кстати о работе. Я вчера позвонила в редакцию Меллори и сказала, что согласна на фотосессию для “Таунхауса”. Но это еще не все. Когда я призналась, что сама хочу стать модельером, она попросила меня принести сделанные мною платья и надеть их! Невероятно, правда?

Он радостно улыбнулся.

— Замечательные новости! И ничего тут нет невероятного. Я видел твои эскизы, они превосходны. — Он попробовал салат. — Теперь тебе остается найти собственный стиль, и дело сделано.

Она поставила бокал на стол.

— О чем ты?

Проблем со стилем у нее как раз нет.

— О чем? Ну вот возьмем, к примеру, уличных художников возле Метрополитен-музея. Некоторые из них могут сделать точнейшую копию великих мастеров — только знаток отличит подлинного Рембрандта от того, что нарисован на тротуаре. Чтобы написать такую безупречную копию, нужен талант, а чтобы создать нечто оригинальное — гений.

Люси оттолкнула тарелку.

— Но, Уайет, мои работы оригинальны. Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

Его удивила такая бурная реакция.

— Ты напрасно обижаешься. Я всего лишь говорю, что на всех страницах твоих альбомов видно, под каким сильным влиянием стиля других модельеров ты находишься, и ты сама это знаешь.

— И что? Ты хочешь сказать, что черпать вдохновение в работах других мастеров — преступление?

— Прошу прощения, ничего подобного я не говорил. И я не хотел тебя расстраивать.

— Из-за чего мне расстраиваться? Ты просто сказал, что я паразитирую на чужих идеях.

Произнося эти слова, Люси вдруг осознала, что он совершенно прав. Она училась, изучая великих — Диора, Лагерфельда, Валентино, — но разве создала она хоть одну модель, которая была бы рождена только ее собственным воображением? И что именно может родить ее собственное воображение?

— Если ты чего-то не сделала, это вовсе не значит, что ты не способна это сделать или вообще не сделаешь никогда. Я верю, что в тебе есть божья искра. Не забудь, я акционер “Дома Моды Люси Эллис”.

Она вздохнула с облегчением. Одно дело выслушивать критику Уайета по поводу ее осанки или волос, и совсем другое, когда под скальпелем его критики оказывается ее работа — ее страсть.

— Думаю, мне надо очень серьезно подготовиться к фотосессии для “Таунхауса”.

— Чтобы как следует подготовиться, тебе понадобятся деньги. Сколько?

— Нет, я… понимаешь, я сначала все обдумаю. Ты уже и без того столько на меня тратишь. Ну и вообще не будем забывать, что в субботу ты спас мне жизнь!

Он небрежно махнул рукой.

— Спасибо пожару, он избавил меня от Ирины. Господи, до чего глупа. Но бегает как олимпийская чемпионка.

Люси собрала тарелки и принесла из кухни главное блюдо. Об этой минуте она думала с содроганием. Вот Уайет взял в рот первую вилку и тут же откинулся на спинку стула и зажмурил глаза. Люси захотелось провалиться сквозь землю. Подать пасту из магазина такому гурману, как Уайет! Да как она посмела?

— Не могу поверить, — он открыл глаза, однако глядел на нее с изумлением. — Ты приготовила в точности по ее рецепту! Это она тебя научила?

— О чем ты?

— Паста а-ля Маргарет! В детстве это было мое любимое блюдо. Я просил Маргарет готовить его каждый вечер, и эта паста такая же вкусная, как тогда. Ты меня не обманула: ты отлично готовишь.

Он что, серьезно? Судя по тому, с каким удовольствием Уайет уписывал кулинарный полуфабрикат, и правда серьезно.

— Ешь на здоровье, я сделала много, — сказала она, сияя от радости. Зачем выдавать секреты Маргарет? Глядя на то, с каким аппетитом Уайет расправлялся с ужином, Люси представила его мальчишкой, когда он еще и знать не знал о манерах и приличиях.

— Тео Голт, полагаю, никак не проявлялся? — спросил он, оторвавшись от еды.

— Нет, звонил вчера. Хотел удостовериться, что я осталась в живых.

Уайет покачал головой.

— Прекрасно. А где он был, когда надо было тебя спасать?

— Говорит, его захлестнула толпа, а когда он за мной вернулся, меня уже там не было.

Уайет фыркнул.

— Чуть не забыл. Взгляни на мой подарок.

Он взял стоявшую на полу коробку и протянул ей.

Она открыла коробку: там лежала прекрасная кожаная папка, великолепное изделие, настоящее произведение искусства, а она-то еще со школьных времен хранит свои рисунки в дешевом пластике! На эту папку стоит взглянуть, и сразу придет вдохновение.

— Уайет, какая красивая, — прошептала она. — Я так благодарна.

— Пусть стимулирует твое творческое воображение, — улыбнулся он.

Глава 21

Никогда не носи того,

что способно испугать кошку.

Пи Джей О’Рурк[15]

“Полный подгузник”. Вот какая ассоциация немедленно пришла Элоизе в голову, когда Люси надела чудовищное платье, которое доставил курьер — всего за три часа до гала-приема в Музее Вандербильта. Горчично-желтый цвет, неизбежно придающий коже малярийный оттенок, мешковатый корсаж, огромный буф на бедрах, который переходил в гигантский турнюр с узким шлейфом, похожим на русалочий хвост… Да, Люси действительно выглядела так, как будто надела памперс.

— Нельзя показываться на людях в этом страшилище! — заявила Элоиза (постаравшись выбрать самое мягкое выражение) и обошла платье кругом. — Не понимаю… Обычно Роланд делает такую замечательную одежду… посмотри-ка, а тут даже ярлычок как будто двухлетний ребенок пришивал.

Зато Элоизе Филипп прислал платье в греческом стиле, из черного шелка, которое оставляло одно плечо обнаженным. Оно роскошно смотрелось и идеально подчеркивало гибкую фигуру Элоизы, ее изящную красоту и золотисто-светлые волосы.

— Оно действительно так ужасно? — Люси вытащила вешалку на середину комнаты и приложила платье к себе, чтобы взглянуть под другим углом. Они с Элоизой решили собираться вместе — а значит, парикмахер и визажист могли прийти в любую минуту. Уайет настоял на том, чтобы перед таким важным событием ее “обработали” как следует. Платье запоздало, и теперь, казалось, руки у Люси связаны. Элоиза позвонила Роланду, но, разумеется, никто не ответил. Роланд, несомненно, и сам готовился к приему в Музее Вандербильта.

— Это самое кошмарное платье из всех, что я видела в жизни.