Читать книгу "Власть - монополия на насилие - Олег Кашин"

Вообще-то возразить мэру достаточно просто. Федеральный закон «О выборах депутатов Государственной думы», статья 55 прямо запрещает участвовать в предвыборной агитации и, в частности, выпускать агитационные материалы органам государственной власти, иным государственным органам и органам местного самоуправления. Кроме того, запрет относится к лицам, занимающим государственные и муниципальные должности, государственным и муниципальным служащим. Избиркомы, конечно, тоже не имеют права агитировать за кого-либо из участников выборов.

Законы в России, как известно, исполняются не всеми и не всегда, и чиновники, конечно, сплошь и рядом участвуют в предвыборных мероприятиях, тут Собянин прав — лукавить не надо. Но, как правило, нарушая закон о выборах, чиновники стараются соблюсти хотя бы минимальную видимость законности — допустим, когда мэр Ижевска Агашин объяснял ветеранам, почему они должны голосовать за «Единую Россию», а потом видеозапись этого выступления стала поводом для достаточно большого скандала, Агашин объяснил, что перед ветеранами он выступал в свободное от ситименеджерской службы время, то есть мэром в момент своего выступления он не был. Понятно, что объяснение не вполне убедительное, но видно хотя бы, что мэру и его партийным товарищам неловко, и они искренне хотят, чтобы хотя бы выглядело это прилично. Таковы правила игры, которые существуют много лет.

Собянин, может быть, первый, кто эти правила демонстративно нарушает. Он первым публично освободил «Единую Россию» от, как говорили в старину, унижающей химеры, которую называют совестью. «Да, мы нарушаем закон, и что?» — такая позиция, на первый взгляд, выглядит эпатирующей. Но о ней, по крайней мере, можно говорить всерьез. И это само по себе хорошо, потому что в большинстве случаев всерьез обсуждать то, что говорит власть, почти невозможно, там у них один сплошной бадминтон.

Собянинское «Зачем лукавить?» дает повод для по-настоящему серьезного разговора. 4 декабря они нам скажут: «Единая Россия» победила на выборах! А мы им в ответ: «Зачем лукавить?»

11 ноября. В мемуарах Бориса Ельцина написано, что окончательное решение штурмовать Белый дом в 1993 году он принял после того, как увидел по телевизору обращение актрисы Лии Ахеджаковой, эмоционально требовавшей от президента навести порядок. Вряд ли это правда, но даже я помню то выступление Ахеджаковой, оно действительно производило впечатление. Наверное, потому что это было тогда в диковинку. Теперь мы снова видим в политических новостях имя Лии Ахеджаковой вместе с именами других ее коллег из того же смыслового ряда — Олега Басилашвили, Натальи Фатеевой, а также знаменитых правозащитников, в том числе — Людмилы Алексеевой и Сергея Ковалева. Эти имена звучат теперь с пометкой «моральные авторитеты». Михаил Касьянов на конференции в Хельсинки объявил, что намерен объединить их в новое движение под названием «Круглый стол 12 декабря».

Думаю, был бы жив Борис Николаевич, вряд ли и его сегодня Ахеджакова на что-нибудь сподвигла бы. Касьянов называет это «новой формой давления на власть». И я даже не знаю, как на это можно отреагировать. Только руками развести. Кладбище «широких гражданских коалиций», которые, в том числе и при участии Касьянова, в разные годы создавались для «давления на власть» — кладбище таких коалиций кажется бескрайним. На этом кладбище покоятся и «Другая Россия» с «Национальной ассамблеей», и «Объединенный гражданский фронт», и «Комитет-2008», а уж молодежных движений вообще без счета — и каждое ведь в свое время провозглашало, что только оно сможет добиться от власти капитуляции.

Теперь с призывом капитулировать к Кремлю снова готов обратиться Касьянов, и речь идет, насколько можно понять, уже всего лишь о моральной капитуляции — то есть никто уже не собирается никого свергать, моральное давление — это, очевидно, попытка добиться от власти признания, что ей стыдно. Не знаю, верит ли в такую перспективу Лия Ахеджакова, но я в такую перспективу точно не верю.

