Читать книгу "Че Гевара, который хотел перемен - Збигнев Войцеховский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было бы трудно представить себе более смехотворный план для Боливии, чем тот, который разработал Че Гевара. При президенте Пасе Эстенсоро, в 1952–1953 годах, в Боливии произошла своего рода революция с обширной земельной реформой, которая – в отличие от реформ Че и Фиделя – на самом деле дала крестьянам право собственности на землю, так же как и земельные реформы Дугласа Макартура в послевоенной Японии. Еще более странным является то, что сам Че Гевара в своей знаменитой поездке на мотоцикле посетил Боливию и стал свидетелем положительных результатов реформ. Тем не менее его поразительное искусство самообмана одержало победу.
Каким-то непостижимым образом Че Гевара убедил себя, что в той части Боливии, где население состоит не из безземельных крестьян, а практически целиком из землевладельцев, местные жители будут толпиться в очереди в его палатку, чтобы подписать соглашение с группой иностранных коммунистов о свержении правительства, которое дало им землю, сельские школы и значительную свободу в управлении своими делами. Эти индейцы были очень подозрительны по отношению к иностранцам, и к белым в особенности. Че Гевару не остановил ни один из этих фактов. «Всегда до победы!» – как он любил говорить. На данном этапе своей жизни Че, вероятно, заблуждался точно так же, как и Гитлер в своем бункере.
«Единственное место, где у нас есть серьезная структура, – уверенно говорил Че Гевара боливийскому руководителю Коммунистической партии, Марио Монхе, – находится в Боливии. И те, кто действительно борется с империалистами, – это боливийцы».
Монхе, уроженец Боливии и проницательный коммунист-ветеран, должно быть, гадал, с какой такой луны Че Гевара свалился. Местные индейцы также казались озадаченными. «Их молчание было абсолютным, – писал лидер в своих дневниках о противостоянии жителей боливийского поселения Эспина, – как будто мы жили в разных мирах». Это заставляло Че нервничать. В соответствии со своими принципами, он старательно подготовил партизан, заставив их выучить диалект кечуа, на котором разговаривало большинство индейцев Анд.
Проблема была в том, что индейское население, проживающее в том районе Боливии, который он выбрал для своей славной партизанской кампании, говорило на гуарани – совершенно другом диалекте.
Не существует никаких доказательств того, что Кастро принял всерьез миссию в Боливии. Скорее, это было средство избавиться от Че Гевары. Однозначно то, что его покровители в Советском Союзе явно не были в этом замешаны. Уж они-то знали, когда следует просто тихонько понаблюдать со стороны. Ведь буквально на их глазах все партизанские движения Латинской Америки были уничтожены одно за другим. Единственное, что могла вызвать сия сомнительная авантюра, – это раздражение американцев, с которыми они во время кубинского ракетного кризиса заключили «небольшую сделку» (к огромной досаде Кастро). Зачем же было нарушать это хрупкое равновесие потаканием очередной безрассудной идее Че Гевары? Советское правительство рассуждало так: гораздо лучше работать в рамках существующей в Латинской Америке системы, в то же время постепенно подрывая правительства с помощью узаконенных коммунистических партий. Через несколько лет победа Сальвадора Альенде в Чили принесла свои плоды в рамках данной советской стратегии.
У Боливийской коммунистической партии имелись свои четкие указания относительно плана Че Гевары в Боливии. Глава партии Марио Монхе был верным последователем советского партийного режима и не желал иметь с Че ничего общего – кроме, разве что, желания помочь его убрать. Как только Че прибыл в Боливию, Монхе посетил Гавану и Москву для получения дальнейших инструкций. По словам бывшего офицера ЦРУ Марио Риверона, который возглавлял группу, выслеживающую Че в Боливии, Монхе был рад узнать, что его планы полностью совпадают с планами Кастро. Совет Фиделя, который тот дал Монхе касательно помощи Че Геваре, был очень четким: «Ничего, даже ни одной таблетки аспирина!»
Отсутствие какой-либо заинтересованности у лидера боливийских коммунистов было таким явным, что даже тугодум Гевара наконец-то почувствовал это – хотя сперва и не понял, что истоки этой холодности надо было искать в Москве и Гаване. После встречи с Монхе в декабре 1966 года Че написал в своем дневнике: «Партия уже против нас, и я не знаю, к чему это приведет».
Естественно, это привело к предательству, к гибели, организованной руками самого Кастро. Гевара еще не осознавал, что «пылкий проповедник всего мироздания», «самая благородная историческая фигура Латинской Америки» уже тайно пустил слух о том, что партизан-герой скоро будет мертв. События достигнут своего кульминационного момента в октябре 1997 года, когда Кастро будет лить крокодиловы слезы над «своим самым лучшим другом» во время эксгумации останков Че Гевары и на их пышном перезахоронении в Санта-Кларе.
По словам Марио Риверона, еще в 1964 году Кастро уже готовил Че ту же участь, что и его товарищу-революционеру Камило Сьенфуэгосу, с которым он познакомился на яхте «Гранма» и с которым стояли плечом к плечу братья Кастро и Че. Марио Риверон говорил, что самомнение Кастро просто не позволит кому-нибудь подняться на ту же ступень, где находится он сам, даже временно, даже совсем слегка. «Из-за известности Че Гевары избавиться от него будет сложнее, чем избавиться от Камило. Но тем не менее Кастро избавится и от Че».
Кто такой был Камило Сьенфуэгос?
Камило вошел в Гавану за день до Че, 3 января 1959 года, где, по приказу Кастро, он сразу же взял на себя командование Кубинской военной штаб-квартирой в лагере Колумбии. Камило был красивым и харизматичным мужчиной, и в глазах многих фактически затмил Фиделя и Че на ранних революционных митингах, часто становясь центром внимания благодаря своей улыбке и чувству юмора. Кубинцы использовали слово «симпатико», чтобы описать личность Камило Сьенфуэгоса. Кастро прекрасно отдавал себе в этом отчет. Во время первого массового митинга в Гаване Фидель обратился к стоящему рядом с ним на трибуне Сьенфуэгосу: «Я всё делаю правильно, Камило?» Подобное проявление почтения было в наименьшей степени свойственно Кастро – если не сказать больше.
Несколько месяцев спустя Камило вылетел из Гаваны в восточную провинцию Камагуэй с ненавистным ему заданием арестовать своего друга и революционного товарища Убера Матоса. Революция, которую сам же и организовывал, теперь готовилась пожрать его самого. Камило Сьенфуэгос покорно исполнил свой долг – и на обратном пути в Гавану исчез без следа. По словам властей, его самолет разбился и пропал, хотя согласно всем записям, в тот вечер была хорошая погода. Братья Кастро соорудили показательный спектакль из спасательной операции, но так ничего и не нашли. Многим, в том числе и самому Уберу Матосу, смерть Камило показалась не случайной. Слишком уж удобной она была для режима.
Двое верных помощников Камило также погибли в результате «несчастных случаев» в течение нескольких дней после исчезновения их командира. Глава небольшого аэропорта в Камагуэе стал подозревать что-то неладное и начал задавать вопросы о спасательной операции. Спустя две недели после исчезновения Камило служащий аэропорта был найден с пулей в голове. Его смерть квалифицировали как «самоубийство».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Че Гевара, который хотел перемен - Збигнев Войцеховский», после закрытия браузера.