Читать книгу "Забытая комната - Линкольн Чайлд"

– Я пришел в проект незадолго до того, как его закрыли. Совсем еще молодым. Да мы все были молоды. Я только-только закончил медицинскую школу Гарварда, был полон новых идей. Новых, во всяком случае, для того времени… – Соррел покачал головой. – Передо мной поставили задачу: определить, возможно ли неврологическим или иным медицинским способом уменьшить негативные эффекты.

– Полагаю, вам это не удалось, – мягко заметил Логан.

Минуту или две старик молчал.

– Давно это было. Я сдержал клятву, ни с кем об этом не говорил, но, конечно, следил за тем, как идут дела в биологии и психологии. Времени прошло много, и мне трудно… трудно сопоставить мои позднейшие предположения о том, что могло или должно было случиться, с тем, что случилось на самом деле.

Несмотря на возраст, Соррел сохранил замечательную ясность мысли.

– Расскажите мне о цели проекта, – попросил Логан. – Своими словами.

Старик снова кивнул, и взгляд его ушел вдаль, словно он пытался рассмотреть что-то в далеком прошлом. Наверное, так оно и было. Логан не торопил. Перед его мысленным взором проходила вереница слегка размытых образов: группа смеющихся мужчин в хлопчатобумажных костюмах и соломенных шляпах, стоящих на передней лужайке «Люкса»; они же в лаборатории, занятые каким-то экспериментом; и снова та же троица вокруг стола, с серьезными лицами.

Старик наконец пошевелился.

– Все началось случайно. Мартин экспериментировал с эффектами высокочастотного звука. Того, что сегодня назвали бы ультразвуком. – Он посмотрел на Логана. – Вы, наверное, не в курсе того, как влияют на человека определенные инфразвуковые частоты.

– Вы имеете в виду что-то вроде Призрака Ковентри?

Соррел удивленно кивнул.

– Да. Именно это.

Честь открытия странного явления принадлежала исследователям из университета Ковентри, выяснившим, что низкочастотный звук, около 19 герц, вызывает чувство тревоги и страха. Побочным же эффектом инфразвука является глазная вибрация, вызывающая видения в форме неясных призрачных образов.

– Мы, разумеется, работали намного раньше. Мартин открыл, что некоторые высокочастотные звуки действуют на людей весьма специфически.

– Говоря о Мартине, вы имеете в виду Мартина Уоткинса, физика?

Соррел снова кивнул.

– Какой была частота ультразвука?

– Точно не помню. Но в природе такой не бывает. Где-то, думаю, в районе полутора или одного и шести десятых мегагерц. Это была епархия Мартина, а не моя. Феномен возникал только при соблюдении точных параметров частоты и уровня давления звука.

– И в чем же заключался этот феномен?

– Необычные сенсорные манифестации. Странное, непредсказуемое поведение. И даже, в крайних случаях, то, что психолог назвал бы «диссоциацией».

– Напоминает некую форму шизофрении, – заметил Логан.

– Точно. Конечно, в тридцатые термин «шизофрения» был еще относительно новым. Многие до сих пор называют это dementia praecox, раннее слабоумие. – Соррел невесело усмехнулся. – Знаете, люди и сегодня так же далеки от понимания шизофрении, как и мы в те времена, когда президентом был Рузвельт. Ее этиология неизвестна.

– По крайней мере, она поддается лечению. Такие средства, как торазин, клозарил…

– Да. Сначала появился торазин. – На какое-то время Соррел, похоже, ушел в воспоминания. – Приступая к исследованиям, мы исходили из того, что, если строго определенные ультразвуковые частоты могут индуцировать такие реакции – если звуковые волны влияют на мозг определенным образом, то логично предположить, что другие звуковые волны – возможно, гармонические, возможно, деривативные – будут производить противоположный эффект.

И в этот момент как будто огромная деталь невидимого пазла встала на место в голове Логана.

– Конечно. Если звук можно использовать для запуска шизоидного поведения в нормальном мозгу, то почему бы его не использовать для подавления такого поведения в шизоидном мозгу?

– По сути, именно так, молодой человек. С этого и начиналось то, что назвали «Проектом С». По очевидным причинам исследования держали в секрете – меньше всего «Люкс» хотел, чтобы произошла утечка и мир узнал, что они открыли способ репродуцировать шизофреническое поведение. И все же надежды были большие. Мартин и его напарник, Эдвин Рэмси, думали, что смогут найти способ исцеления или по крайней мере эффективного лечения заболевания, на протяжении веков сбивавшего человечество с толку. Требовалось только одно: реверсировать исходное исследование Мартина.

Старик рассказывал, и глаза его прояснялись и оживали, да и сам он заметно воодушевился. Но теперь, остановившись, снова ссутулился и поник.

– Они перепробовали всё. Разные частоты и амплитуды. Маскировку звука. Интерференцию. Они почти изобрели революционный метод шумоподавления. В конце концов им удалось добиться некоторого прогресса в смягчении шизоидного поведения у больных, но устранить негативное воздействие всех остальных у них так и не получилось… – Глаза у старика закрылись, голова склонилась. Он вздрогнул. – Я сказал «у них»? Нет, у нас. Меня привлекли как последнее средство.

– И на что они надеялись? Чего ожидали от вас? – спросил Логан.

– Некоего медицинского ключа. Биологического ответа для решения проблемы.

– А каков механизм работы звуковых волн?

– Каков механизм? Этого я вам сказать не могу. Как и не могу сказать, что вызывает шизофрению. Это центральная проблема. Поверьте, уж я-то поломал над ней голову. Изучал все возможности – ради, разумеется, удовлетворения собственного интереса. – Он взглянул на лежащие на столике журналы. – Насколько я могу судить, высокочастотные звуковые волны стимулируют – говоря современным языком – серотониновые рецепторы в лобной коре мозга. Возможно, они также действуют как ядра шва. – Он вздохнул. – Как ни странно, но по мере совершенствования оборудования – источников электромагнитного излучения, усилителей, компрессоров, трансмиссионного оборудования – эффекты только усиливались. Галлюцинации становились причудливее, поведение – более непредсказуемым. Синестезия сделалась обычным побочным эффектом. К концу работ соответственно изменилось и название проекта. Понимаете, они надеялись, что в худшем случае нам удастся узнать что-то о внутреннем механизме таких состояний, как синестезия и шизофрения. Но… – Старик снова погрузился в молчание.

– Вас закрыли в тридцать пятом, – сказал Логан.

Соррел кивнул.

– Тогдашний директор, Рэнсом, очень беспокоился из-за того, что устройство, подобное нашему, провоцирующее галлюцинации и непредсказуемые реакции, может вызывать короткое замыкание мозга. Это мой термин, не Рэнсома. Он опасался, что устройство начнут использовать в дурных целях, что с его помощью людей будут заставлять видеть то, чего на самом деле нет, и слышать несуществующие голоса. Принуждать делать то, чего они не хотят. Когда у работавших поблизости от лаборатории ученых начались слуховые и зрительные галлюцинации, а за некоторыми стали замечать странности в поведении, Рэнсом заявил, что наши исследования противоречат уставу. Тем не менее он чувствовал, что у проекта имеется достаточный потенциал, чтобы не сдавать его в металлолом, а только законсервировать. Лабораторию запечатали со всем, что в ней находилось: оборудованием, книгами, документами – их хватило на несколько ящиков.