Читать книгу "Хроника гениального сыщика - Артур Кангин"

Лицо веслодержца показалась знакомым.

— Алексашка? — воскликнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— Меншиков? — подхватил Рябов.

Гондольер отложил весло, судорожно усмехнулся:

— Я сейчас вам все объясню!

6.

В пивной «Три гондольера» тепло и уютно. Сушеный крокодил (на попа) стоял в углу. Рекой текло пенное крепкое пиво.

— Реформы зашли в тупик… — отхлебывая хмельной напиток, исповедовался Алексашка. — На Руси смута и мор. Одним словом воровство и коррупция.

— Зачем вы связались с террористом? — сощурился Рябов.

Меншиков смахнул слезу:

— Бес попутал! Думал, вдруг поможет Восток. А надо было апеллировать к Западу.

На прощание Меншиков хотел показать, как он сапожной иглой протыкает себе щеку.

Мы вежливо отказались.

7.

Мы шествовали с Рябовым по центру Венеции, мимо Храма святого Петра. Сыщик нес аллигатора под мышкой.

— Отдадим крокодила Петру? — спросил я.

— Тогда русская смута продолжится… — нахмурился Рябов.

В резиденции Петра царило скорбное оживление.

— Император скончался! — сообщил нам дворецкий, передернув в нарочитом плаче жирными щечками. — Не выдержал расставания с земноводным.

Мы развернулись на 180 градусов.

— Куда теперь? — резко спросил я.

— В Музей биологии, — посуровел Рябов. — Раз венецианцы подарили эту сушеную гадину Петру, пусть они на нее и любуются. Россия должна проводить реформы без поддержки всяких земноводных и прочих гад.

Глава 47

Тесак Че Гевары

1.

Рябов был ближайшим другом и сподвижником легендарного революционера Че Гевары. Это и младенцы знают. Не только кубинские. Русские.

— Петя, — сощурился как-то сыскарь, — мой друг Эрнесто Гевара де ла Серна срочно нас вызывает.

— Кто вызывает? — испугался я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— Товарищ Че… — нервно уточнил инспектор, вставляя в раструб сапога тесак для рубки сахарного тростника, подарок самого Че Гевары. — Кубинская революция в серьезной опасности.

— Тогда какой вопрос? Вылетаем!

2.

Годы революции на Кубе канули в Лету. Романтика сгинула, развеялась без следа. Чиновники с энтузиазмом возводили себе дворцы, подминали под себя государственные банки, рядились в тоги оголтелых народолюбцев в парламенте.

— Когда я вижу бюрократа, — по секрету сообщил мне Рябов, — сразу хватаюсь за сахарный тесак.

— Ребята, — встретил нас Че Гевара, — какой-то сукин сын совершил дьявольское преступление.

— Как раз по нашей части! — возликовал я.

— Подожди, Петя… Пусть Че договорит.

Гевара заплакал.

Жемчужные зерна мужских слез вязли в косматой бороде.

— Пропала «Гранма»! — воскликнул товарищ Че.

— С этой яхты вы десантировались на Кубу? — уточнил Рябов.

— Кого-то подозреваете? — взметнул я правую бровь.

— Увы, нет…

3.

В Гаване есть розовые фламинго, ястребы на телеграфных столбах и кубинцы, весело танцующие самбу и румбу под звуки уличных народных инструментов.

Нас Рябовым все это не интересовало.

— Кто мог украсть раритет? — вопросил сыщик.

— Кастро! — предположил я.

— Фидель или его брат Рауль? — как гончая, детектив подобрался.

— Я и не знал, что у Фиделя есть брат.

— Есть. И — родной.

— Это облегчает дело!

— Не думаю…

И тут мы натолкнулись на толпу, искрометно отжигающие какой-то танец. Отплясывали даже загорелые морщинистые старики. Находясь, так сказать, одной ногой уж в могиле.

Рябов, к моему изумлению, издал отчетливый гортанный звук и отчаянно в русско-украинской присядке вклинился в пеструю толпу.

— Товарышш! Товарышш!.. — уважительно раздавалось то там, то сям.

Ох, неспроста танцевал великий и неустрашимый Рябов.

— Срочно отправляемся на пляж, — пошептал мне сыщик, не без труда выскочив из мускулистого круговорота. — Мне кое-что удалось уяснить.

4.

Изумрудные волны разрезали кролем мулаты и мулатки.

Под скосившимся тентом сидел дядюшка Хэм. Что-то строчил карандашом в простеньком блокнотике, наблюдая, как загорелый морщинистый дед вытаскивает из потрепанной шхуны остов огромной рыбы.

— Объели стервецы-акулы! — пожаловался старик писателю.

Тот быстро записал эту язвящую фразу в блокнот.

Рябов мгновенно снял с себя костюм из виссона, потайную кобуру, вынул сахарный тесак из раструба сапога, стоптал обувку. Нырнул в голубую бездну Атлантики.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Мы плыли в молчании минут двадцать.

Океанская вода крайне солона.

Над нами, курлыкая, проносились розовые фламинго.

— Так, где же яхта? Где «Гранма»? — спросил я, акушер Кусков.

— А вы нырните поглубже! — ответил Рябов.

Скособочившись, «Гранма» лежала на дне. По мачте карабкался, ощерив правую клешню, кофейного цвета краб. Стайка медуз, с фиолетовой звездочкой на брюхе, лениво профланировала мимо кормы.

5.

В отеле «Москва», в центре Гаваны, до тошноты было душно.

Вся бюрократическая знать Кубы сидела за рулеточными столами казино, лошадиными глотками истребляла кактусовую текилу и наблюдала за дюжиной стриптизерок, оголявшихся на контрастно освещенном подиуме.

Здесь же сидели Фидель с братом Раулем.

Лица их отличались предельной сосредоточенностью. Они играли в «очко» и, судя по физиономиям, довольно успешно.

В воздухе витал устойчивый запах марихуаны.

Рябов с гортанным криком выхватил сахарный тесак и принялся крушить столы «Блэк Джека», пасьянса и т. д.

— Да здравствует кубинская революция! — крикнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков. Безжалостно разбил о стриптизерский шест табурет из бамбука.

Через полчаса весь зал был в руинах.

Лишь как ни в чем не бывало играли в «очко» Фидель с Раулем.

— Мне нужно вас на пару минут… — Кастро обратился Рябову.

— Акушер Петр Кусков пойдет с нами, — заиграл желваками инспектор. — Это мой пресс-атташе.