Мы часто смеемся над тем, как власть использует для саморекламы всяких звезд шоу-бизнеса — от Коляна из «Реальных пацанов» до оперного режиссера Василия Бархатова. Конкурировать с Кремлем на этом поле — еще самонадеяннее, чем играть в наперстки с Центризбиркомом. На каждую Лию Ахеджакову Кремль найдет десяток писателей Минаевых. На что рассчитывает Михаил Касьянов? Наверное, на то, что кладбище широких оппозиционных коалиций станет еще больше, и быть его смотрителем в какой-то момент станет если и неинтересно, то хотя бы почетно.

9 ноября. Я слабо знаком с устройством семьи приднестровского президента Смирнова и не представляю, зачем его невестке вдруг потребовалось выдвигаться в российскую Госдуму от «Справедливой России». Но новость о желании Центризбиркома лишить Марину Смирнову кандидатской регистрации в связи с внезапно обнаружившимся у нее тройным гражданством не требует дополнительных подробностей — все и так понятно. В Приднестровье скоро выборы президента, и Кремль не хочет, чтобы действующий президент Игорь Смирнов в этих выборах участвовал. Позицию Кремля по этому поводу высказывали не только, как это чаще всего бывает, анонимные «высокопоставленные источники», но и глава президентской администрации Сергей Нарышкин, который несколько раз прямо говорил, что Смирнов засиделся в президентах. Когда месяц назад главный санитарный врач Геннадий Онищенко сказал, что его ведомство планирует запретить ввоз в Россию приднестровского коньяка марки «Квинт», это тоже воспринималось вполне однозначно — мы, в общем, давно уже знаем, зачем нужен Онищенко. К санитарным делам его внешнеполитическая деятельность отношения, конечно, не имеет.

И вот теперь председатель Центризбиркома Владимир Чуров занялся примерно тем же, чем занимается Онищенко. Невестку Смирнова с выборов пока не снимают, Центризбирком пока обратился в Верховный суд с требованием отменить ее регистрацию в качестве кандидата в Госдуму. Жалоба Центризбиркома пока не рассмотрена, и можно предположить, что дальнейшая ее судьба зависит от продолжающегося торга Игоря Смирнова с Москвой. Судьба приднестровского коньяка, конечно, тоже от этого торга зависит.

Приднестровье — маленькая, бедная, совершенно без полезных ископаемых и стратегических предприятий непризнанная республика между Молдавией и Украиной. Может быть, мы действительно чего-то не знаем о Приднестровье и, может быть, судьба президентского кресла в Тирасполе имеет для России невероятно большое стратегическое значение. Может быть. Но что можно совершенно точно сказать — даже если бы речь шла о торге за должность президента земного шара, использовать в этом торге российский Центризбирком было бы необязательно.

Центризбирком нужен, чтобы устраивать выборы и чтобы эти выборы проводились честно. Обязанности шантажировать непризнанных президентов у Центризбиркома, насколько известно, нет. И, наверное, можно было бы сказать, что, следуя за Геннадием Онищенко в политических играх на постсоветском пространстве, председатель Центризбиркома Владимир Чуров наносит крайне чувствительный удар по репутации Центральной избирательной комиссии, — так можно было бы сказать, если бы у чуровского ведомства репутация была.

Запоминать старые политические лозунги — вредная привычка. Но стоит, мне кажется, вспомнить о «четырех И», о которых действующий президент России Дмитрий Медведев говорил несколько лет назад, имея в виду инвестиции, инновации, инфраструктуру и институты. Говорить об этом серьезно, конечно, трудно, но если по поводу инвестиций, инноваций и инфраструктуры еще можно спорить, то когда речь зайдет об институтах — представьте себе Владимира Чурова. Других институтов у нас с вами нет.